– Мне? Долечивать руку и отправляться на фронт. Вам – держать ноги в тепле, голову в холоде, и радоваться что ваш парк стоит в тылу. Посреди своего досуга, между делом, попытайтесь узнать поближе ваших солдат. Я имею в виду не те, извините, лубочные обращения которыми вы с ними сейчас поигрываете, "братцы", "ребятушки", и прочее. Попытайтесь их понять. Это не так сложно, они такие же люди. Тогда возможно, если снова повторится пятый год, когда солдаты чистили рожи всем у кого "ясные погоны", ваши солдаты вас не тронут, а то даже и сберегут…
– А вы значит своих солдат понимаете?
– Ну… Мои меня с поля боя вытащили…
– Еще каким советом облагодетельствуете?
– Нет. Хотя – да. Приобретите, или выменяйте себе нормальный револьвер, а лучше, самозарядный пистолет.
Подпоручик машинально цапнул себя по кобуре.
– А наган-то чем плох?
– Вы читали в детстве сказку про золушку?
– Что? Ну, конечно, читал. – Озадачился Медлявский. – А какое собственно?..
– А такое, что там, – помните? – ровно в двенадцать часов все лакеи превратились в мышей, а волшебная карета – в тыкву. Так вот наган, он как из сказки про золушку – ровно после семи выстрелов волшебно превращается в булыжник. Перезарядить его в бою вы просто не успеете. Я носил наган ровно до того, как одной далеко не прекрасной ночью к нашей позиции скрытно подобралась австрийская штурмовая команда. Вернее, почти подобралась. Часовой заметил их шагах в сорока, и они решили взять нас рывком… Когда закончились пальба, перекидушки гранат и танцы с дубинками… Когда все закончилось, я простите, постарался вернуть свои шаровары в прежний колер, и при первой же оказии заимел приличный пистолет. Вот смотрите, – Петр откинул полу шинели, явил продетую на портупею большую желтой кожи кобуру, и вскрыв клапан извлек на свет содержимое. – Кольт образца пятого года. Пуля весит почти в два раза больше чем у нагана. Калибр 11,25 миллиметра. Отъемный магазин обеспечивает наибыстрейшую перезарядку из возможных. Сейчас, еще появилась модель одиннадцатого года, вроде как более современная, но она с автоматическим предохранителем, и я им не очень доверяю. А тут – взвел курок, и семь патронов со всей возможной скоростью. Если военное министерство не спешит обеспечить тебя насущной современной техникой, нужно не скупиться сделать это за свой счет.
Петр начал умещать свой расхваленный "кольт" обратно в кобуру, но сделать этого не успел. Со стороны госпитального лагеря донесся шум, похожий на звук гигантского растревоженного улья, через мгновенье стало понятно что это встревоженный многоголосый шум голосов многих людей, над общим гамом которого иногда кратко взлетали и гасли более громкие крики. Как раз из-за множество голосов понять что кричат люди было нельзя, но общий тон явно донес до собеседников тревогу.
– Какого дьявола?.. – Пробормотал Петр встав с дерева. Вслед за ним поднялся и Медлявский. Солдаты прекратили переговариваться и вытянув шеи пытались разглядеть лагерь.
– Там что-то случилось, – констатировал подпоручик.
– Да, определенно… Пойдемте. – Петр вскочил, и направился по дороге к лагерю. Подпоручик с солдатами поспешили за ним.
Они пошли к лагерю. Уже виднелись кое-где среди зелени влажной осенней листвы фрагменты белой ткани шатров, но лес скрывал картину. А людской гул из-за деревьев тем временем накатывал таким накалом паники, что спутники безотчетно все убыстряли шаг, и теперь шли уже чуть ли не бегом.
– Как вы думаете, что там? – Спросил подпоручик.
– Что-то плохое. – Находчиво буркнул Петр. – Давайте поспешим.
– Верно… Китайский философ советовал воздерживаться… от непроверяемых суждений…
– Поберегите дыхание, подпоручик.
Им начали встречаться первые бытовки устроенные в лесу рядом с лагерем легко раненными. Односкатные провисшие навесы с лежанками из ветвей, и уложенными рядом бревнами для посиделок. Но сейчас все эти бытовки, которые они видели проходя здесь в первый раз, наполненными людьми, были покинуты. Валялись остатки бинтов, брошенная папаха, но людей не было. Гул голосов впереди тем временем все кипел.
– Люди бегут, – заметил Петр. – Давайте-ка быстрее к центру госпиталя. Там мы хоть что-то узнаем.
Они еще подбавили шагу. Петр так и шел с пистолетом в руке. Солдаты нервно сжимали винтовки. Внезапно справа от дороги Петр заметил движение. Это была большая бытовка в виде полупалатки – скат полотна поддерживаемый одним центральным шестом. На площадке перед ней спиной к дороге, на перевернутом котелке, сидел солдат в замызганной шинели и, посекундно панически оглядываясь по сторонам, возился со свой забинтованной ногой.
– Эй солдат! – Гаркнул Петр. – Свернув с дороги к нему.
Человек в шинели мгновенно врос головой в плечи, с резвостью удивительной рухнул на четвереньки и уже из этой позы вывернув голову панически глянул на четверку на дороге. Глаза у него были совершенно дикие и затравленные. И сила ужаса в них была такой, что даже бывалый Петр на секунду оторопел.
– Ох ты ж бисова… – С неимоверным облегчением выдохнул солдат. – Свои… Вашбродия! – Солдат вскочил с ног, с ошалелым видом отдал честь к непокрытой голове, и снова присев, теперь уже не на котелок, а просто на колено, завозился с ногой. Подойдя ближе Петр, окинув солдата коротким взглядом, увидел, что лодыжка у солдата густо забинтована, так что в сапог она никак бы не влезла. Именно поэтому сапог с этой ноги, с распоротым, голенищем запасливо виднелся у солдата за поясным ремнем. Забинтованную же ногу солдат одевал в сплетенную из лыка обувку, вроде большого лаптя, который он и укреплял сейчас тесемкой.
– Что тут происходит, рядовой? – Спросил солдата подпоручик.
– Чуню к ноге лажу, вашебродие, – неестественно дребезжащим голосом ответил солдат, лишь на миг подняв голову. Его в этот момент занимало завязывание последнего узла на голени.
– Кой черт мне твоя чуня?! – Вскипел возмущением Медлявский. – Доложись рядовой! Имя! Какого полка?!
Солдат снова вскочил неловко раскорячился в попытке придвинуть здоровую ногу к забинтованной в стойке смирно, и прибросил руку к непокрытой голове.
– Рядовой 280го Сурского стрелкового полка, Андрий Лопопупенко!
– Где раненые, солдат? – Вклинился в разговор Петр. – Что происходит с лагерем?
Задавая вопрос он про себя отметил, что требование подпоручика соблюсти уставную форму, которая иным людям помогала возвратить самообладание, в случае с солдатом успеха не имела – тот по-прежнему блуждал глазами, не имея сил сфокусироваться ни на одном из стоящих перед ним офицеров.
– Так тикають!
– От кого?
– От австрияков!
– Что ты несешь? – Прикрикнул подпоручик, – какие австрияки? Здесь глубокий тыл. Откуда бы они здесь взялись?
– Австрияки! Прут! С заду!
– С какого такого "заду"?! – явственно начал сатанеть Медлявский.
– Откуда слух? – Вступился Петр. – Кто тебе про австрияков сказал?
– Вси чув! – истово залупал глазами солдат Лопопупенко – Вси лгаць не будут! Верне, австрияки! Тикать надобно, бо нас всих убьють!
– А ты что же остался?
– Покуль чуню к ноге ладил, вси утикали!
Петр повернулся к подпорутчику.
– Нам надо быстрее в лагерь.
– А этот? – Спросил подпоручик, показав на Лопопупенко.
– На кой нам этот храбрец в ничем не одолимом страхе? Все что могли мы от него узнали. Ясно, здесь прошел слух, и началась паника.
Петр снова обернулся к солдату.
– Сам-то идти можешь! Помощь нужна?
– Втикаю, як выжлок гончий, вашбродие! – Похвалился Лопопупенко и довольно исправно подпрыгнул на забинтованной ноге. – Можно? – Он умоляюще поглядел на Петра.
– Не задерживаю. Иди к лагерю. Там тебе скажут что делать. – Петр отвернулся от солдата, который облегченно крякнул и еще раз огляделся и с приличной скоростью заковылял, мудро забирая от дороги к лесной обочину.
– И вы тикайте ваша благородия! – Еще раз уже из-за деревьев отозвался Лопопупенко. – С Богом у серци говорю, тикайте!..
– Теперь он всем скажет, что бежать его благословили офицеры, – буркнул подпоручик. – Надо было его задержать.
– Подбавим лучше ходу. – Предложил Петр. – Думаю, в лагере мы найдем того, кто сможет пояснить обстановку. Давайте обратно на дорогу.
Петр переглянулся с подпоручиком, и солдатами, и они вернувшись на дорогу и пошли самым скорым шагом.
– Кто там впереди? – Спросил подпоручик.
– Наши, – ответил Петр.
– Верно, наши. – Подпоручик прищурил глаза. – Да это же мой унтер Васильчиков!
Действительно, навстречу им по дороге шла врассыпную группа солдат в шинелях, с винтовками, а впереди шел знакомый Петру старший унтер Васильчиков, что недавно безуспешно пытался отнять у раненного самокатчика карабин. И сам тот самокатчик, как приметил Петр, прихрамывая шагал позади, вместе с группой таких же как он, не полностью обмундированных, с повязками, но вооруженных людей. Всего по дороге им навстречу шло около двух отделений солдат, да шее человек десять, как видно из пациентов госпиталя.
