- Неужели все это имущество принадлежит нашей экспедиции, - поинтересовался Герман у возвратившегося Шеффера, который успел уже пообщаться с теми европейцами, что безучастно сгрудились на причале.
- Ну, что ты, дружище, нашего здесь - малая толика. Остальное - для германской дипломатической миссии. Унгефух расставил участников экспедиции на палубе для надзора за грузчиками, иначе можно многого недосчитаться. Так что знакомство с коллегами придется отложить.
- А это кто? - кивнул Герман на тех, с кем только что говорил Шеффер.
- Дипломаты. Они трудиться не станут, - усмехнулся Шеффер. - Вот что, нам с гауптшарфюрером сейчас предстоит важный визит к давнему знакомому, мистеру Голду, но милосердие не позволяет оставить тебя на попечение этих прощелыг с дипломатическими паспортами, так что отправляйся с нами.
Шеффер подмигнул Герману, выпятил грудь колесом и гаркнул на Унгефуха:
- Гауптшарфюрер, следуйте за мной! Мотор ждет за воротами.
Видимо, подобное обращение наилучшим образом устраивало гиганта, потому что он безмолвно и усердно зашагал вслед за порывистым начальником экспедиции.
К неудовольствию Шеффера, у автомобиля их встретил один Каранихи - Ева Шмаймюллер отсутствовала. Из слов проводника следовало, что, после очередного произнесенного им комплимента, мэм-саиб отослала его, а сама отправилась в квартал, где располагались закусочные. Герман, которому совершенно не улыбалось находиться в обществе Унгефуха, с радостью вызвался дожидаться девушку. Каранихи подробно объяснил, как добраться до германской дипломатической миссии и, вскоре профессор остался один посреди чужого многоликого города.
Некоторое время он терпеливо сносил мучительный зной, скрыться от которого не представлялось ни малейшей возможности без того, чтобы не удалиться от портовой проходной - места, куда должна была прийти Ева. Вскоре к страданиям от беспощадных солнечных лучей добавилось и мучительное беспокойство за девушку, каковой давно уже следовало вернуться. Герман не знал, как поступить - ждать ли дальше или отправляться на поиски. Наконец, выбрал второе. Но прежде решил заскочить куда-нибудь утолить жажду.
«Чай и специи» - эта вывеска на бенгальском словно магнит притянула к себе профессора, заставив нырнуть в спасительную прохладу чайной, потревожив при этом занавеску из бус, заменявшую входную дверь. Чай здесь, действительно, подавали - прекрасный чай со льдом, но главным предназначением заведения, несомненно, являлись специи - те, что курились в трубках неподвижно застывших посетителей, наполняя помещение ни с чем не сравнимым сладковатым ароматом.
«Опиумная курильня», - опешил Крыжановский, но выбирать не приходилось и, разлепив пересохшие губы, он бросил сновавшему внутри китайцу понятное всем слово: «drink». Китаец молча поклонился и исчез где-то в чреве курильни, а Герман, желая выяснить, не появилась ли Ева, вышел наружу. Увы, прекрасной фройляйн в пределах видимости не оказалось, зато, когда Крыжановский вернулся внутрь, к нему немедленно подступил неприметный незнакомец в песочного цвета чесучовой тройке и соломенной шляпе.
- Мистер Крыжановский, вам привет от мисс Лили, - заговорил он скороговоркой по-английски, а затем добавил по слогам, - Ли-ля.
Герман отшатнулся, невольно делая шаг назад, но незнакомец решил предупредить возможное нежелание профессора продолжать беседу, для чего расстегнул пиджак и явил торчащую из наплечной кобуры хорошо узнаваемую рукоятку «люггера-парабеллума».
- У меня к вам дело, пройдемте в кабинет, чтобы никто не помешал.
Кабинет оказался уютной комнаткой с желтыми низкими тахтами и таким же низким лакированным столиком. Свисающие с потолка красные бумажные фонарики давали рассеянный мягкий свет.
Устроившись на тахте, незнакомец небрежно скинул шляпу и указал профессору место напротив себя. Из-за ширмы неслышно выплыл китаец и водрузил на стол две трубки с опием, а также вожделенный стакан ледяного чая. Герман немедленно осушил его и знаком потребовал повторить.
- Голд, Ричи Голд, - представился собеседник, потянувшись за трубкой. - Думаю, вы уже догадались, к какому ведомству я принадлежу?
- Конечно, догадался, вы - из английской разведки, - процедил профессор. - Но отчего-то стесняетесь вслух в этом признаться. Не от того ли, что ваше ведомство есть ни что иное, как сборище убийц и предателей?
Мистер Голд явно не ожидал подобного ответа - трубка, которую он после глубокой затяжки вынул изо рта, немедленно, оказалась вновь зажатой зубами. Посидев так мгновение и, видимо собравшись с мыслями, англичанин желчно спросил:
- Зачем же столь грубо и безосновательно?
- Как это безосновательно, если из двоих ваших коллег, с которыми свела судьба, один оказался профессиональным убийцей, а вторая…, вторая - циничной предательницей. Да и сами вы только что угрожали пистолетом безоружному человеку.
Англичанин снова затянулся и сквозь дым улыбнулся одними губами.
- Видно, вы новичок в разведке.
- Да я вообще не принадлежу к разведке, - профессор брезгливо отодвинул от себя дымящуюся трубку.
- Бросьте, - прошипел Голд. - Не считайте нас идиотами, если вас не завербовали русские, то немцы точно не преминули это сделать. Да и вся ваша экспедиция - не что иное, как разведывательная операция ведомства Гиммлера. Так что вы по уши увязли в наших делах.
Герман демонстративно пожал плечами. Англичанин намеревался еще что-то добавить, но осекся, потому что в кабинете появился китаец с чаем.
- Чего вы от меня хотите? - спросил Герман, когда китаец ушел.
Голд наклонился вперед, вперился в собеседника начавшими соловеть глазами и объявил:
- Мы хотим предложить сотрудничество, мистер Крыжановский. Встаньте на нашу сторону - уверяю, жалеть не придется. Наоборот, если не встанете, то пожалеете, - Голд как бы невзначай, коснулся рукояти пистолета. - Для начала расскажите об истинной цели экспедиции.
- Кто приказал Пендлтону меня убить, вы или Лиля? - вместо ответа поинтересовался Герман, в голове которого набатом грохотали слова криминалдиректора Гюбнера:
«Английская разведка! Английская разведка, они не болтают, они убивают! Они ни с кем не договариваются, а если и заключают договоры, то потом убивают все равно!»
Трубка немедленно прыгнула в рот англичанину.
- Трагическая ошибка, виновные уже понесли заслуженное наказание, - скороговоркой проговорил он после краткого раздумья. - Мы не знали…
- Чего? - воодушевился Крыжановский.
Голд, даром что профессиональный разведчик, в этот момент сделался похож на человека, что сболтнул лишнего. Видимо, над ним незаметно брал власть опий.
- …Того, в каких отношениях вы состоите с мисс Лили, - нашелся британец после очередного размышления с трубкой в зубах.
- Правда?
- Конечно. Уверяю, теперь все иначе, чем прежде - нам, британцам, знаете ли, не чужды такие эмоции как сентиментальность и сочувствие, более того, с недавнего времени стала невыносимой сама мысль, что вполне симпатичному русскому профессору может быть причинено зло на чужбине - будь то Германия или Индия.
- То есть, вы хотите сказать, что настали другие времена?
- Совершенно верно, другие времена, вы подобрали очень точное выражение, - обрадовался мистер Голд.
- Так вот вам еще более точное выражение, - Герман наклонился вперед и раздельно произнес по-русски: - Пошел на х…!
Очевидно, британец вполне понимал родной язык собеседника, потому что не выразил недоумения относительно сказанного, а, по своему обыкновению, поспешил отправить в рот трубку.
Именно этого и добивался Крыжановский. Резким движением он послал вперед руку и мистер Голд неожиданным для себя образом уподобился факиру-универсалу, потому что проглоченная им невзначай курительная принадлежность вполне сошла бы по размеру за короткую шпагу, а по наличию огня и дыма - за факел. Хоть сейчас бросай прежнее ремесло, раз все равно в нем ничего не смыслишь, и выходи на улицу зарабатывать фокусами.
Страшно хрипя, незадачливый агент повалился на спину и задергался в конвульсиях, на пунцовом лице захлопали исходящие слезами глаза.
Герман оттолкнул потянувшуюся, было, к кобуре бессильную руку британца, и отнял «парабеллум». Секунду поразмыслил, что делать с трофеем, затем сунул в карман - пригодится на случай еще одной встречи с английской разведкой. В следующий момент пара мелких монет звякнула о лакированную столешницу, и вот уже, выпуская Крыжановского наружу, в зной, на входе взметнулись бусы - совсем как та чайка с пристани, что умела брехать по-собачьи.
«Цель экспедиции ему подавай! Я и сам бы ее хотел знать!»
Еву Шмаймюллер он увидал сразу, как только покинул нутро «Чая и специй». Девушка как раз усаживалась в повозку рикши - очевидно, вернувшись и не обнаружив коллег, она собиралась отправиться в дипмиссию самостоятельно.
