объясняла, что попугая зовут Яшкой, а Пальма — это соседская собачка, которая мечтает до него добраться. Летом и в сентябре еще у многих были на руках домашние животные.
Осень выдалась сухой и ясной, по ночам ярко сияла луна. Но ленинградцы быстро возненавидели ее красивый перламутровый свет. Она, предательница, освещала путь немецким бомбовозам.
Город прятался, чтобы обмануть врага. Ночью он маскировал свои огни. Днем его самые важные мосты сверху выглядели руинами. А самые прекрасные здания казались обычными сквериками, потому что их скрывали сети с вплетенными в них вечнозелеными ветками. В цвет серого ленинградского неба были выкрашены купола, и альпинисты спрятали под огромным чехлом золотой шпиль Адмиралтейства.
За считанные недели был построен из фанеры фальшивый Ленинград. Сбрасывая на город свои бомбы, немецкие летчики думали, что уничтожают завод, вокзал, дворец или большой корабль. На самом деле они целились в фанерные обманки, которые были установлены рядом с хорошо замаскированными настоящими объектами.
Чтобы зажигательные бомбы не смогли вызвать пожар, ленинградские ученые изобрели негорючую краску. Мама вместе с соседками мазала этой густой краской стропила на чердаке.
В подъезде теперь светила синяя лампочка. И уличный фонарь отсвечивал синим. В квартирах на окнах вместо легких штор появились одеяла и черная маскировочная бумага. Вечерами приходилось следить, чтобы они были плотно задернуты. Даже небольшая полоска света помогала летевшему во тьме врагу. По дворам ходили с проверками люди из противовоздушной обороны. И, если у кого-то замечали огоньки в окнах, то кричали: «Немедленно потушите свет!»
Все потихоньку привыкали к налетам. Мама дежурила на крыше с соседями по дому, с Колей и другими мальчишками. А девочки и Сергей Иванович во время тревоги отправлялись с Мананой в бомбоубежище. У Майки на спине висел рюкзак со всем необходимым. У Тани на руках был Рыжик. Сергей Иванович брал с собой игрушки, книгу со сказками. Перед выходом бабушка Манана быстро прикручивала фитили в керосинке и заворачивала недоваренный ужин в ватное одеяло, чтобы он остался теплым.
Однажды Тане и Майке разрешили подежурить на крыше. Идти туда надо было через чердак. Рыжик отправился проводить их. Кот бесшумно, как пришелец из другого мира, скользил по чердаку среди белых печных стояков. Прежде он не раз дрался за эту территорию с другими котами.
Подойдя к слуховому окошку и встревоженно задрав голову, Рыжик вдруг начал протяжно мяукать, даже выть. Что там? Никаких его соперников поблизости не было. Просто он уловил то, что пока не услышали люди. Это был далекий гул моторов немецких бомбардировщиков. Кот еще ни разу не ошибался, предупреждая о налете. Скорее наверх!
Поднявшись на крышу, где уже стояли наготове дежурные, девочки увидели рассеченное огоньками небо. Его пугающая красота вызвала у них смесь ужаса и восторга. Свет шел от немецких осветительных ракет на парашютиках, от скрестившихся, как шпаги, лучей прожекторов, от пунктиров трассирующих пуль. Единственным, что не двигалось в небе, были аэростаты, похожие на любопытных невозмутимых китов. И черные контуры домов, которые казались декорациями этого начинающегося светопреставления.
— Никогда в жизни не забуду это зрелище, — потрясенно сказала Таня подошедшему к ней Коле.
Полуобернувшись к ним и поправив прядку, Майка взволнованно выдохнула:
— Я тоже! Никогда…
Она больше не отрывала глаз от лучей, и сама стала частью этой прекрасной картины: ее тоненький силуэт словно был нарисован на фоне тревожного неба.
Рыжик тоже наблюдал за начавшейся атакой. Вид у него был диковатый: неладное творится в человеческом мире! Глаза кота горели в темноте желтоватым светом. Они, как маленькие зеркальца, отражали все вспышки.
— Вон там, смотрите, — Коля показал на скрещенные лучи. — Надеюсь, они не потеряют немца.
Два прожектора поймали самолет в пучок света и удерживали его там. Немец попытался спрятаться в темноте, меняя высоту полета, но прожектора не выпускали его. К ним добавился третий луч. Вражеский самолет повис в этом ярком сгустке, как игрушка на новогодней елке. Затявкали зенитки, рядом с бомбардировщиком вспыхнули белые шапки разрывающихся зенитных снарядов.
— Миленькие, ну давайте же! Сбейте его! Постарайтесь, пожалуйста!
Сколько людей умоляли сейчас об этом зенитчиков?
И один снаряд попал в цель. Самолет вспыхнул, быстро потерял высоту. Там, где он упал, раздался взрыв, появилось яркое зарево.
— Ура!
Но над Ленинградом гудели и стонали сотни немецких моторов. Бомбардировщики сбрасывали свои фугасные бомбы, дом за домом разрушая прекрасный город. Здания ходили ходуном, хрустели и разваливались с грохотом. Именно в этот момент обрывались чьи-то жизни.
Таня уже знала, что во время вчерашнего налета погиб мамин ученик — тот самый мальчик без варежек, который не любил играть гаммы. Их квартира вместе с людьми и мебелью провалилась на первый этаж, и на них упали обломки верхнего этажа. Сохранилась только стена чьей-то комнаты. Висящие на ней ходики[11] и фотографии теперь были видны с улицы. А остальное превратилось в припорошенную пылью груду из кирпичей, досок, сломанной мебели, тряпок. Там валялась кукла с вонзившимся в нее длинным, как нож, осколком. Говорили, что из-под завалов вытащили чудом выжившую девочку. Может, это она была хозяйкой израненной куклы?
— Таня! Осторожно! — закричала мама.
Самолет, похожий на дьявольскую птицу с выпущенными когтями, пронесся прямо над их головами. Он швырнул зажигательную бомбу, которая искрящимся волчком закрутилась у Таниных ног.
От волнения мама забыла и про специальные металлические «хваталки», и про стоявшую неподалеку бочку с водой. Руками в брезентовых рукавицах она быстро подняла бомбу, сбросила ее с крыши. Зажигалка упала на брусчатку двора, немного поискрилась и погасла, так и не устроив нигде пожара…
— Еще в конце августа немцы захватили Октябрьскую железную дорогу. Составы несколько дней ходили по другой железной дороге, но там была одноколейка. Скоро мы и того пути лишились. Эвакуироваться стало почти невозможно. Потом немцы оккупировали Шлиссельбург и окончательно отрезали нас от всей страны: ни попасть по суше в Ленинград, ни выбраться из него… А запасы еды и топлива в городе не вечные. Вот такая беда с нами случилась, Петенька.
