Забыв, что она актриса, Клавдия издала нервный смешок человека, ожидающего, когда же будет соль шутки.
– Большое спасибо, – сказал Клод и, добавив пару слов к подписи, прочел вслух: – А он, уверенный, что Боротра – это тропический остров, в ответ: «Да, я всегда останавливаюсь у губернатора». Теперь давай-ка изобрази.
На сей раз ошибки в смехе Клодии быть не могло – смех получился самый что ни на есть искренний.
– Неплохо, Клод. Ты сам придумал?
– Конечно. Боже, да я из кожи вон вылез!
– Довольно неплохо. – Подумав немного, она сказала: – Конечно, можно спросить человека, нравится ли ему Боротра, и без теннисной ракетки в руке.
– Только не на развороте с юмористическими рисунками, – твердо ответил Клод.
Шутка вообще-то была не слишком удачная, но показалась чуть лучше теперь, когда Клодия не уловила соли, достойной – почти – остроумия Хлои. Вот что так восхищало его в Хлое. Она никогда не подводила. Не было ни одного изъяна в ее теле, ни одного изъяна в уме. Невольно напрашивалось сравнение с девушками, которые приезжают на Майские гонки[60]. Все смотрятся хорошенькими, все хорошо одеты; все веселые и очаровательные, а потом заговариваешь с какой-нибудь из них – и пиши пропало. На первый взгляд хороша, а на поверку то ужасно напоминает кого-то из знакомых, то прическа чересчур вычурная… Или в уголке рта родинка, или она потеет, или руки у нее уродливые; или рассказываешь ей одну из трех самых лучших на свете шуток, а она механически смеется. Всегда что-то находится. Но с Хлоей такое невозможно. Сколь бы близко к ней ни подойти, она не подведет, она всегда неподдельная.
– Мне тут кое-что пришло на ум, – сказала Клодия. – Рассказать?
– Почему нет.
– Когда я говорю «Неужели вам не нравится Боротра?», я ведь очень заинтересована, я думаю о нем, и мне самой он нравится, и пренебрежение возникает, только когда я слышу ответ. Так вот, если действие на рисунке занимает несколько секунд, которую из этих секунд ты хочешь нарисовать? Всегда самую последнюю?
– А я-то тут при чем? Я вообще такие шутки ненавижу. И если уж на то пошло, она больше не выглядит пренебрежительной. Просто воодушевленной и радостной.
– Вот так? Воодушевленно и радостно? – переспросила Клодия.
Клод увидел у нее за спиной призрак Хлои и подумал, какие же эти женщины разные, а вслух произнес:
– Более или менее.
Пять минут спустя Клодия стояла за его плечом и возмущенно говорила, что получилось ничуть на нее не похоже.
– И не должно было.
– И все равно она мне кого-то напоминает.
– Более или менее женщину? – предположил Клод.
– Знаю! Это та девушка, которую постоянно видишь в «Скетче» или в «Татлере», та, которая предположительно живет с сэром Иврардом Хейлом. Ну, сам знаешь! Хлоя Марр!
Холодным тоном, который она едва узнала, Клод спросил, кто так предполагает. И Клодия сразу поняла: он знает Хлою Марр и в нее влюблен. А еще она поняла, что если не будет осторожной, то потеряет брата.
– Сам знаешь, каковы люди, – быстро сказала она. – Чего только не наплетут. Наверное, их однажды видели вместе за ленчем или что-то в таком роде. А кроме того, когда девушка так красива, люди сразу думают, что она с кем-то живет.
– А про тебя что говорят? С кем ты живешь? – снова дружелюбно спросил Клод.
Клодия поцеловала его в ухо.
– С умным старшим братом. Но опять же… я некрасивая. Не то что она.
Зазвонил телефон.
– Я подойду, милый, – сказала она, но Клод на свой неспешный манер оказался у аппарата еще прежде, чем она закончила фразу.
2
Жена генерала приехала к Клейверингам погостить на несколько дней, но генералу в понедельник надо было на службу, поэтому Хлоя предложила отвезти его в город после обеда в воскресенье. Уик-энд походил на все уик-энды в Крокстоне. Хлоя поощряла хозяина, который своими ухаживаниями выставил бы себя на посмешище, не будь в них большая и очевидная доля шутки; она играла с близнецами; она была добра к некоторому количеству сереньких молодых людей и дружелюбна с молодыми женщинами. Все это заняло не слишком уж много времени. Большая часть этого уик-энда, как и всех остальных в Крокстоне, прошла в обществе Китти Клейверинг, некогда известной на сцене как Китти Келсо. Они сидели в саду или в спальне Китти, рассказывали друг другу разные истории и хохотали над ними до упаду или тихонько хихикали. В свои сорок, после весьма бурной молодости, Китти все еще выглядела в точности так, как в двенадцать, сохранив наивную невинность, которая так не давалась Клодии.
– Не знала, что ты падка на генералов, – заметила Хлоя, когда ей объяснили, кто есть кто из приехавших гостей. Они сидели под стеной в уединенном садике и ели клубнику.
– Ах, милочка, дело не в генералах. Это тот самый генерал, с которым я едва не убежала. Сессил. Разве я тебе про него не рассказывала?
– Нет, дорогая. Но можешь придумывать по ходу.
Китти, в сущности не нуждавшаяся в приглашении, легонько шлепнула Хлою по руке и начала рассказ:
– Это было, когда я сбежала от моего первого мужа, от Эрнста. Я приколола к покрывалу записку. Едва я вышла из дома и пошла делать укладку перед тем, как встретиться с Сессилом на вокзале Виктория, Эрнст прокрался в мою спальню и приколол записку к моей подушечке для булавок. Вот это, дорогая, я называю «ирония судьбы». Две записки – так близко друг от друга и так далеко. Каждая содержит ужасное известие. И каждая – ужасающим образом – не в силах его передать. Я слишком отклонилась от темы?
– Я вполне за тобой поспеваю, – отозвалась Хлоя. – Он тоже решил сбежать?
– Да. Наверное. Я так и не узнала, кто она. Он просто написал – вульгарно и довольно грубо: «Прощай, Китти, я больше не могу».
– А что было в твоей?
– В моей с бесконечным чувством говорилось: «Прощай, Эрнст, я больше не могу».
– Гораздо, гораздо больше достоинства, дорогая.
– И я так подумала. По счастью, Элиза не потеряла голову. Как только она нашла записки, то позвонила моему парикмахеру, и я тут же вернулась и обратилась к моему адвокату. По его поручению я написала другую записочку со словами: «Возвращайся, Эрнст, я так больше не могу».
– А как же Сессил? Он все еще на вокзале Виктория?
– Не глупи, дорогая. Он все еще в двух шагах. Наверное, мне лучше понизить голос. – Понизив голос на пару тонов, она продолжала: – Все было бы хорошо, если бы Эрнст, который любую мелочь всегда воспринимал очень буквально, тут же ко мне не вернулся бы. И мы расстались только полгода спустя, а к тому времени Сессил устал ждать, женился на другой и получил назначение – удерживать вокзал в какой-то заштатной стране.
– Сдается, он неравнодушен к вокзалам. Это его жена?
– Да. Не смейся, дорогая, но ее зовут Виктория. Нельзя сказать, что у мироздания нет генерального плана.
Едва получив предложение, генерал с нетерпением ожидал провести несколько часов в обществе мисс Марр и, естественно, испытал некоторое разочарование, обнаружив, что с ними едет Эллен. Он рассчитывал большую часть пути держать Хлою за руку, но теперь оказался этого лишен: то ли потому, что счел, что недостаточно хорошо ее знает, то ли потому, что недостаточно хорошо знает Эллен. На самом деле ни одна из них ничего такого тут не увидела бы. А поскольку приглашение на ужин, если он того стоил, не распространялось бы на Эллен, а генерал начал приходить к мысли, что разделить Хлою и Эллен невозможно, он не предложил отужинать вместе, как и не пригласил на коктейль в Итон-плейс, но просто поцеловал ей руку, как сделал бы любой генерал, и решил заказать несколько роз завтра по пути в военное министерство. Поэтому Хлоя вернулась в собственную квартирку на Саут-Одли-стрит и очутилась одна в Лондоне воскресным вечером в самое нелепое время – в десять часов. Она тут же позвонила Барнаби. Услышав, что Барнаби уехал за город и до вечера понедельника не вернется, она позвонила Клоду.
3
Клод спрашивал себя, можно ли ее поцеловать. Он подумал, что сестра должна увидеть, как он целует мисс Хлою Марр, а потом подумал, что лучше бы это осталось их с Хлоей секретом, а потом – что Хлое, возможно, не понравилось бы, что Клодия знает, что он ее поцеловал, а потом подумал, что Хлоя, возможно, рассердится, что из такой мелочи, как простой поцелуй, делают тайну. Такие размышления весьма затруднили бы ему жизнь, если бы Хлоя не пришла ему на выручку. Рука, которую она ему протянула, была бескомпромиссно прямой, а улыбка говорила обо всем, во что ему захотелось бы поверить. Пожав мисс Марр руку, он представил ее Клодии.
– Надеюсь, вы не в обиде, что я к вам напросилась? – улыбнулась ей Хлоя с дружеской теплотой, лучившейся так естественно потому, что это была их первая встреча. – Из меня очень хорошая слушательница, а услышав про вас так много, за исключением единственно главного, я решила, что должна приехать и сама вас увидеть. И, откровенно говоря, я осталась совсем одна, и мне было очень скучно.
