1850
* * *
Смотри, как на речном просторе,По склону вновь оживших вод,Во всеобъемлющее мореЗа льдиной льдина вслед плывет.
Ha солнце ль радужно блистая,Иль ночью в поздней темноте,Но все, неизбежимо тая,Они плывут к одной мете.
Все вместе – малые, большие,Утратив прежний образ свой,Все – безразличны, как стихия, —Сольются с бездной роковой!..
О, нашей мысли обольщенье,Ты, человеческое Я,Не таково ль твое значенье,Не такова ль судьба твоя?
1851
* * *
О, как убийственно мы любим,Как в буйной слепоте страстейМы то всего вернее губим,Что сердцу нашему милей!
Давно ль, гордясь своей победой,Ты говорил: она моя…Год не прошел – спроси и сведай,Что уцелело от нея?
Куда ланит девались розы,Улыбка уст и блеск очей?Все опалили, выжгли слезыГорючей влагою своей.
Ты помнишь ли, при вашей встрече,При первой встрече роковой,Ее волшебный взор, и речи,И смех младенчески-живой?
И что ж теперь? И где все это?И долговечен ли был сон?Увы, как северное лето,Был мимолетным гостем он!
Судьбы ужасным приговоромТвоя любовь для ней была,И незаслуженным позоромНа жизнь ее она легла!
Жизнь отреченья, жизнь страданья!В ее душевной глубинеЕй оставались вспоминанья…Но изменили и оне.
И на земле ей дико стало,Очарование ушло…Толпа, нахлынув, в грязь втопталаТо, что в душе ее цвело.
И что ж от долгого мученья,Как пепл, сберечь ей удалось?Боль, злую боль ожесточенья,Боль без отрады и без слез!
О, как убийственно мы любим!Как в буйной слепоте страстейМы то всего вернее губим,Что сердцу нашему милей!..
Начало 1851
* * *
Не знаю я, коснется ль благодать[25]Моей души болезненно-греховной,Удастся ль ей воскреснуть и восстать,Пройдет ли обморок духовный?
Но если бы душа моглаЗдесь, на земле, найти успокоенье,Мне благодатью ты б была —Ты, ты, мое земное провиденье!..
Май 1851
Первый лист
Лист зеленеет молодой.Смотри, как листьем молодымСтоят обвеяны березы,Воздушной зеленью сквозной,Полупрозрачною, как дым…
Давно им грезилось весной,Весной и летом золотым, —И вот живые эти грезы,Под первым небом голубым,Пробились вдруг на свет дневной…
О, первых листьев красота,Омытых в солнечных лучах,С новорожденною их тенью!И слышно нам по их движенью,Что в этих тысячах и тьмахНе встретишь мертвого листа!..
Май 1851
* * *
Не раз ты слышала признанье[26]:«Не стою я любви твоей».Пускай мое она созданье —Но как я беден перед ней…
Перед любовию твоеюМне больно вспомнить о себе —Стою, молчу, благоговеюИ поклоняюся тебе…
Когда, порой, так умиленно,С такою верой и мольбойНевольно клонишь ты коленоПред колыбелью дорогой,
Где спит она – твое рожденье —Твой безымянный херувим, —Пойми ж и ты мое смиреньеПред сердцем любящим твоим.
1851
Петербург
Наш век
Не плоть, а дух растлился в наши дни,И человек отчаянно тоскует…Он к свету рвется из ночной тениИ, свет обретши, ропщет и бунтует.
Безверием палим и иссушен,Невыносимое он днесь выносит…И сознает свою погибель он,И жаждет веры – но о ней не просит…
Не скажет ввек, с молитвой и слезой,Как ни скорбит перед замкнутой дверью:«Впусти меня! – Я верю, Боже мой!Приди на помощь моему неверью!..»
10 июля 1851
Москва
Волна и дума
Дума за думой, волна за волной —Два проявленья стихии одной:В сердце ли тесном, в безбрежном ли море,Здесь – в заключении, там – на просторе, —Тот же все вечный прибой и отбой,Тот же все призрак тревожно-пустой.
14 июля 1851
Москва
* * *
О, не тревожь меня укорой справедливой!Поверь, из нас из двух завидней часть твоя:Ты любишь искренно и пламенно, а я —Я на тебя гляжу с досадою ревнивой.
И, жалкий чародей, перед волшебным миром,Мной созданным самим, без веры я стою —И самого себя, краснея, сознаюЖивой души твоей безжизненным кумиром.
Между июлем 1850 и серединой 1851
* * *
Не остывшая от зною,Ночь июльская блистала…И над тусклою землеюНебо, полное грозою,Все в зарницах трепетало…
Словно тяжкие ресницыПодымались над землею,И сквозь беглые зарницыЧьи-то грозные зеницыЗагоралися порою…
14 июля 1851
По дороге из Москвы в Петербург
* * *
В разлуке есть высокое значенье[27]:Как ни люби, хоть день один, хоть век,Любовь есть сон, а сон – одно мгновенье,И рано ль, поздно ль пробужденье,А должен наконец проснуться человек…
6 августа 1851
Петербург
* * *
(Из Гёте)
Kennst du das Land?..[28]
Ты знаешь край, где мирт и лавр растет,Глубок и чист лазурный неба свод,Цветет лимон и апельсин златойКак жар горит под зеленью густой?..Ты был ли там? Туда, туда с тобойХотела б я укрыться, милый мой.
Ты знаешь высь с стезей по крутизнам?Лошак бредет в тумане по снегам,В ущельях гор отродье змей живет,Гремит обвал и водопад ревет…Ты был ли там? Туда, туда с тобойЛежит наш путь – уйдем, властитель мой.
Ты знаешь дом на мраморных столпах?Сияет зал и купол весь в лучах;Глядят кумиры, молча и грустя:«Что, что с тобою, бедное дитя?..»Ты был ли там? Туда, туда с тобойУйдем скорей, уйдем, родитель мой.
<Не позднее октября 1851>
* * *
День вечереет, ночь близка,Длинней с горы ложится тень,На небе гаснут облака…Уж поздно. Вечереет день.
Но мне не страшен мрак ночной,Не жаль скудеющего дня, —Лишь ты, волшебный призрак мой,Лишь ты не покидай меня!..
Крылом своим меня одень,Волненья сердца утиши,И благодатна будет теньДля очарованной души.
Кто ты? Откуда? Как решить,Небесный ты или земной?Воздушный житель, может быть, —Но с страстной женскою душой!
1 ноября 1851
* * *
Как весел грохот летних бурь,Когда, взметая прах летучий,Гроза, нахлынувшая тучей,Смутит небесную лазурьИ опрометчиво-безумноВдруг на дубраву набежит,И вся дубрава задрожитШироколиственно и шумно!..
Как под незримою пятой,Лесные гнутся исполины;Тревожно ропщут их вершины,Как совещаясь меж собой, —И сквозь внезапную тревогуНемолчно слышен птичий свист,И кой-где первый желтый лист,Крутясь, слетает на дорогу…
1851
* * *
Недаром милосердым БогомПугливой птичка создана —Спасенья верного залогомЕй робость чуткая дана.
И нет для бедной пташки прокуВ свойстве с людьми, с семьей людской…Чем ближе к ним, тем ближе к Року —Несдобровать под их рукой…
Вот птичку девушка вскормилаОт первых перышек, с гнезда,Взлелеяла ее, взрастилаИ не жалела, не щадилаДля ней ни ласки, ни труда.
Но как, с любовию тревожной,Ты, дева, ни пеклась о ней,Наступит день, день непреложный —Питомец твой неосторожныйПогибнет от руки твоей…
1851
* * *
(Из Шиллера)
Es lächelt der See…[29]
С озера веет прохлада и нега, —Отрок заснул, убаюкан у брега.Блаженные звукиОн слышит во сне;То ангелов ликиПоют в вышине.
И вот он очнулся от райского сна, —Его, обнимая, ласкает волна,И слышит он голос,Как ропот струи:«Приди, мой красавец,В объятья мои!»
<1851>
Предопределение
Любовь, любовь – гласит преданье —Союз души с душой родной —Их съединенье, сочетанье,И роковое их слиянье,И… поединок роковой…
И чем одно из них нежнееВ борьбе неравной двух сердец,Тем неизбежней и вернее,Любя, страдая, грустно млея,Оно изноет наконец…
Начало 1850-х
* * *
Я очи знал, – о, эти очи!Как я любил их, – знает Бог!От их волшебной, страстной ночиЯ душу оторвать не мог.
В непостижимом этом взоре,Жизнь обнажающем до дна,Такое слышалося горе,Такая страсти глубина!
Дышал он грустный, углубленныйВ тени ресниц ее густой,Как наслажденье, утомленныйИ, как страданье, роковой.
И в эти чудные мгновеньяНи разу мне не довелосьС ним повстречаться без волненьяИ любоваться им без слез.
<1852>
