Таким образом предпринимались попытки ошельмовать еп. Андрея, его работу перед властями и указать клиру и мирянам на «антигосударственную» сущность деятельности апрхиерея. Если же обычная клевета и травля не вызывали ожидаемого результата, то уфимские обновленцы поступали обычным для «реформаторов» путем — прямыми доносами власть имущим. Например, неожиданно был арестован Уфимский благочинный священник Нарциссов, на что удовлетворенное обновленческое руководство немедленно отреагировало решением о его увольнении «за агитацию против ВЦУ и в связи с его престом» (449 а), тем самым грубо поправ церковные каноны и постановление Собора 1917/1918 гг. о недопустимости обращения к гражданским властям в ходе решения внутрицерковных вопросов.
В противовес еп. Андрею обновленческое ВЦУ утвердило епископом Уфимским Николая Федоровича Орлова, вдового протоиерея Новокладбищенской Скорбященской церкви г. Уфы, тем самым положив начало многолетней чехарде перемещений обновленческих архиереев в епархии.
А еп. Андрей вновь оказался «в узах», определенно при содействии обновленцев.
Непрерывную борьбу вели сторонники новой церкви сб ставленниками еп. Андрея. Так, газета «Власть труда» предоставила место для статьи некоего «случайно второй год проживающего в г. Уфе» Алексея ППравдина, который характеризовал себя «знатоком Св. Писания и вообще церковных законов». Этот борец за чистоту православия, опираясь на сплетни и клевету, перемежавшиеся в его филиппике со ссылками на каноны, обвинил уфимских епископов в самочинии и расколе, отверг их право на руководство паствой. А. Правдин прямо указывал, что епископы Иоанн, Марк, Трофим и Аввакум «действуют под флагом патриарха Тихона» (323) и тем самым наводит
94
власти на ту мысль, что их деятельность подпадает под определение декрета ВЦИК от 18 августа 1922 года, грозящей передачей подобных дел в «Особую комиссию Н.К.В.Д. для высылки их в административном порядке с заключением на 3 года в лагерь принудительных работ» (373, 5-6).
Те же цели преследовал безымянный автор в той же газете, но уже в номере от 24 ноября 1923 года, указуя на существование трудовых коммун в бывшем уфимском Благовещенском и Бирском «Кустиках» монастырях, где принимают «попов и архиереев Тихоновского согласия, т.е. контрреволюционного направления». Доброжелатель, ясно представляющий единство взглядов обновленчества и государственных органов в этой области, советует: раз Собор 1923 года «признал недопустимым пребывание монастырей в городах, то давно пора обратить на это внимание и Соввласти» (340). Власти обратили и последовали рекомендациям...
Игнорируя распоряжения законного руководства русской православной Церкви, обновленческие деятели обвиняют уфимских епископов в самочинной автокефалии и сильно раздражаются.что те, опять же с благословения патриарха, апеллируют в разрешении церковко-общественных проблем к народной массе. Обновленцы писали: «Не увлекайтесь тем, что за Вами идет народ; это темная масса, хотя и верующая, но не могущая разбираться в переживаемых Русскою Церковью событиях, способная идти за всяким оригиналом, лишь бы он только удовлетворял волнующуюся ее совесть!» (307). Но уфимские епископы действовали именно в русле распоряжений законных и авторитетных органов руководства Церкви и опирались на активность возглавляемой ими паствы, высокомерно определяемой обновленцами «темной массой», без которой, однако, в эту эпоху невозможно было устроить правильно функционирующую церковно-общественную жизнь.
В Златоустовском викариатстве развил бурную деятельность еп. Николай (Ипатов) — ставленник еп. Андрея и деятельный его помощник в предшествующие
95
годы. Осенью 1922 года он рассылал письма, «много повредившие обновленческому делу в Уфимской епархии», — жаловался «Церковный рассвет» (261, 23). В своих посланиях епископ указывал, что уфимские приходы всей своей работой с 1914 года подготовлены к самостоятельной деятельности и ныне готовы сохранить чистоту православия под напором обновленчества и прочих враждебных сил. Излагая свою программу строительства церковной жизни в новых условиях, владыка Николай фактически резюмировал идеи еп. Андрея и делал из них практические выводы в свете провозглашения епархиальной автокефалии: «Жизнь епархии я представляю в таком виде — самоуправляющиеся церковные приходы во главе с приходскими советами объединяются в обще-епархиальном Союзе Приходов, возглавляемом союзным правлением (или советом) под руководством епископа. При епископе может быть самостоятельный церковно-административный орган управления. Для Златоуста это не новость. Здесь с 1917 года так именно устроилась и идет церковная жизнь. Вот и вся схема епархиальной жизни. Епископ, клир (духовенство) и миряне. Автономная (самостоятельная) церковная организация. Епископ и Епархия, единомысленные во взглядах, сумеют войти друг с другом в общение»,. Если же не все златоустовские приходы будут согласны со мной, то я могу остаться только с теми приходами, которые пожелают иметь меня своим епископом» (300 а).
96
«Религиозные церковные вопросы, — продолжает владыка Николай в другом письме от 29 ноября, — дело совести каждого человека. Я по своей совести высказал отношение к ВЦУ... Если кто в Златоусте окажется согласным со мною — пусть прямо мне и скажет об этом. Тогда мы, единомышленные, обсудим все и дальнейшие вопросы касательно нашей церковной жизни. Это самый простой и естественный путь без всякого шума, без лишних разговоров. Но зато это и самый верный и прочный путь, ибо воистину является делом совести каждого отдельного христианина, свободным и личным его волеизъявлением» (300 б).
Активно включился в работу и еп. Иоанн (Поярков), деятельно и плодотворно трудившийся под руководством владыки Андрея в предшествующие годы. В «Заволжском летописце» еще в 1917 году он изложил свои взгляды на сущность приходской реформы и последовательно разработал практические шаги в деле ее реализации. Выводы не потеряли своей остроты и потому в обращении к пастырям и общинам еп. Иоанн излагает давно выношенные им идеи:
«Настал час испытания и подвига нашего... есть ли в вас Христос? Где вера ваша? Если вы не паши, то идите скорее ко врагам, а мы сплотимся и будем работать. В чем работа? Первое, что надо сделать: восстановить порядок, дисциплину, ответственность. Не признающий нашей дисциплины (канонов) есть внутренний враг, вреднейший внешнего, долой из нашей среды — живи вне своими законами. Не бойтесь малое стадо, только бы вы ходили по истине, только бы вы были Христовы» (239).
Затем епископ подробно излагает основные обязанности пастырей и общинного руководства в деле организации церковно-приходской жизни, а в разделе «О подготовке церковного общества» рассуждает о том, что
«постоянная обработка общественного мнения должна раскрывать Евангельские начала в приложении их не только к будущей, но и к настоящей земной жизни», чтобы уже сейчас «на практике осуществлять задания Евангелия».
«Все эти задачи, — поучает епископ, — может разрешить пастырь только, а общество церковное вместе с ним», ибо от проведения в жизнь евангельских заветов «самим обществом зависит самое существование Церкви в будущем. Даже для слабо верующих будет не все равно, будет ли Церковь через пятьдесят лет только кучкою молящихся или организациею с общеполезными заданиями, осуществляющею в условиях культурного быта животворящие заветы Христа.
К делу пастыри, к делу верующие!» (239).
По освобождению из заключения патриарх Тихон одобрил работу уфимских епископов во главе с еп. Андреем
97
и утвердил все совершенные хиротонии.
4
Интересы и работа еп. Андрея не ограничивались рамками Уфимской автокефальной епархии, ибо он не переставал чувствовать себя архиереем Русской Православной Церкви и характерной иллюстрацией к определению позиции владыки является рассказ о событиях на северо-западе страны, в коих он принял деятельное участие.
Воскресенский монастырь — Макарьевская пустынь — в 20-ти километрах от станции Любань Новгородской епархии во главе со своим настоятелем архим. Кириллом стойко сопротивлялся всесокрушающему в епархии обновленчеству. Однако в среде братии в конце 1922 года нашлись два монаха, которых не удовлетворяло даже строгое православие настоятеля и они обвинили архим. Кирилла в тайном пристрастии к расколу обновленчества. Пламенные речи сотрясали стены обители, где велись горячие споры до тех пор, пока в дело не вмешался глава Петроградской автокефалии еп. Николай (Ярушевич), оправдавший архимандрита и наказавший «мятежных фанатиков-монахов запрещением в служении» (280 а, 342). Еще до революции архим. Кирилл был уважаем верующими севера страны и пользовался всероссийской известностью. Одним из его почитателей был еп. Андрей. Так как еп. Николай вскоре был арестован и Макарьевская пустынь являлась единственным в Новгородской епархии очагом «тихоновщины» в окружении обновленческого раскола, необходимо было придать ей авторитет и значимость в глазах верующих. Еп. Андрей предложил архимандриту стать епископом, на что последовало согласие. И в 1923 году владыка Андрей тайно хиротонисал настоятеля во епископа Любанского, викария Новгородской епархии.
