Девчонка дернулась под рукой, резко выдохнув. Мар легко мог представить, что она сейчас чувствует, но остановиться не мог. И даже не потому, что долг и цель.
И грифоны уже, наверное, седлают лошадей, готовясь к последнему переходу.
Просто не мог. Слишком недосягаемым оказался не то придуманный, не то прилетевший вместе с ее магией образ. Невозможно отпустить…
Она так и не закричала — только поскуливала тихонько, как потерявшийся щенок, и уже не пыталась вывернуться из-под его руки. Не хватало воли и силы к сопротивлению…
Дыхание стало хриплым и тяжелым, кожа — холодной и липкой. Девчонка задыхалась, под носом показались капельки крови. Мар продолжал прижимать руку к криосу. Кажется, там еще была магия. Немного, но была. Не такая, неправильная, из совсем других каких-то миров…
Когда отец делал из Мара дракона, ему часто приходилось забирать магнию у людей. У некромантов, даже у шимсов — и ни разу ничего подобного не случалось с ним: только мутный, почти болезненный поток заемной силы, после которого и себя-то ощущаешь побывавшим в грязной луже. Не больно, не страшно, скорей противно.
Были и другие воспоминания… но туда Мар не возвращался.
Коронные скалы, лагерь у Верстового камня. Апрель 345 круга новой истории.
Янка-Безымянка
Когда в школе говорили, что магия, это часть природы человека, свойство его тканей, крови, мышц — они, ученики, кивали со знанием дела: конечно, все понятно. Часть.
Но вряд ли осознавали, насколько эту часть трудно «вытащить», заставить работать иначе, перейти другому человеку или не человеку, стать свойством уже чужого тела и разума.
Янка сначала удивилась, потому что ничего не почувствовала: маг просто сидел рядом с ней, удерживая рукой криосы, чтобы не разбежались один от другого. Смотрел куда-то в стену… а потом вдруг по плечам, по хребту прокатилась волна холода, вымораживая нервы и сбивая дыхание. Тело становилось стеклянным. Каждый вдох рушил стеклянные легкие, каждое, даже слабое движение, ломало что-то внутри, превращало в ледяную крупу и заставляло бежать по сосудам вместо крови.
Она бы закричала — но воздуха не хватало, дышать было слишком мучительно. По телу пробежала волна судорог, и Янка вдруг услышала собственное странно свистящее, со всхлипом, дыхание. Вырваться! Остановить это! — но рука мага держала крепко. Да и каждая такая попытка приводила к новой волне боли. Она вцепилась бы руками в мага или в его меховой плащ, на котором сейчас лежала, да только руки были в браслетах и тоже прижаты к камню на груди. К камню, от которого распространялась по телу обжигающе ледяная корка…
Пока могла смотреть, она смотрела в лицо мага — слишком спокойное, даже, кажется, довольное, сейчас — совершенно не красивое лицо. Потом перед глазами поплыла пелена, красные пятна. И от всей жизни остался только кусок черного камня на шее — сосредоточение боли и ненависти…
А потом — тьма.
Мар Шторм из Звездной Акалемии.
Снаружи о чем-то тихонько беседовали, вопреки армейскому уставу, двое дежурных. Отсюда был хорошо виден и лагерь беженцев, и лагерь грифонов, и верста.
Дозор на верхней площадке виден не был, но ощущался, как тусклое бурое пятно: это остатки «драконьего зрения» еще не выветрились.
Прошло больше часа, а то и все два. Ничего не поменялось, мир остался прежним. Пасмурное небо, ветер, поземки и изморозь. Люди все так же заняты каждый своим делом.
Этот механизм невозможно остановить: ничья маленькая смерть его не остановит.
А сам Мар Шторм был мертвяком, получившим простые и четкие инструкции, которые надо непременно выполнить, прежде чем упокоиться с миром. Один из элементов отлаженной системы, не более.
Грифоны замолкли при виде его, выпрямились. Лица каменные, взгляды в сторону.
Минут десять «отлаженный элемент» сидел возле тела и слушал, как постепенно затухает дыхание девушки. Так всегда было в прошлом: если человек не умер во время процедуры, то какое-то время еще дышал, но это ничего не значило, сердце могло биться и несколько часов после, вот только ни сознание, ни память не возвращались никогда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мар выбрался из пещеры, не дожидаясь. Только прикрыл тело полой плаща: это почему-то показалось правильным.
[1] Для простоты счисления один круг будет равен одному году. Хотя на самом деле на Астере оборот планеты вокруг светила — дольше почти на два месяца.
10.
Мар выбрался из пещеры, не дожидаясь. Только прикрыл тело полой плаща: это почему-то показалось правильным.
Мазнул глазами по дежурным, но ничего не сказал. Заемной магии, возможно, хватит на портал, а значит, все сделано правильно. Другой выбор принес бы больше потерь.
В лагере долго плескал в лицо водой из ведра. Вода была холодной, по верху даже плавали льдинки, но он не чувствовал. Грифоны спешили отойти, переговаривались за спиной. Пускай. Задача Мара Шторма привести их к Зеленым Гротам Белуши как можно быстрее и любой ценой. Он это сделает, уже почти сделал.
В гроте, в котором грифоны устроили временный штаб, было сухо и холодно, но погреться можно было возле десятка ртутных камней, устроенных в глубине. Там нашелся и Роланд, и несколько его десятников.
Куница встал навстречу, взглядом спрашивая: «Что?».
— Через час сможем выдвигаться. В пещере надо прибрать, нехорошо, если животные доберутся до тела.
И если беженцы найдут — тоже будет нехорошо. Но об этом он промолчал.
— Я пошлю людей, закопаем.
Помолчали. Офицеры глядели на Мара, как на прокаженного, но он не осуждал. Он и сам считал свой сегодняшний поступок малодостойным. Крепкие мужчины, воины… и вдруг не смогли решить проблему без человеческой жертвы. Да еще такой вот, маленькой, неприкаянной и слабой. Это драконам все равно, для них одинаково слабыми кажутся и опытный воин и деревенская старуха.
А солдатам — есть разница. Поступок, о котором не расскажешь ни друзьям на привале, ни детям. И вообще, о котором лучше побыстрей забыть.
— Займусь порталом, — дернул плечом Мар. — Увидимся там.
Вышел, ни на кого не глядя. Все — потом, когда дело будет сделано, город очищен от тварей, а грифоны вернутся с победой. Тогда можно будет оплакивать погибших. Всех погибших.
Верста не хотела запускаться, сопротивлялась. Древние камни с каждым кругом все неохотней принимали в себя энергию. Если судить по старым хроникам, когда-то за день через версту могло пройти в обе стороны до шести торговых обозов без всякой дополнительной подпитки, а сейчас — один, да и то под контролем опытного мага. И потом еще восстанавливаться будет день. Какие-то работали лучше, какие-то хуже, но, кажется, скоро придут времена, когда обозам придется тропить дороги по пустошам без всяких порталов — выдохнутся старые каменюки окончательно, станут просто приметными знаками пути. И путешествие от циркуса к циркусу будет тянуться уже не дни, а целые долгие недели.
Вторая попытка, однако, немного поправила ситуацию, нехотя шлифовка под его пальцами начала едва заметно темнеть.
Недавно с таким трудом обретенная магия привычно слетала с пальцев, забирая заодно уж и остатки его собственной, а взамен оставалась привычная пустота.
Ну вот, полдела сделано… лишь бы с той стороны никто не попытался пройти на дармовщину. Несколько минут на отдых, и можно будет командовать грифонам, чтобы готовились к переходу.
Подошел Роланд, постоял молча за спиной с минуту. Не сказав ни слова, ушел к беженцам, что-то уточнять по месту выхода из портала. Тоже не хотел его ни видеть, ни говорить.
Некоторые грифоны, чтобы времени не терять, уже в полной готовности ждали шагах в двадцати. Лица у них тоже были кислые. Да уж, бойцы перед боем… надо будет сказать Кунице, чтобы как-то повлиял на боевой дух, что ли.
Плечи и руки замерзли — плащ он как оставил в пещерке, так и забыл про него. Надо бы вернуться, но солдаты, должно быть, уже закопали тело вместе с плащом. Он сам бы так и сделал. Попросить у Роланда еще и куртку, как у его бойцов… или одеяло? Наверняка же не пожалеет, если есть запас…
