Уже из приведенных фактов можно сделать весьма существенный вывод: даже то, что находится «между нами и землей», облегчая пешие походы, не всегда подчиняется сугубо практическим целям. Так было века назад и продолжалось в XX столетии. Вспомним хотя бы «острый французский каблук» в трагическом стихотворении Блока. Или — пресловутые «шпильки» 60-х годов, пронзающие асфальт и музейный паркет. Где гарантии, что это не повторится, хотя доказано, что хождение на столь высоких каблуках, как говорится, здоровья не прибавляет. Однако так же твердо установлено/что в обуви на нормальном каблуке при ходьбе меньше утомляются отдельные мышцы ног. И сохраняется хорошая осанка. Так что каблук не только для красоты… Впрочем, и бескаблучная обувь в определенных случаях предпочтительна: гимнастические чешки, пуанты балерины — никаких тебе каблуков!
А вообще, надо заметить, что обувь — наиболее «рабочая» часть одежды. Она беспрерывно находится под напряжением: под различными нагрузками. Все это требует особого подхода к конструкции обуви. И в этой области сегодня отразились достижения таких сложных наук, как физика, химия, математика, сопротивление материалов. Уж на что, казалось бы, примитивна и не нова подошва — изначальная основа обуви. Но вот определилось, что она на каждом шагу изгибается, сжимается, скручивается, сдавливается. Причем в отдельных участках давление на нее достигает порядка 20 килограммов на квадратный сантиметр. Какой же материал выбрать для того, что находится «между нами и землей»?
Но все эти проблемы высветились со всей четкостью лишь в наше время. И наука, и техника XX века оказались способными решить их. А предкам нашим приходилось эмпирически, на ощупь искать новые материалы, пригодные для обуви, для подошвы. Новые лишь для первооткрывателя. Дерево! Сандаловое, которое дало название общеизвестной разновидности обуви. Или тростник — папирус, из которого в Древнем Египте делали не только «книги», но и обувь. Плотные листья пальмы. Обувь простонародья в Японии, еще в недавние времена — гэта, своего рода деревянные скамеечки. Карел Чапек, чешский писатель XX века, в своих заметках о Голландии писал, что там в ходу деревянные башмаки — «это, собственно говоря, маленькая лодочка, в которой удобно бродить по воде». Доныне в этой стране выпускается три миллиона пар в год таких тополиных «лодочек» — в определенных условиях такая обувь очень удобна и практична. Налажен выпуск подобной обуви и у нас в Прибалтике.
Встарь в славянских землях, на Руси основным поставщиком материалов для обуви был лес. Разумеется, Для простейшей обуви — лаптей. Деревенский умелец с помощью нехитрых приспособлений — кочедыга и 4 швайки — выплетал за день пять, а то и десять пар лаптей. Лихой припев народной русской песни: «Лапцы, вы, лапцы, вы, лапцы мои, лапцы липовый, вы не бойтесь — ходите, тятька новые сплетёт!..» Лапти плелись преимущественно из липовой коры, лыка, лычки, отсюда, вероятно, украинское — лычаки. Характерно и наименование старинной обуви польских крестьян — дровняки, ходаки. Что касается собственно лаптей, то за неимением подручной липы делались дубачи из дуба, ивняки из ивовой коры, берестяники из березы, шелюжники из тала…
Плели лапти по-разному, в этом деле существовали свои приемы, традиции. Скажем, украинские лычаки плели с носка, и в отличие от российских они были «прямого плетения». Да и ассортимент лаптей отличался известной широтой: и закрытые, и полузакрытые, и «босо-вики», и «топтыги». А на другом конце Европейского континента — в Испании еще в начале XX века нередко можно было встретить человека, обутого в альпаргатос. Звучит внушительно, но всего лишь тапочки, сплетенные из местного ковыля.
Подобная обувь из подручного материала выделыва-лась, как говорится, не от хорошей жизни. В мороз в ней бывало холодно, в дождь она намокала, да и непрочна была. Существовал даже особый термин «лапотная миля», то есть недолгий путь одной пары лаптей. А ведь во все времена наряду с этим существовал такой замечательный природный материал, как кожа. Напомним, что для подошвы подходит кожа потолще: коровья, воловья. Кожаные сапоги с такой подошвой, конечно, были намного соблазнительней лаптей. Однако лет триста назад в России, когда пара лаптей оценивалась в одну «деньгу», сапоги продавались за пятьдесят, сто, а то и больше «денег». Откуда было взять такую сумму бедняку?
В пословице «Лапоть знай лаптя, а сапог сапога» выразилось резкое социальное неравенство феодального строя, да, пожалуй, и всей предоктябрьской эпохи в России. Украинский писатель прошлого века Григорий Федорович Квитка-Основьяненко отмечал в заметках о жизни его современников на востоке Украины, Слобо-жанщине: «Девять десятых населения, особенно женщины, летом не носят обуви; а в праздники, особенно в дождливые дни, можно наблюдать, как селянки, шлепая босыми ногами по грязи, бережно несут при этом свои сапоги».
Хорошая обувь издавна была, можно сказать, предметом роскоши, доступным не каждому. Стоимость любой вещи, как известно, измеряется количеством вложенного в нее труда. Не дешево доставался материал, включая его выделку. И сработать хорошие сапоги или башмаки было под силу опытному мастеру, владеющему всеми секретами сапожного ремесла. Вспоминая находки в древнеегипетской пирамиде в Фивах, можно добавить, что значительная часть этого города состояла из множества мастерских кожевников, сапожников. Археологи установили, что несколько десятков сапожных мастерских было в старинном Новгороде, богатом торговом Центре Древней Руси. А вот что сообщает дореволюционная энциклопедия: «Сапожный промысел распространен во многих местах Империи. Главное средоточие его — Тверская губерния… Центр производства в Тверской губернии село Кимры с его районами, в которых насчитывается более десяти тысяч сапожников-кустарей».
За долгие века работа таких умельцев не очень изменилась. Как замечает советский писатель Михаил Михайлович Пришвин в рассказе о таких кустарях, работавших всего полвека назад: «…Все производство баш-мачника-выворотника и что он тянет зубами кожу — совершенно совпадает с рассказом Санчо Пансы Дон-Кихоту об испанских башмачниках, которые и в то время, в XVI веке, тоже тянули кожу зубами». И ныне не перевелись сапожники-виртуозы высочайшего класса. Но подавляющая масса современной обуви в мире делается уже не так, как век, как века назад. И не такая она, как в былые времена, во многом не такая…
САПОЖНИКИ И ПИРОЖНИКИ
Начнем с того, что любая обувь должна служить несколько по-иному, чем другие части костюма. Опытный сапожник, из тех ветеранов-умельцев, о которых шла речь, внимательно рассмотрев обувь, может немало поведать о ее владельце. Скажем, о том, рассеянный ли он, или нервы шалят, или страдает определенными недугами. Ничего поразительного — обувь буквально на каждом шагу реагирует на поступь владельца, улавливает состояние организма. Но ведь так же на каждом шагу и обувь напоминает человеку о себе. Верней, любое несоответствие, дефект конструкции обуви причиняют заметное неудобство. И как не дорожить башмаками, сапогами, туфлями, которые пришлись по ноге, удобны, нарядны?
Короче говоря, обувь должна служить подольше. Впрочем, «подольше» — понятие растяжимое. В наше время, допустим, два-три сезона. Но в былые времена, когда хорошей обувью приходилось дорожить… Опять же оговоримся: смотря кому. Принцесса в Австрии надевала новые туфли только один раз — и подавай следующую пару. В наши дни такими «принцессами» поневоле становятся балерины. Если артистка кордебалета снашивает 6 пар пуантов в месяц, то, например, исполнительница главной роли в «Лебедином озере» сменяет 3 пары за один спектакль. Бывает у нынешних молодых людей, что вполне приличная пара туфель или сапожек получает отставку, как уже вышедшая из моды. Можно поеокру-шаться по поводу подобного расточительства, которого наши незнатные предки никак не могли себе позволить.
Вспомним украинских девчат, которые, идя по бездорожью, несли сапожки в руках. Но ведь и на улицах средневековых городов грязь бывала непролазная. Обувь требовала защиты, когда в ней приходилось вышагивать в ненастье, в распутицу, по глине, по лужам. И многие народы изобрели как бы предохранение обуви '— прообраз галош. В северных областях России на сапоги и бахилы надевали кенги, кстати, в них было и потеплей…
Одна из разновидностей более капитальной защитной обуви — боты. Корень слова «бот» — из французского, буквально означающего «сапог». Отсюда «ботфорты» — сапоги с широкими голенищами, известные у нас уже в петровские времена, а также ботинки. Может быть, по случайному совпадению слово «боты» в значении одного из видов обуви встречается в отечественных летописях XV века. Появившиеся в прошлом веке фабричные боты и галоши надевались на обувь, и они совершенно не пропускали ни капли влаги. Новая защитная обувь обязана своим возникновением новому материалу прошлого века — резине.
