– Вы меня очень обнадежили.
Эммануэль отвела его руку от раны.
– Дайте-ка мне на нее взглянуть.
Лезвие ножа проникло глубоко, повредив мышцу. Как только Зак убрал сложенную сумочку с длинного уродливого надреза, хлынула кровь.
– Все могло бы быть значительно хуже, – произнесла Эммануэль. – Похоже на то, что ребра смягчили удар. – Она положила руку над раной. Его кожа оказалась теплой и мягкой, а мышцы были сильными и твердыми. Она почувствовала, что майор затаил дыхание.
– Больно?
Он хрипло рассмеялся:
– Не особенно.
– Терпите. – Эммануэль окунула ткань в воду и начала аккуратно очищать края раны.
– Где вы научились этому? – спросил Зак, прерывая неловкую паузу.
Эммануэль подошла к шкафу у двери, чтобы взять бутыль со спиртом. – Чему?
– Вот этому. Что это за две медицинские школы, о которых вы говорили? Я проверял. Ни одна из них не принимает женщин.
– Конечно. – Намочив ткань спиртом, она сильно прижала ее к надрезу в боку. От боли майор резко выдохнул. – Зачем им это, когда женщинам разрешается быть только домохозяйками?
– Тогда где вы учились? В Париже?
Резко выпрямившись, Эммануэль отвернулась.
– Я всегда хотела вернуться туда, – произнесла она, убирая спирт в шкафчик, и достала бинты и искривленные иглы, которыми обычно зашивала раны.
– Но вы так и не получили образование?
– Нет.
– Почему?
Эммануэль опустила бинты в воду, после чего встала перед ним с шелковой нитью в руке.
– Не понимаю, какое вам до этого дело, майор.
Он пристально посмотрел ей в глаза.
– Генри Сантер убит. А вы были с ним в тот вечер.
Эммануэль снова наклонилась над его раной, чтобы соединить края пореза свободной рукой.
– Именно поэтому вы интересуетесь мной, месье?
– Да.
Не предупредив его, Эммануэль с силой проткнула иглой кожу и почувствовала, как он вздрогнул.
– Думаю, это доставляет вам удовольствие, – произнес Зак. – И вы не ответили на мой вопрос.
Эммануэль сосредоточилась на зашивании раны. Во время работы ее бедро с силой нажимало на его ногу. Через синюю ткань формы она ощущала силу его мышц и тепло. Это отвлекало ее внимание и смущало, так что приходилось прилагать усилия, чтобы не потерять самообладание.
– Вы очень много спрашиваете.
– Где же вы учились медицине?
Она пожала плечами:
– Официально в медицинскую школу зачисляют только мужчин. Но тот, кто способен заплатить профессору двадцать долларов за курс, может присутствовать на этих лекциях. – Она сделала маленький узелок на конце нити и отрезала ее. – Даже женщины. – Она протянула руку за чистым бинтом. – Хотя я узнала значительно больше от своего отца и Генри Сантера, чем в лекционном зале.
– И еще от мужа.
– Оставим это, – холодно бросила она и приложила сложенную в несколько раз чистую ткань к его ране.
– Довольно необычно, – произнес Зак, – что представитель такой состоятельной семьи стал доктором.
– В этом нет ничего особенного. – Она начала бинтовать его грудь. – Есть доктора и среди других плантаторов.
– Но де Бове не только плантаторы.
Эммануэль пожала плечами:
– Филипп был четвертым сыном. Он никогда не надеялся что-либо унаследовать. – Завязав кончики бинта, она выпрямилась. – Как оказалось, он был прав.
На фоне золотистой кожи, которую можно встретить у потомков жителей Средиземноморья, повязка просто сияла белизной. Зак сидел на краю стола, свободно свесив руки; его обнаженная грудь слегка поднималась придыхании. Эммануэль снова почувствовала неловкость от того, что они наедине, и от этого странного, запретного влечения к мужскому телу.
– Как вы думаете, кто мог использовать арбалет? – тихо спросил он.
Вопрос был задан так внезапно, что Эммануэль сделала шаг назад и глубоко вдохнула.
– Месье?
– Это необычное оружие, – сказал он достаточно дружелюбно. – Тем не менее, вы стразу определили стрелу из арбалета. Даже при том, что она была маленькой и с серебряным наконечником.
Нет смысла отрицать это, подумала Эммануэль, но и правду сказать невозможно, или по крайней мере всю правду. Она молча смотрела, как майор взял рубашку и, морщась от боли, стал натягивать ее на себя. Он делал это медленно и неловко, поскольку рана была болезненной. Если бы перед ней был кто-то другой, она бы помогла ему одеться. Но сейчас Эммануэль не двинулась с места.
– Филипп… – наконец произнесла она, сжав пальцами черную ткань юбки, – Филипп часто охотился с арбалетом. Это… было ему интересно.
Его брови сошлись, образуя вертикальную складку.
– Ваш муж?
– Да.
Майор перестал застегивать мундир и выпрямился.
– Вы уверены, что он мертв?
Это прозвучало как будто случайно, но Эммануэль словно ударили, наполнив страхом и целым вихрем предположений. Как часто она снова и снова спрашивала себя: «Кто?» В глубине души она была уверена, что Генри убили по ошибке, что целились в нее, – иона долго думала: кому она встала на пути? И вот теперь возникла ужасающая мысль, что Филипп…
Но он мертв.
Эммануэль наклонилась, чтобы поднять ножны майора-янки. Они чуть поблескивали в свете, угрожающие и смертоносные.
– Если вы спросите, видела ли я тело, то я отвечу, что нет. Вам следует поговорить с теми янки, что воевали в Байу-Креве. Это они убили его. – Она взяла саблю.
Ее взгляд был пронизан презрением к этому человеку, его форме и должности. Ненависть прозвучала и в ее голосе, когда она произнесла: – Они его и похоронили.
Глава 10
Эммануэль не стала прощаться с майором, когда Ганс помогал ему подняться на лошадь.
Она пошла на второй этаж взглянуть на Эмиля Руана, молодого солдата конфедератов. Именно с этой целью направлялась она в больницу, когда увидела страшную сцену на улице Конти. Но еще на лестнице ее внезапно охватила дрожь – столь сильная, что пришлось прижаться спиной к стене и закрыть глаза. Подозрения, что Генри Сантер умер вместо нее, были не напрасны. Кто-то, не только знающий, как стрелять из арбалета, но и где найти его – достаточно маленький, чтобы легко спрятать, но и смертоносный, – хотел именно ее смерти.
Только двое мужчин могли быть причастными к этому. Первым был Антуан Л а Туш, который охотился в болотах и протоках Бо-Ла со своим двоюродным братом Филиппом, когда тот был ребенком, и подарил ему арбалет. Но у Антуана не было причин желать ее смерти. А вот у Филиппа…
Нет, решила Эммануэль, оттолкнувшись от стены и двинувшись вверх по лестнице, нужно гнать прочь эти мысли и не поддаваться унизительным мгновениям слабости и страха. Антуан не способен совершить убийство. А Филипп мертв.
