— Никому я звонить не собираюсь, — обрел ясность голос Веры. — Я буду спать!
Не обращая внимания на вопли Соломона, которые неслись из трубки, Вера повесила ее на рычаг.
Когда через несколько минут телефон вновь затрезвонил, она отключила его, накрылась с головой одеялом и мгновенно уснула.
Разбудили Веру настойчивые звонки в дверь. Она открыла. На пороге стоял Гинзбург. Несколько секунд экспансивный Соломон был не в сипах произнести ни слова. Наконец его прорвало:
— Почему ты не позвонила лорду Генри Уорбертону? Ты упускаешь такой бесценный шанс! Понимаешь, что делаешь? Неужели тебе…
— Замолчи, — оборвала его Вера. — Если я сумела спасти сына лорда, это вовсе не значит, что мне следует требовать от него каких-то благ.
Соломон схватился за голову.
— Без ножа режешь, — простонал он.
— Соломон! Мы нашли подходящее помещение, сделали отличную программу. Неужели ты думаешь, что не сможем справиться собственными силами и пропадем без помощи какого-то лорда?
Вера зябко запахнула халат на груди и добавила:
— Завтра у меня очень трудный день. Я хочу отдохнуть. Извини!
Соломон хотел еще что-то сказать, но Вера уже скрылась за дверью спальни. В этот момент снова раздался звонок. Гинзбург открыл. На пороге стоял высокий худощавый мужчина с пронзительно голубыми глазами в черном фраке и бабочке на мужественной загорелой шее. Волосы его чуть тронула благородная седина.
Вера вышла из спальни, и незнакомец протянул ей большой букет красных роз.
— Лорд Генри Уорбертон! — воскликнул пораженный Гинзбург.
От неожиданности Вера отступила в глубь прихожей. Лорд Генри поискал глазами вазу, не нашел ее, переложил цветы в левую руку и с чувством поцеловал вздрагивающие пальцы молодой женщины.
— Вчера вы спасли жизнь моему Сесилю, — отрывисто произнес лорд. — Чем я могу отплатить за это?
— Пусть станет спонсором цирка! — услышала Вера жаркий шепот Соломона.
— Завтра в «Медрано» состоится первое представление, — секунду подумав, проговорила Вера. — Мне бы хотелось, чтобы вы вместе с сыном посетили его.
Лорд Генри и Соломон выжидательно смотрели на Веру. Оба ждали, что она еще скажет.
— Извините, лорд Уорбертон, — вдруг умоляюще взглянула на него циркачка, — но мне необходимо выспаться перед завтрашним выступлением…
— Понимаю, — улыбнулся аристократ. — До завтра!
Соломон пытался еще что-то сказать, но Вера вслед за Уорбертоном выпроводила его из квартиры.
Франция (Париж)
Франсуа Тюренн несколько раз пытался добиться встречи с Вальманом. Но банкир под разными предлогами постоянно отказывал ему. Не реагировал он и на телефонные звонки.
Франсуа пришлось закрыть цирк и распродать все имущество «Монплезира». Но вырученных денег едва хватило на уплату многочисленных долгов.
Маясь от вынужденного безделья, он несколько раз предлагал свои услуги в качестве заместителя директора или администратора цирка знакомым хозяевам подобных «Монплезиру» заведений. Но ни один не откликнулся на его предложение.
Последней надеждой Франсуа оставался Франческо Росси, владелец итальянского цирка «Балтазар», гастролирующего во Франции, Германии, Австрии и Испании. Несколько лет назад Тюренн сумел оказать Росси значительную услугу. Поклявшись Иисусом Христом и Девой Марией, он подтвердил его супруге, что молоденькая заклинательница змей из «Балтазара» Сони Манчини — его любовница. Властная супруга Росси, Орнелла, укротительница львов и тигров, грозила натравить своих питомцев на Соню и мужа. Она успокоилась лишь благодаря Тюренну, и Франческо Росси пообещал Франсуа в свое время отблагодарить его.
Когда Франсуа отыскал его телефонный номер и позвонил, Росси не пришлось напоминать о когда-то оказанной услуге. Выслушав Тюренна, он сразу же предложил встретиться в кабачке «Бомонд» в районе Лионского вокзала. Тюренн чувствовал, что эта встреча — его последний шанс.
Он решил добраться до «Бомонда» на метро. С учетом автомобильных пробок и заторов на дорогах в часы пик это должно было сэкономить время.
Одеваясь, Тюренн замешкался, и ему пришлось поспешить, чтобы поспеть в «Бомонд» к условленному часу. Росси с хмурым видом сидел за одним из столиков у окна и потягивал «Перно».
— Здравствуй, Франческо, — негромко приветствовал его Тюренн.
Итальянец молча встал, пожал руку Франсуа.
— Что будешь пить?
— То же, что и ты…
Итальянец жестом подозвал официанта. Тот быстро сбегал за бутылкой, и Росси вложил в его руку несколько монет.
— Я и сам могу за себя заплатить! — обиженно произнес Тюренн.
Росси поджал губы:
— Новость, которую тебе придется услышать, не слишком приятна. Поэтому сначала выпей… — Он дождался, пока Тюренн не опрокинет рюмку «Перно». — Мишель Вальман запретил всем владельцам французских цирков брать тебя на работу. Даже конюхом или билетером. По моим сведениям, не примут тебя также цирки Италии и Испании. — Росси отпил «Перно», горько усмехнулся: — Ни один из цирков, которые я знаю, нельзя назвать процветающим. Мой тоже все время ходит по краю пропасти. Наше существование зависит от таких мелочей, как вовремя оказанный банковский кредит, милость местного муниципалитета, который может снизить плату за аренду площади или участка улицы. Вальман все это прекрасно понимает и умеет нажать на нужные кнопки!
Тюренн опустил голову.
— Что же мне делать? — прошептал он в отчаянии.
— Вальман решил загнать тебя в угол, — покачал головой Росси. — В цирке тебе делать нечего. Но я могу по старой дружбе устроить тебя на работу к одному приятелю. Правда, она связана с постоянными разъездами по всему миру. Филиппины, Таиланд, Вьетнам, Индия… Впрочем, платит мой приятель прилично!
— А что надо делать? — загорелся Тюренн.
В его положении выбирать не приходилось.
— Короче, твоей задачей будет поставка в Италию и Германию красивых девушек из Юго-Восточной Азии…
— Стоп! — оборвал его Тюренн. — Роль агента торговцев живым товаром не для меня. Я не хочу, чтобы ты прочитал на последней странице газеты в разделе «Криминальная хроника»: «Бывший владелец парижского цирка „Монплезир“ Франсуа Тюренн найден на окраине Бангкока с ножом в спине» или «Владелец цирка умер от укуса змеи в своем гостиничном номере». Я слишком хорошо знаю об особенностях этой профессии. Жизнь торговцев живым товаром полна опасностей.
— Боюсь, тогда я ничем не смогу помочь тебе, — сухо промолвил Росси. Он бросил взгляд на часы. — Извини, мне пора. Вот тебе деньги, если захочешь еще «Перно»…
Когда он вышел из кафе, Франсуа медленно развернул три бумажки. По пятьсот франков каждая. Сначала он яростно скомкал их, желая выбросить жалкую милостыню, но потом одумался. Аккуратно расправил банкноты и положил в карман. Они еще могли ему пригодиться.
Англия (Лондон)
Утром в понедельник Гинзбург трагическим голосом объявил Вере, что разрывает с ней партнерские отношения. Однако он сделал все, чтобы обеспечить успех представления. Когда Вера выглянула из-за кулис за десять минут до начала, она вздрогнула от удовольствия. Все места были заполнены. А в первом ряду сидели Уорбертоны — лорд Генри, леди Аннабел и четырнадцатилетний Сесиль.
Соломон, с которым Вера столкнулась в коридоре, сначала укоризненно поглядел на нее, но потом не выдержал, стиснул в объятиях и расцеловал:
— Сегодня наш день, детка!
Вера насилу вырвалась от него и пошла к Стелле. Лошадь, которой передалось волнение наездницы, время от времени громко ржала и переступала копытами с места на место. Вера терпеливо гладила ее по холке, приговаривая:
— Успокойся, глупая!
Соломон несколько видоизменил программу. Теперь выход Веры должен был последовать за номером итальянских братьев-жонглеров, которых Гинзбург подозревал в связях с сицилийской мафией.
Наконец Гинзбург прокричал в микрофон:
— Вера Наумофф! Наездница из России!
— Все будет отлично! — прошептала Вера, успокаивая Стеллу.
Она прочно уселась в седле, и лошадь, тряхнув гривой, выбежала на арену.
Зрители встретили их приветственными криками. Веру сразу ослепили вспышки фотоаппаратов. Ей показалось, что среди щелкавших затворами корреспондентов она разглядела одного из тех, кто снимал ее в Гайд-парке.
Оркестр заиграл туш. Вера пустила Стеллу галопом вдоль барьера. С этого момента весь остальной мир перестал для нее существовать.
Она сразу повисла вниз головой, уцепившись за седло и стремена. Промчавшись так пять кругов, спрыгнула на землю. Дождавшись, когда Стелла поравняется с ней, взлетела на ее круп.
Губы Веры были плотно сжаты, глаза смотрели в одну точку. Сгруппировавшись, она сделала два с половиной оборота, приземлилась на обе ноги, распрямилась и только тут позволила себе улыбнуться.
