Мы как два молчуна… Говорить больно. Мы всех потеряли. Больше нет никого близких. Молчим целыми днями.
По давлению на уши чувствую, что идем на снижение.
Боже… Ненавижу Москву! Домой хочу-у-у. Хоть волчицей вой.
Но домой, в Карелию, путь тоже заказан. Это теперь территория Дагиевых. Старший бандит, всю округу в страхе держит. Второй — майор по нашему округу, все их дела прикрывает. А младший… Младший ко мне, как к наследнице прииска, настойчиво сватался. И отказов не принимал! Отдали бы им тогда все, может и отстал бы от меня. И родители живы остались, и мы с Тишей свободными. Да отец с дедом заупрямились. А теперь нет никого…
Всё равно отдала я все своё наследство. Не Дагиевым, так Черкасовым. Золото это проклятое! Не ради моего наследства это всё, ради Тишиного. Моё — просто плата за защиту.
Живи тихо, Злата, будь за мужем, как обещала, позволь Черкасовым позаботиться обо всем, ребенка роди…
Чем плоха такая жизнь? Мантры, мантры… А внутри буря — не моя эта жизнь!
Но что ж теперь делать?
«Держи своё слово, Золотинка!» — твердит папин голос внутри.
Пересиливая себя, сжимаю бедро мужа.
— М? — просыпается он.
Стюардесса объявляет посадку.
— Ну вот мы и дома! — тянется он.
Дома…
Над Москвой рассвет.
Сердце толкается в ребра, пульс оглушающе стучит в уши.
Обида на Демида вдруг оживает и становится оглушающей. Отдал меня…
Мой черт из табакерки снова выскакивает!
— Ты чего такая напряженная? Дэма боишься? — прищуривается сонно Родион.
— Почему я его должна бояться? — хмурюсь я.
— Не бойся… Как только сделаем бейбика, он вообще останется не у дел. Всё будет наше.
— А Демид как же?
— А что Демид, пуп земли? Демон будет работать на нас.
— Сомневаюсь, что демоны на кого-нибудь работают.
— Посмотрим! — хмыкает зло Родион. — Ты главное роди. Об остальном не парься.
Не хочу…
Глава 16. Встреча
С каждым часом моё сердце бьётся быстрее и надсаднее. Внутренностями ощущаю, что Злата близко. И должны вот-вот приехать. Охрана давно выехала за ними.
Грудную клетку свело, снова дышу с трудом. В целом, дыхание нормализовалось, но в минуты волнения всё еще даёт ощутимые сбои. Скорее по привычке, делаю вдох из баллона. Так неуверенно, гадко и больно мне не было никогда.
Вечерами я медитирую на весь пакет документов, в поисках схем, как восстановить справедливость — и в отношении себя, и в отношении Златы.
Только нужна ли она теперь Злате? Ведь, если она не захочет от Родиона уйти ко мне, то поправки и действительно не принципиальны для нее. Да и наши интересы теперь противоположны! И, объявляя войну брату, я по сути, объявлю её ребенку Златы. Так как Родион со Златой получают контрольный пакет просто как его временные представители.
Первый раз в жизни я не знаю, как поступить! Ведь, доверяя мне, Злата подписала эти документы.
Я подставил её! Гордеев узел продолжает сплетаться туже. Душит, сука!
Как робот я меняю пластырь на уже заживающей ране. Надеваю белую рубашку, брюки, ремень, кобуру, пиджак, часы.
Я не знаю, что за девушка вернётся сегодня. Насколько она уже его? И какое место занимаю теперь я? Имею ли я право лезть теперь в её жизнь?
Мы так ни разу и не поговорили. Родион не позволил. И внутри у меня извержение вулкана!
Я о-о-очень жду брата. Мои руки дрожат от адреналина. Выхожу на внутренний балкон второго этажа, глядя с него вниз, на гостиную.
— Приехали… — смотрит в окно Наталья.
Меня заливает темной густой непроглядной пеленой неадеквата. Это настолько разрушающе, что мне кажется, дом сейчас начнет рушиться вокруг меня!
Не соображая ничего, я иду к ним навстречу, подгоняемый этой пеленой, что набирала потенциал во мне все это время. Открываю дверь, выхожу на террасу, вставая у них на пути.
Они идут по центральной аллее, Родион обнимает за плечи Злату. Рядом Тихон. Сзади охрана. Я и узнаю, и не узнаю их. Его кисть на её плече срывает последние остатки моей выдержки.
Доведя их до крыльца охрана ретируется.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мои челюсти схлопнулись, я не могу произнести ни слова. Ловлю опустошенный взгляд Златы, хмурый — Тихона.
— Здравствуй, Злата, — цежу я, преодолевая судорогу на лицу.
Непросто это — принять, что любимая женщина спит с другим. И нихрена не работает оправдание, что ты сам её ему отдал, ничего не объяснив.
Не работает и все!
— Здравствуйте.
Сдержанно. Голос подводит её.
Неудобно тебе, да?!
Аааа!!
Родион прижимает её крепче.
— Больно… — едва слышно бросает она, прикасаясь к его пальцам на плече.
— Здравствуй, брат, — пытливо смотрит мне в глаза Родион.
Тянет руку.
Я тоже тяну. Не ему. Тихону.
— Красавчик, уважаю, сопротивлялся как лев. Удар стволом в висок оказался смертельным для противника.
Тихон смущенно пожимает мне руку.
Перевожу взгляд на Родиона.
— Не пожмешь мне руку? — дергает с вызовом бровью.
— Нет.
Между нами молчаливая дуэль.
Он не выдерживает первым.
— Спрячь зубы, брат. Все изменилось. «Не гоже кусать руку дающего», — бросает он мне одну из фраз отца. — «Можно и зубы поломать»!
— Чо?! — поднимаю я брови, охреневая.
Стоп-кран сорван. Я лечу под откос!
Со смачным шлепком перехватываю его сзади ладонью за шею.
— В дом быстро! — не глядя бросаю сквозь зубы Ольховским.
Оттягиваю говнюка в сторону, впечатываю в стену.
— Ты звезду словил, поганец?! Твоя-то рука «дающая»? Ты место своё бесполезное забыл? Ты как базаришь со мной?!
Встряхивая за грудки, размахиваюсь головой и ломаю ему нос.
Со стоном осаживается по стене вниз.
Вырываю из кобуры ствол. Приставляю к его башке тупой.
— Брат… Брат! — вскидывает он руки.
Присаживаясь, смотрю ему в глаза. Спускаю ствол под ребро, в место, куда сам схватил пулю.
— Готов за неё пули ловить, щенок?
— Нет… — выдыхает он испуганно.
— Тогда нет у тебя права на эту женщину, усек?!
— Демид! — рявкает отец.
Оборачиваюсь.
За его спиной испуганная Злата.
Молча поднимаюсь, прячу ствол.
— Слушаю.
— В нашей семье так конфликты не решаются. Остынь.
Медленно глубоко дышу, смотря в глаза Злате. Испугалась за мужа своего, да? Отца позвала…
Яд течёт по моим венам от этого факта.
— Родион, встань! Иди, умойся. Все за стол. Будем завтракать.
— Не голоден, — бросаю я.
Отворачиваясь, ухожу нахрен отсюда, пока не поубивал тут всех!
Глава 17. Дела мужские и дела женские
— Где Тихон? — подскакиваю я с дивана.
Кошмар приснился…
— Гуляет, — сосредоточенно что-то читает Родион на телефоне.
— Где гуляет??
— В саду, наверное, — из-за травмы голос сильно поменялся.
Подлетаю к окну.
Да, в саду. Возле беседки.
Обнимая себя за плечи, смотрю на мужа.
Нос, после хирурга, заклеен телесным пластырем, лицо отекло, под глаза пошли синяки. Наверное, это очень больно. Но отчего-то мне совсем не хочется пожалеть его. Хочется взять вот эту большую книгу по экономике и ка-а-ак дать ему по лицу, сломав нос ещё раз!
— Зачем ты сказал такое брату?! Зачем?.. — срывает меня. — Ведь, именно Демид остаётся генеральным директором, и от него зависит — будет ли что вообще наследовать нашему ребенку! Он должен подготовить нашего ребенка к управлению компанией. И только, когда тому исполниться тридцать плавно передать бразды правления. Ты же сам, говорил, Родион, что не разбираешься в этих делах! Мы должны быть семьёй, а не конкурентами! И к моменту наследования, у нашего ребенка должны быть братья, сестры, в том числе и дети Демида, чтобы тащить всей семьёй этот сложный и опасный бизнес. И все должны быть заинтересованы, никто не обижен!
— Не лезь в наши семейные дела, Злата, — недовольно. — Если ты думаешь, что мой братец что-то отдаст добровольно, то ты ошибаешься. Скорее уж, поставит нас всех под стволы. Разве ты не видела?..
