Высказавшись столь определенным образом, ученый двинулся по направлению к длинному столу, буквально ломившемуся от яств. При этом действовал столь бесцеремонно, что живо напомнил Герману ледокол «Ермак» из кинохроники. Только от ледокола во все стороны отлетали льдины, а от Шеффера - люди, впрочем, не менее холодные, чем льдины.
Герман последовал за коллегой. Тот достиг стола и обернулся уже с наполненным бокалом в руке.
- Ты мне не дал напиться во время парада, но я твердо решил сегодня это сделать. Так что, не взыщи - мы, немцы, народ упрямый.
Тут же содержимое бокала влетело в глотку Шеффера. Одновременно, в шатер ворвался огромный грузный человек в столь роскошном военном мундире, какового Крыжановскому прежде видеть не доводилось, и громогласно заревел:
- Внимание! Фюрер немецкой нации Адольф Гитлер!
Полог шатра отдернулся и вошел Гитлер. На этот раз Крыжановский хорошо его рассмотрел. Небольшого роста, порывистый, с горящими глазами, под щеточкой усов - оттопыренная нижняя губа. За левым плечом фюрера пристроился доктор Фриц Гильшер, а за ним маячило еще несколько людей из свиты.
Гости приветствовали немецкого лидера положенными у нацистов выкриками, каковые, несмотря за недолгий срок пребывания в Германии, успели порядком надоесть Герману.
В противоположном углу шатра, где находилась эстрада-времянка, заиграл оркестр. На лице Гитлера застыло недовольное выражение - он кого-то высматривал среди присутствующих.
- Где Ольга? Почему я ее не вижу? - заявил он капризно.
Свита пришла в сильное возбуждение, начались поиски. Гильшер со скучающим видом отделился от этой компании.
- Пойдем, Герман, - шепнул Шеффер. - У моего наставника есть к тебе серьезное дело, но это - сюрприз.
Крыжановского упрашивать не пришлось - течение понесло его к человеку с ледяным взором. Тот явно обрадовался встрече.
«Пока не стану говорить о нежелании возвращаться в СССР, подожду, что он мне предложит», - решил Герман.
Но Гильшер тоже не спешил со своим делом - все расспрашивал о том, как советскому гостю показался Берлин в сравнении с Москвой, и о прочих малозначимых вещах. Наконец Герман решился, и уже открыл, было, рот, но тут всеобщее внимание привлекла интересная сцена. В шатер вошла дама, плотно закутанная в темный длинный плащ. Вернее, ее буквально ввели под руки двое из окружения Гитлера. А сам юбиляр уже спешил навстречу, протягивая руки.
- Ольга! Ну, наконец-то! Я велел не начинать без вас концерт!
- Ах, мой фюрер! Здесь так душно, что я решила выйти проветриться. Но увлеклась, ведь там снаружи готовится нечто захватывающее, - дама, не глядя, скинула плащ на руки угодливых «царедворцев» и осталась в простом белом платье, одного взгляда на которое хватило, чтобы понять: это лучшее платье на нынешнем приеме.
- Ольга Чехова! - С восхищением сказал Гильшер. - Да-да, не удивляйтесь, она, как и вы, из России, племянница писателя Антона Чехова. В ее жилах, как и в ваших, течет арийская кровь. Роскошная женщина… и умная. Вовремя поняла, что у большевиков ее ждет только одно - ГУЛАГ, и решила не возвращаться в Советскую Россию. Теперь она кинозвезда первой величины, любимая актриса Адольфа Гитлера, который учредил для нее специальное звание: «Государственная актриса Третьего Рейха».
Между тем сцена с участием фюрера и его любимой актрисы продолжалась.
- Приношу извинения, если оторвал вас от интересного занятия! - вскричал Гитлер. - Впрочем, в моей власти исправить промах! Давайте вместе смотреть то, что вас так увлекло.
Фюрер лично накинул плащ на плечи дамы, взял ее под руку и, совершенно не обращая внимания на гостей и оркестрантов, покинул шатер. Несколько мгновений присутствующие находились в замешательстве, а затем кто-то мелкий и невзрачный закричал:
- Немцы, чего же вы раздумываете?! Или уже забыли клятву везде и всегда следовать за Адольфом Гитлером?! Немедленно наружу!
- Все следуют за фюрером, а доктор Геббельс везде и всегда следует своему репертуару, - усмехнулся Гильшер.
Гости устремились к выходу, где учинили нешуточную давку. Только иностранные дипломаты невозмутимо ждали возможности покинуть шатер.
- Посмотрите, герр Крыжановский, - сказал Гильшер, беря собеседника за локоть и кивая на дипломатов, - те двое, что заняты задушевной беседой, это наш министр Риббентроп и советник вашего посольства - его фамилия, кажется, Крупнов. Что они с таким жаром обсуждают? Похоже, Риббентроп сделал Крупнову какое-то интересное предложение… Знаете, у меня тоже есть для вас весьма интересное предложение.
Герман посмотрел в глаза немцу. Там по-прежнему стоял лед.
- Оставайтесь жить в Германии, герр профессор, - твердо сказал Гильшер. - Последуйте примеру Ольги Чеховой. В России вас ждет неминуемый арест, а дальше, в лучшем случае - лагеря, а в худшем - расстрел. О, я осведомлен о ваших порядках: съездил за границу - значит, шпион. Разве не так? А здесь найдется интересная работа по специальности и уготовано большое будущее. Кто знает, может, и мечта посетить Тибет, о которой вы говорили на симпозиуме, станет явью.
Крыжановский просто опешил. Где-то в глубине души он надеялся, что будет именно так, но когда тайная надежда оправдалась…
- Я не требую немедленного ответа, - по-своему расценил замешательство собеседника Фриц Гильшер. - Вы - интеллектуал, а значит, привыкли обдумывать важные шаги. Но не тяните, помните - завтра день отъезда. А сейчас предлагаю пройти в сад вслед за фюрером и его гостями.
За то время, пока Герман находился в шатре, сад Рейхсканцелярии разительным образом изменился. Теперь его наполняло множество факелоносцев. Несмотря на промозглую погоду, эти люди были облачены лишь в блестящие доспехи на манер воинов древней Эллады. На груди у них красовались неизменные свастики. Свет факелов, помимо борьбы с надвигающимися сумерками, выполнял еще одну важную функцию - успешно создавал атмосферу античных мистерий. Видимо, именно такого эффекта добивались организаторы действа, что разворачивалось в саду.
Под звуки фанфар появилась небольшая группа всадниц. Девушки были полностью обнажены, лишь на голове у каждой красовался металлический шлем, а в правой руке - по короткому копью.
«Как они сюда лошадей протащили?» - поразился Герман.
Из- за его левого плеча Гильшер вкрадчиво прошептал:
- Это новая традиция Рейха, пришедшая из Баварии. Называется: «Ночь амазонок»! А вот и их царица, Антиопа. Узнаете?
Герман ахнул: царицей амазонок была ни кто иная как фройляйн Ева Шмаймюллер. Античный шлем и золотая краска на теле составляли всю ее одежду. Девушка восседала на вершине замысловатого сооружения, представляющего собой уступчатую башню-пирамиду, увенчанную рогами. Эту пирамиду, установленную на гигантские носилки, несли шестнадцать темнокожих атлетов со вздувшимися от напряжения мышцами.
- Идеальная женщина, настоящая немка. Обратите внимание на правильность и полноту форм, - продолжал нашептывать из-за Германова плеча Гильшер. - Ее отец, генерал Шмаймюллер, - великий человек, гениальный полководец. Наш фюрер утверждает, что у гениев должны рождаться только дочери, ибо сыновьям суждено всю жизнь оставаться в тени великих отцов. Вы согласны с этим утверждением?
- Да! - восхищенно сказал Крыжановский.
- Значит, вам нравится эта женщина?
- Да!
- Если останетесь в Германии, она будет вашей ассистенткой. Согласны?
- Да! - как заведенный повторил Крыжановский. Человек за его левым плечом саркастически улыбнулся.
Глава 9
Пленительные руки советской разведки23 апреля 1939.
Мюнхен.
С одной стороны, все вроде бы вышло как нельзя лучше: вот она, секретная организация Аненербе - теперь Герман сотрудник входящего в нее учебно-исследовательского отдела Центральной Азии и экспедиций, которым руководит Эрнст Шеффер. Но, с другой стороны, из всех секретов здесь, в Мюнхене на Видмемайерштрассе - только пустой письменный стол в кабинете. За вторым столом сидит Ева Шмаймюллер - доктор Гильшер сдержал слово, девушку назначили ассистенткой Германа. Как у любой красивой девушки, у Евы, несомненно, имеется немало секретов, но, увы, не того свойства, чтобы ими интересовалась советская разведка. Если придет человек с паролем, даже рассказать будет нечего.
Ну, да ладно - начало положено, все точно так, как инструктировал товарищ Наумов. Остается плыть по течению, которое, к слову сказать, имеет весьма верное направление. Немцы ведь сами все сделали, и остаться предложили, и на следующий день славно расстарались: созвали журналистов, пригласили представителя советского посольства - пришел временно замещающий посла советник Крупнов, тот самый, что был на приеме у Гитлера - Крыжановскому осталось только выступить с заявлением. Ну, он и выдал в тянущиеся со всех сторон микрофоны: мол, опасаясь незаконных репрессий и протестуя против травли ученых, чьи взгляды не согласуются с ленинским принципом «партийности науки», отказываюсь возвращаться в СССР, и прочая, и прочая.
