продавец, – да она стоит все пять!
Он оглядел толпу, ища поддержки, и щедро обрел ее в сочувственных взглядах. Но вслух его никто не поддержал.
Месье Ланс ухмыльнулся и развел руками:
– Да за что же тут платить пять? Тут и краска, должно быть, нестойкая. Наверняка, линять начнет, едва намокнет. Ежели изволите – прямо сейчас и проверим, – и велел своему помощнику: – Неси-ка корыто да ведро воды. Только уж, месье, не обессудьте – если вода хоть в малой степени окрасится, обвинения в сбыте товара дурного качества вам не избежать. И ткань изымем, и штраф заплатите.
Через минуту вихрастый парень притащил корыто и наполнил его водой.
Выбор у продавца был незавидный – даже если ткань не полиняет, то серьезно пострадает при проверке, и продать ее за настоящую цену станет невозможно. Да и королевский прасол – не тот человек, которого стоило иметь во врагах.
– Ну, так что, любезный? – прищурился месье Ланс. – По рукам?
Сделка была заключена, и скупщик переместился к другому прилавку.
Мы же рванули к своей палатке. Но оказалось, что там прасол уже побывал.
Жерар – помощник Фифи – рыдал, сидя на невысоком топчане. Когда мы подошли, он разжал ладонь, и мы увидели на ней одну-единственную серебрушку.
– Что он забрал? – разом побледнела мадам Креспен.
Но ответ был понятен и без его слов – на прилавке почти ничего не осталось.
– Он взял рулон коричневого полотна, рулон желтого и еще три некрашеных, – доложил шустрый парнишка, бывший у нас зазывалой.
Это был почти весь наш товар. Мы рассчитывали получить за него не меньше десятка монет.
– Он сказал, что такую ткань только в свинарнике вместо соломенной подстилки класть, – Жерар пришел в себя и принялся рассказывать, шмыгая носом. – Что, покупая ее у нас, он оказывает услугу здешним покупателям, избавляя их от такого ужасного товара. Что мы должны быть горды, что столичные портные попытаются хоть что-то сшить из этой ветоши.
Фифи гневно сжимала и разжимала кулаки. Жерар переводил испуганный взгляд с меня на нее. Но я на него совсем не сердилась. Кто смог бы устоять перед таким напором наделенного некоторой властью человека? Мне было только обидно, что из-за бесчестного месье Ланса мы сами не сможем купить многое из того, что нам нужно для мануфактуры.
А еще хотелось проучить его за то, что он отбирает последнее у тех, кто трудится, не покладая рук.
Решение пришло неожиданно. И если голос разума и подсказывал мне, что не стоит ввязываться в эту авантюру, то я предпочла его не услышать.
– Он обошел уже все ряды с тканями? – спросила я у нашего зазывалы.
– Никак нет, сударыня, – бойко ответил тот, – остался еще соседний. Там ткани поизящнее, не местные – привозные.
– Прекрасно! – кивнула я. – А есть ли там свободные палатки? И можем ли мы одну из них быстро снять?
– Запросто, ваша светлость! – это уже сказал Жерар. – Только на что нам она? У нас единственный рулон остался, да и тот даже небеленый. А за съем на день пару медяков отдать придётся.
Мадам Креспен тоже смотрела на меня с удивлением.
– Что вы задумали, хозяйка?
Но объяснять было некогда.
– Снимай палатку и тащи туда этот рулон. Да сам на глаза прасолу не показывайся.
– Я с вами, ваша светлость, – увязалась со мной Фифи.
Но я покачала головой:
– Не нужно. Этот Ланс наверняка видел вас не однажды. А тут нужен незнакомый ему человек. Лучше скажите – какая ткань сейчас самая дорогая?
Если она и задумалась, то только на секунду:
– Грогрон, ваша светлость! Это плотный шелк, его с востока привозят. Страшно красивый и дорогой.
– Превосходно! – откликнулась я. – А показать его сможете? Есть такой тут на рынке?
Мы уже переместились в другой ряд и подошли к палатке, из которой выглядывал Жерар.
– Вот, извольте, ваша светлость.
На прилавке одиноко лежал рулон небеленого льна.
Я взглядом поблагодарила его за исполнительность и повернулась к Фифи. Но та только покачала головой:
– Нет здесь такого, сударыня. В продаже нет. Но ежели вы желаете знать, как он выглядит, то можете посмотреть вон на ту даму, что стоит у фонтана. Да-да, в зеленом платье. Так вот платье из этого самого грогрона и есть.
Ткань и впрямь выглядела очень привлекательно. По зеленой основе шел золотистый цветочный орнамент.
Я встала за прилавок безо всякого смущения. А что? Это был не первый мой день на рынке. Хотя папенька пришел бы в ужас, увидев меня здесь в этом качестве. Одета я была без претензий на шик, и никто не распознал бы во мне герцогиню. Я сдвинула шляпку так, чтобы она хоть немного прикрывала мое лицо.
Так, а теперь нужно было сосредоточиться. Я уже неплохо освоила потомственную иллюзорную магию, да и папенькины советы, что давал он мне по дороге из столицы, помнила очень хорошо.
Голова сразу заболела – это последствие применения магии я контролировать еще не научилась.
– Ох, сударыня! – глаза Фифи стали круглыми как блюдца.
Тут было чему удивиться – невзрачное грубоватое полотно за один миг превратилось в роскошную тонкую ткань. Серебристые лилии на лазоревом поле. Я сама залюбовалась такой красотой.
– Кыш, Фифи! – шикнула я.
К нашей палатке уже подходил месье Ланс. Он зыркнул на меня так, что я вздрогнула. Но уже через секунду он смотрел только на рулон. Он долго водил рукой по блестящей ткани, потом стал разглядывать ее в лорнет, и наконец, попробовал на зуб.
– Откуда это в Монрее?
– С Перении, ваша милость, – чуть поклонилась я. – Я купила ее в столице для своего ателье, но ткань оказалась слишком дорогой для здешних модниц – никто не решился заказать из нее платье.
– Еще бы! – с важным видом согласился месье Ланс. – Она для особо взыскательных дам. Но именно поэтому я и не дам вам за нее больше золотого. Я не уполномочен делать слишком дорогих покупок.
– Но, сударь! – жалобно возразила я. – Вы же покупаете ткани для самого короля!
Он вздохнул и согласился добавить пять серебрушек. Конечно, для настоящего грогрона это было слишком мало, но в нашей ситуации торговаться было бы глупо. Помощник месье Ланса подхватил рулон, а
