она переведёт взгляд, подавляя зевок, пока я говорила. Но всё было по-прежнему.
До дня перед осенними каникулами.
В ту пятницу я проснулась рядом с Индиго. Её глаза ярко сверкали, а волосы – недавно остриженные, соответствующие длине моих, до ключиц – были всё ещё влажными, оставляя лужицы у меня на подушке.
– Пора в школу, – сказала она.
– Но ты же не оделась?
– Я не пойду, – ответила Индиго. – А вот ты пойдёшь.
Она рывком посадила меня, и я почувствовала привкус паники.
– Пойду в школу без тебя?
Индиго просияла, кивая. Я уставилась на неё. Мы никогда не разделялись по своей воле, и я просто не понимала. А когда натягивала одежду, та словно оставляла синяки.
Украдкой я изучала Индиго, пытаясь понять, что же сделала не так. Сказала что-то во сне? Обидела её, и теперь она меня изгоняла?
Индиго расчесала свои влажные волосы пальцами, сидя на кровати, поджав под себя ноги. Она сменила свою пижаму с изображением ночного неба на тонкую сорочку, прозрачную, как осенний свет. Деревья за окнами её спальни горели алым. Я почувствовала, как этот свет прожигает меня, словно адское пламя, поглощая всё, что я успела узнать и полюбить.
– Давай, Лазурь. – Она улыбнулась и кивнула в сторону двери.
Я направилась туда.
– Погоди! – Голос Индиго был тёплым, игривым. Спрыгнув с кровати, она подбежала ко мне и поцеловала в щёку. – Вот теперь иди. Давай-давай.
Я едва сумела шагнуть на ступени. Таким было её прощание? Нежный поцелуй? Я касалась стен Дома. Он был прохладным, безмолвным – слишком рано для пробуждения, и потому он казался таким же немым, как любое обычное здание. Вокруг суетился персонал, а я старалась не расплакаться. Что, если я никогда не вернусь?
Над люстрой в главном фойе был закреплён венок из ягод и ветвей из золотистой фольги. По Дому витал запах карамели и кардамона, а я не могла пошевелиться. Что, если Дом мог превратить меня в статую? Тогда мне не пришлось бы уходить.
Откуда-то из глубины донёсся грохот. Я замерла, опираясь на перила, а миссис Реванд прищёлкнула языком.
– Не обращай внимания, милая. – Она широко улыбнулась. – Это не для твоих глаз.
Эти слова были словно пощёчина. Я была гостьей, которая слишком задержалась. Уставилась на миссис Реванд – тёплую, пухленькую, с волосами, выкрашенными хной, и кожей, похожей на гофрированную бумагу. Она всегда хвалила мои манеры, но теперь все те похвалы казались просто выражением жалости.
Я сбежала.
Без Индиго день был размытым. Я бродила по коридорам школы потерянным стриженым созданием. С каждым часом мои страхи становились всё весомее и острее, преследуя меня всю дорогу до дома. Без Индиго деревья кровоточили, теряя цвет. Я вдыхала и чувствовала на губах лишь бензин и печной дым, когда раньше ветер пах яблоками и морозом.
Когда я дошла до дома Юпитера, то придумала план. Сменю одежду и вернусь в Дом Грёз. Попрошу у Индиго прощения за то, где была неправа – что бы это ни было…
– Звонила Индиго, – объявила моя мать, как только я вошла.
Индиго никогда не звонила. Она никогда не бывала в доме Юпитера. Я раньше просила её, ещё до того, как наша десятина магии даровала мне силу переживать эти вечера в одиночестве. Я даже не знала, что у неё есть городской телефон. Лицо моей матери было пустым, скучающим, ничего не выражая. Что ж, по крайней мере, это было знакомо.
– Ну, строго говоря, звонила Ипполита Максвелл-Кастеньяда… – на этих словах моя мать театрально понизила голос, – от имени Индиго. – Она замолчала, приподняв брови. – Они просили передать, чтобы ты не утруждала себя приходом в эти выходные, и вы увидитесь в понедельник.
– Что? – переспросила я.
– Их слова. – Моя мать дёрнула плечом. Её ухмылка была дикой. – Что тут скажешь? Эта семейка прожигает насквозь. А теперь, когда ты стала старше, ей, должно быть, наскучило… – Моя мать сделала паузу.
Не знаю, что она увидела на моём лице, но её ухмылка исчезла. Мать покачала головой, словно вспоминая, где находится, и шагнула ко мне. На миг приподняла ладонь, но снова уронила.
– Сейчас тебе, возможно, так не кажется, но это к лучшему, Лазурь. – Она встретилась со мной взглядом. Я не могла даже припомнить, когда в последний раз моя мать смотрела на меня вот так прямо. Это казалось почти касанием, и я невольно вздрогнула.
– Если бы она так и держала тебя рядом, то разбила бы на мелкие осколки. И ты бы никогда не сумела собрать себя заново. Поверь, я уже встречала таких, как она.
Но у меня оставалась только вера, и принадлежала она не моей матери. Подробности тех выходных ускользали от меня – безвкусные горстки риса, напёрстки воды, часы в ду́ше в ожидании, пока пальцы сморщатся. Те дни без Индиго были для меня как задержка дыхания, и выдохнуть я сумела лишь по дороге в Дом Грёз утром в понедельник.
Я отрепетировала свои извинения и сжимала кулаки. Пятнадцатиминутная прогулка от усыпанной гравием дорожки перед домом Юпитера до усаженных дубами и ольхой тенистых аллей усадьбы Индиго тянулись как целый век. Но вскоре она была передо мной – Индиго. Преобразившийся силуэт, и мир вокруг неё, полный мягких теней. На ней были зелёные крокодиловые сапоги до колена и чёрное кружевное платье под шёлковым, небрежно подпоясанным халатом.
– У Тати для нас сюрприз! – сказала Индиго, и её улыбку я почувствовала самими своими костями. – Я не хотела, чтобы мы подсматривали на выходных. Ну, ты же знаешь, мы бы обязательно подсмотрели. Но теперь увидим! Лазурь… Лазурь, ты почему плачешь?
Индиго подошла ко мне. Я подняла руки, чтобы обнять её, но она оттолкнула меня. Её хватка была суровой.
– Прекрати плакать, – раздражённо сказала она. – Ты же знаешь, мы не плачем. Знаешь же, Они могут наблюдать.
Они. Фейри. Те, кого мы иногда пытались выманить к нам. Те, кто позволял нам видеть их магию, хоть никогда и не показывался нам на глаза.
– Слёзы – кусочки твоей души, – сказала Индиго. Её лицо было всего в паре дюймов от моего. – Нельзя рисковать и дать им упасть на землю.
Я протянула руку, чтобы вытереть слёзы, а Индиго подалась вперёд.
– Нельзя растрачивать.
Её язык был горячим и гладким, очертив изгиб моей скулы. А потом она причмокнула губами и отстранилась.
– Пойдём! – велела она, разворачиваясь на каблуках.
Я последовала за ней, и мой восторг от того, что я всё же не изгнана, был так силён, что я даже не
