Зашевелилась охрана. Надо же, соизволили! Шакалы…
Он стремительно поднялся из машины. Да, он выбит из игры, но никто не порадуется, увидев его отчаяние. Не дождутся!
Ковровые коридоры привычно успокоили. Все-таки это — коридоры власти. И пока что он — здесь. Это значит, что жизнь продолжается. Боссы кое-где остались на местах — пусть и на второстепенных позициях. Найдется и ему место. Есть силы начать с нуля? Есть. Желания нет… Город вспыхнул в тайге белоснежными башнями, и вдруг защемило сердце. Вспомнился ироничный, деловитый гул в командирском кафе, и стало совсем плохо. Город мой, мечта моя, как же я без тебя буду жить?
Иван мучительно скривился, отодвинул начальника охраны с пути и вошел в свой номер. А там его ждали.
Ковер рванулся из-под ног — и пол тяжко ударил по затылку. Щелкнули наручники — вы арестованы! Сквозь туман боли Иван увидел, как незнакомые люди бесцеремонно бродят по комнатам, как протащили куда-то горничную, надо полагать, в понятые, документы изымать. А то горничная разбирается в тех документах…
Над Иваном нависло жирное щекастое лицо.
— Депутатский иммунитет! — прохрипел ему Иван.
— Обязательно! — согласился щекастый. — Но чуть попозже. Как вы думаете, командирский корпус будет возражать против перехода Города в нашу собственность? Вот и мы так же думаем. Потому: коды доступа в Город, пароли информационной сети, вообще систему защиты, доступ в командирскую связь или хотя бы объяснения, что это за чудо такое, которое нельзя заглушить! В общем, делайте все, чтобы облегчить переход Города под наш контроль. Сделаете — и тогда мы сразу вспомним, что кое-кто здесь депутат. С иммунитетом. Боссы твои от тебя отказались, и от Города тоже. Им бы самим сейчас выжить! Ну так как? Сотрудничаем?
— Я всего лишь председатель общественного исполкома, — сказал Гробов упрямо. — Гражданская власть. В секреты командирского корпуса не посвящен — и не лез. Хотя на мой взгляд — нет там никакой системы защиты. Подходите к бабе Маше на проходной, предъявляете полномочия…
— Не прикидывайся дебилом, — посоветовал щекастый. — Чтоб прототип инопланетных поселений да не имел системы защиты? Чтоб строитель и руководитель Города о ней не знал? Так что не тяни время, оно вообще-то против тебя работает. В Город мы войдем все равно. Прямо по твоим командирам войдем! А ты о своей голове заботься!
Гробов прикрыл глаза. Сквозь злобные миражи столицы засиял в серой тайге его Город, вспыхнули в синеве неба яркокрылые дельтапланы… нет, не зря его назвали Орлиным Гнездом!
— Мать моя! — прохрипел он. — Прости беспутного сына, дай сил!
Какую мать молил он, дитя специнтерната?
Шкафоподобные охранники с тихим недоумением смотрели, как вытягиваются и лопаются несокрушимые наручники. С оглушительным треском улетела вместе со щекастым искусителем какая-то мебель. Крайне редко, но случается у человека особое состояние, и сейчас охранники наблюдали его явление. Воин духа. Когда невозможного нет.
Поднялась и закачалась в боксерской стойке полная смертельной угрозы фигура. Здесь я еще стою! Охранники схватились за оружие…
Вот так, в безвестности, один против всего мира, Гробов первым начал бой за свой Город.
20
Над Городом нависла злобная туча, невидимая, но хорошо ощущаемая — теми, кто умеет чувствовать. Командиры как-то подобрались, посуровели. И все чаще стали собираться вместе, совсем как в начале строительства. Командиры — к плечу плечо! Как результат — в Информатории стало не хватать кресел. Меня-то это не коснулось. Зря, что ли, столько лет тяну лямку жизни? У меня всегда в нише припрятано операторское кресло.
В главном зале Информатория — тихий гул разговоров. Я никого не слушаю. У меня — Город, у меня работа. Наконец-то городские системы стали действительно автоматическими, без привычных кувалд и газовых ключей. Есть время заняться наболевшим. Например, заповедником. На внутренних скалах устроилась кучковаться молодежь, особенно после того, как выяснилось, что Город просматривается командирами до самого темного угла. Ни напакостить, ни… в общем, было много инцидентов. А во внутреннем заповеднике — скальный массив, кусок дикой природы. Наивные. У командиров везде глаза. И в заповеднике. И далеко за периметром Города. У нас и охранные системы есть, только мы о них не болтаем. Мы вообще о командирских делах с чужими не болтаем, и потому, в частности, шалые подростки бьют муляжи видеокамер, а настоящие «глаза» все видят и запоминают. И вся внутренняя жизнь молодежных банд во внутреннем заповеднике видна как на ладони. А Иван Алексеевич как раз собрался дать ребяткам цель в жизни, чтоб не бесчинствовали, и ему расклад бандитской юности необходим позарез. Мне не очень-то верится, что из таких уродов получится школа юнг, но вдруг знания, вынесенные Учителем из иных миров, позволят совершить чудо? И командиры больше не будут вынуждены ежедневно совершать карательные акции, а займутся работой на — и для — простых людей. Как и предполагалось изначально.
У меня уже обнаружились оч-чень интересные фактики, но пришел Кузьмин. Хмуро оглядел Информаторий, связался с Чученовым, и вскоре робот-жук пригнал вереницу кресел-пультов, чтоб гарантированно хватало всем. А сам лидер-один командирского корпуса уселся напротив и уставился на меня своими маленькими, похожими на свиные, глазками.
— Не нравится мне все это, — заявил он.
— Что — это?
— Да все! Чувствуется что-то неправильное. Командиры все здесь. Трудятся на благо народа, то есть следят и наказывают, подгоняют и следят. Ну, еще обслуживают инфраструктуру Города, но это как само собой разумеется… А народ, конечно, нас за это ненавидит, потому что народ не хочет работать больше, чем необходимо, а хочет народ хлеба и зрелищ. Ну, хлеба у нас даже с избытком, зрелищ с большим недобором, потому что еще не хватало — зрелищами их обеспечивать!.. Все это противно, но как-то понятно: ну не хватает у людей жизненной силы, вялые они все какие-то, словно обкуренные на всю жизнь — а все сильные и активные давно в командирском корпусе… Но вот что я сейчас наблюдаю на экранах? Что за массовое гуляние? Или кто-то открыл наконец секрет работы с … просто людьми, скажем так? Открыл для себя, но с нами не желает делиться? Какие-то данс-группы объявились загадочные, школа юнг организуется непонятно кем… и для чего… А?
Мне стало неуютно. У Саши Кузьмина, оказывается, вовсе и не свиные глазки. Он их, оказывается, всегда прикрывает веками, вообще всегда. А сейчас вот впервые глянул, да так, что насквозь. Огромные у него, оказывается, глаза. Проникающие. Строгие. Никакого добродушия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
