«Потому что постоянно в движении, — Сантилли удачно отыгрался от блока, — и не боится поражений. Поражение — часть жизни, — весело усмехнулся он, наблюдая, как мяч ударяется в пол. — Без поражений нет побед. Я — умница!».
— Черт! — огорченно воскликнул Роман, а Ласти показала мужу большой палец. — Ае, реши уже, на чьей ты стороне.
Игра набирала темп, постепенно накаляясь. Трибуны то захлебывались свистом, то улюлюканьем, то восторженными криками.
— Черт! — Глеб от досады чуть не плюнул, когда мяч отразился от блока прямо ему в грудь. — Чтоб вам черти в аду так же его на уши надели!
Сантилли вошел в азарт и уже иначе расстраивался из-за своих промахов и неудачных подач, начав переживать за команду.
«Наверстаем, какие наши годы, — он в падении отбил мяч, перепасовав его незнакомому загорелому парню. — Идиот, даже имен не спросил».
Ласти проследила, как муж ласточкой нырнул вперед, вытягивая руку, и довольно улыбнулась.
— Ае, не спи! — рявкнул за спиной Роман.
Демонесса подпрыгнула, но Олег ловко загнал мяч между сеткой и ее руками.
— Проснись, спящая красавица! — рассердился Алексей. — Проиграем к чертовой матери!
Ласайента посоветовала ему беречь нервы и постаралась больше не отвлекаться, но почти сразу случайно выцепила взглядом сидящую рядом с Чарти Дэниэллу. Что за ерунда? Санти же говорил, что они расстались? К действительности ее вернул грозный рев пяти глоток:
— Ае!!!
Она едва успела отбить атаку и мысленно чертыхнулась, но Сантилли и Марк синхронно выставили блок, мяч ударился в пол прямо перед ее ногами и отлетел в сторону.
— Черт! — с досадой слаженно выкрикнула команда. — Обули!
Неожиданно на месте падения раздался звучный хлопок, будто мяч, не выдержав, лопнул, выпустив запашистое густое дымное облако. Ласайента отпрянула назад и удивленно оглянулась на товарищей.
— Что за…, - начал Роман и споткнулся на полуслове.
На небольшой стадион глыбой льда рухнула замороженная тишина. Сегодня, по случаю прекрасной погоды купол был сдвинут, и стало слышно, как смеются ребятишки на соседней детской площадке, как заливисто лает чья-то собака, как пересвистываются птицы в лесу, и стучит по ступеням выпавшая из рук бутылка с водой. Судья, приподнявшись, оторопело глядел вниз, не замечая, прилипшего к губе свистка.
Демонесса медленно повернула голову и с возрастающим изумлением окинула взглядом невысокое коричневое существо.
Под покатым в крупных круглых складках лбом, украшенном двумя красноватыми наростами, ярко алели маленькие, глубоко посаженные глазки. Подвижный нос больше подходил свинье, а толстые губы — инженеру Таонге, страстному любителю соленых шуточек. Большая голова, увенчанная завидной ослиной гривой и козлиными ушками, плавно перетекала в грушеподобное тело на кривых ножках коленками назад. Все его полтора метра были одеты в крикливо пестрый куцый жилетик на голое тело и штаны из толстой бугристой кожи, из-под которых кокетливо поблескивали черные раздвоенные копыта.
Сантилли, наклонившись в сторону, через сетку с любопытством взирал на гостя.
— …черт, — сдавленно закончил Роман.
— Ну и харя, — пробормотал Глеб, невольно передернув плечами.
Весело осмотревшись, незнакомец потер звериные ручки, словно хирург перед операцией, развел их для жарких объятий и прыгнул к Ласайенте, приветливо растянув рот в лягушачьей улыбке.
Трибуны взорвались предостерегающе-испуганным криком.
— Да пошел ты! — демонесса, недолго думая, приложила его воздушным щитом.
Черта подбросило, зацепило головой за нижний край сетки, перевернуло и ногами вперед вынесло к Сантилли. Ашурт, никогда не страдавший замедленной реакцией, добавил ускорения, послав гостя к небу. Не все же ему землю топтать. Тот, видимо, уже был в схожей ситуации, так как мгновенно сгруппировался в тугой шар.
— За двойное касание не считается, — азартно выкрикнул император, подбрасывая вернувшегося черта и сразу пасуя его на половину соперников. — Ирэн, лови подачу! Легкий, как перышко, — и тихо добавил, — и вонючий, как понос.
«Мяч» плавно описал низкую дугу и мягко приземлился на машинально подставленные руки девушки и Глеба, мгновенно оценивших исходящее от него амбре. Черта в спешном порядке брезгливо отбросили к сетке, где его приняла на щит Ласайента.
Найири символически сплюнул и вместе с Андерсом быстро направился к выходу из ложи, на ходу доставая из-за пояса перчатки.
К тому времени Хляба уже прыгал на месте, ожесточенно обтирая ладони о шорты, а Ирэн, неподражаемо скривившись, двумя пальчиками добыла из кармана платок и яростно в него внюхивалась. Инженер моментально прикинул выгоду от обладания надушенным куском ткани и подкатил к султанше, начав торги с «пожалуйста», быстро перейдя к «инженеров не ценишь?», планируя закончить дело банальным грабежом. И быстрее и эффективнее.
Гость осваивал воздушную стихию чуть больше минуты.
— Хватит! — рявкнул Найири, перекрывая свист и крики зрителей.
Черт соскользнул со щита на площадку вместе с тишиной, покатившись прямо к королям. Ашурт ногой притормозил «мячик», и тот медленно распался, раскинув ручки-ножки в стороны. В наступившем молчании отчетливо прозвучал жалобный голос Дэниэллы:
— Ему же больно!
Вскочивший в запале, Чарти опустился на место и принялся утешать девушку, старательно изображая серьезность. Сах отвесил давящемуся смехом Мишелю легкий подзатыльник и уткнулся ему в плечо.
— Ненормальные, — сердито произнесла Элерин, неодобрительно глядя на веселящихся друзей. — Он же живой.
Сантилли из последних сил соорудил соответствующее обстановке выражение лица, больше похожее на гримасу, и поднырнул под сетку.
— Увлеклись, — невинно хлопнув ресницами, пояснила Ласайента и словно невзначай заступила мужу дорогу: «Ты куда? Лишнюю голову отрастил?».
Приобнявший жену за плечи ашурт легкомысленно поиграл бровями:
— Перепутали немного. Тут мячик, там мячик.
— Угу, — грозно произнес Андерс, наступая на них, — перепутали. Увлеклись.
Демоны согласно кивнули, не забывая сохранять дистанцию, а команды потихоньку стали сбегать с площадки, воровато оглядываясь на Повелителей.
Найири поднял черта за шиворот, как щенка, и, держа на весу, повернул к сыну:
— И как это называется?
Тот внимательно осмотрел печально повисшую тушку:
— Я думаю, ты сам знаешь.
— Ах, ты думаешь! — король, забывшись, встряхнул черта и шагнул к сыну. — Ах, ты думаешь! Иди сюда, паскудник!
