– Ну и что?
– А то, что мы с тобой прикоснулись к одной из свято оберегаемых тайн розенкрейцеров.
– Батя, их уже давно нету! Все, что мы тут отрыли – не более, чем история. Музейный раритет.
– Не прикидывайся валенком! – разозлился Тихомиров-старший. – Ты грамотный, образованный человек. Кто может дать гарантию, что орден розенкрейцеров не существует до сих пор? А о них много чего написано. В том числе и то, что братья Крестовой Розы обладали знаниями, превосходящими человеческое воображение.
– Допустим. И что из этого выходит?
– То, что любая тайна такого уровня всегда опасна, а касательно ордена розенкрейцеров – вдвойне. Надеюсь, ты знаешь, что свои тайны братство Креста и Розы хранить умело. Это самый засекреченный орден в мировой истории. О нем почти ничего неизвестно. Так, слухи, догадки…
– Отец, не впадай в детство… – Глеб рассмеялся. – Я не узнаю тебя. Ты домысливаешь то, чего не может быть в принципе. Кому сейчас дело до каких-то средневековых мистиков, а им (если, конечно, еще существуют их последователи) – до среднестатистических граждан бывшего соцлагеря?
– Да, ты прав.
Николай Данилович сокрушенно покрутил головой.
– А я старый осел. С твоей колокольни наша находка так и должна смотреться. Будь мне столько лет, как тебе, я тоже так думал бы. Но опыт нашептывает мне совсем другое.
– Ладно, пусть так. Спорить не буду, – сказал Глеб.
И начал рассматривать стены подземной камеры при помощи фонарика, который был совсем не лишний, потому что наступил вечер и начало темнеть.
– Но где же клад? – спросил он озадаченно. – Не думаю, что устав ордена розенкрейцеров, пусть и высеченный в камне, можно назвать большим сокровищем.
– Кому как, – ответил Николай Андреевич.
И начал бессистемно простукивать стены – на удачу.
– Но ты прав, – продолжил он свою мысль. – По идее, здесь должно быть еще что-то. Не зря твой немец… как его?..
– Крюгер, – подсказал Глеб. – Между прочим, он такой же мой, как и твой.
Отец оставил колючую реплику Глеба без внимания и продолжил:
– Так вот, не зря герр Крюгер так страстно желал добыть дневник, чтобы прикарманить план. Камни в Германию не увезешь. А вот кое-что менее габаритное и не шибко тяжелое – запросто.
– Дневник он все-таки заполучил, – хмуро сказал Глеб. – Уверен, что взлом библиотеки и сейфа в кабинете директора – его рук дело.
– Возможно. Но не факт. Однако, если это так, то я представляю разочарование немчика, когда он увидел, что его кто-то опередил и изъял план.
– Да уж… – Глеб выглядел озабоченным. – Мне почему-то кажется, что нам еще придется столкнуться с Крюгером. Не думаю, что он так быстро охладел к идее завладеть планом. Это не тот человек. Я видел Крюгера всего ничего, но он произвел на меня неизгладимое впечатление. От него веет могильным холодом.
– А от твоих слов – домотканой мистикой, – съязвил Николай Данилович. – Или детскими впечатлениями от фильма «Пятница, 13». Все, шабаш. Уже стемнело. Продолжим наши изыскания завтра, с утра пораньше. Нужно к ним хорошо подготовиться.
– То есть?..
– То есть, зарядить нашу двустволку и держать наготове динамит. Это я к тому, что господин Крюгер и мне очень не понравился, хотя я знаю его только заочно. Нужно быть готовым ко всяким неожиданностям…
Когда они вылезли на поверхность, и в камере стало темно, буквы надписи неожиданно начали светиться холодным голубоватым светом. Но Николай Данилович и Глеб этого уже не видели.
Отступление 2. БАЙДА.
Алоизий стоял на крепостной стене и с удовлетворением смотрел вниз, во двор, где тренировались кнехты брата Ротгера. За четыре месяца, которые рыцарь Ливонского ордена провел в монастыре, много чего изменилось. И главное – под защитой военного отряда монахи стали чувствовать себя гораздо уверенней. Теперь у них было больше времени для того, чтобы заниматься хозяйством и предаваться молитвам, так как всю сторожевую службу несли воины рыцаря. Кроме того, Ротгер выполнил свое обещание и очистил окрестные леса от разбойников. Но и это было еще не все.
Рыцарь жесткой рукой привел к повиновению жителей близлежащие деревень, хуторов и мыз[29], которые в этой глуши были безнаказанны и не подчинялись никому. Мало того, некоторые до сих пор поклонялись древним идолам и не знали истинной веры. Благодаря Ротгеру в монастырь каждую неделю начали приходить обозы с продуктами, и не было недостатка в рабочих руках. Мало того, с появлением в монастыре большого количества пленных схизматов, Алоизий наконец смог продолжить поиски состава «омолаживающего» эликсира.
Эликсир молодости был идеей фикс Алоизия. От посвященных более высокого ранга патер узнал, что он не выдумка, не миф, что эликсир существует, но пользовать его имеют право только Коллегия Святого Духа и восемь первых братьев ордена розенкрейцеров, которые живут очень долго, даже вечно, как гласят легенды. Однако Алоизий был неглупым, начитанным человеком и понимал, что в вечности жить можно, а вечно – нельзя. Но вот продлить свою жизнь, избавиться от болезней, – это вполне по силам человеку, хорошо подкованному в оккультных науках и алхимии.
И Алоизий с головой окунулся в алхимические опыты. (Занятия наукой братьями Крестовой Розы поощрялись руководством ордена). Нередко они заканчивались смертью подопытного, на котором патер пробовал свои снадобья, но что такое жизнь презренного хлопа, когда впереди великая цель?
Что касается брата Теофраста, то Алоизий его почти не видел. Закрывшись в лаборатории, Парацельс денно и нощно проводил какие-то манипуляции, нередко заканчивающиеся взрывами, словно алхимик изобретал новый состав пороха, хотя это было совсем не так.
В лабораторию не допускали никого, кроме глухонемого слуги брата Теофраста и рыцаря Ротгера. Однажды Алоизий рискнул зайти туда на свой страх и риск под покровом ночи, когда Парацельс спал, но едва он открыл дверь своим ключом, как раздался страшный рев и в камине вспыхнул адский огонь. Патер Алоизий никогда в своей жизни так не бегал, как в ту злопамятную ночь. У него будто выросли крылья, а ногами он только перебирал, едва касаясь ими земли. Больше Алоизий не делал попыток еще раз окунуться в тайну, которая теперь принадлежала высшему руководству ордена. А братство умело хранить свои секреты. Не в меру любопытным, в частности тем, кто пытался проникнуть в орден по заданию иезуитов, заливали в уши и горло расплавленный свинец.
Впрочем, по здравому размышлению, Алоизию не нужно было больше того, что он имел. (По крайней мере, пока не нужно; какой воин не мечтает быть полководцем?). Как и предрекал брат Ротгер, пользуясь вычислениями астрологов, приор скоропостижно скончался. Его болезнь была скоротечной и неизлечимой.
Спустя месяц после смерти старого приора прибыл гонец от епископа и привез Алоизию новое назначение. Так он стал настоятелем монастыря, что служило первой по-настоящему широкой ступенью в карьере священнослужителя католической церкви.
Конечно, гонец являлся не более чем фикцией, которую придумал Рогар. Нужно было соблюсти порядок и законность в преемственности, ведь посвященными были всего несколько монахов, а среди остальной братии могли находиться соглядатаи святого престола. Получив вожделенный чин, новоиспеченный приор с головой погрузился в работу. И раньше все хозяйские дела были в его ведении, но тогда он не имел решающего голоса. Теперь же Алоизий подчинялся только Ордену и самому господу богу.
Казалось, он даже стал выше ростом, а его тихий елейный голосок приобрел раскатистое громовое звучание, словно Алоизию добавили в горло голосовых связок, отвечающих за басистость.
Сегодня приор Алоизий осматривал замок, стараниями Ротгера и с помощью монахов превратившийся в достаточно мощный укрепленный пункт. Стены подремонтировали, валы подсыпали, двор расчистили, а в казармах сколотили нары, для которых монахи изготовили матрацы, набитые душистым сеном. Кроме того, привели в порядок караульное помещение, где сложили печь для обогрева, а на кухню подвели воду из источника. Этим занялся сам Парацельс, с большой неохотой оставивший на некоторое время свои опыты. Его очень заинтересовали свойства ключевой воды. Теперь по его заданию одна группа пленников роет рядом с источником глубокий колодец, а вторая работает в каменоломне, добывая булыжник, чтобы укрепить его стенки.
Рыцарь обычно ночевал в монастыре – он допоздна засиживался в обществе брата Теофраста. Ротгера замещал доверенный человек, его вассал по имени, мелкопоместный дворянчик. Он был худосочен, весь какой-то дерганный и очень жестокий. Его боялись, как огня, даже свои. Гуго нравилось мучить пленных; прежде, чем отправить схизмата к праотцам, он пытал несчастного огнем и сдирал с живого кожу. При этом помощник Ротгера хохотал, как сумасшедший. Сам рыцарь любил появляться в замке внезапно. Это было сродни чуду. Туповатые неграмотные кнехты едва не боготворили своего сеньора, обладающего такими нечеловеческими способностями. Ко всему прочему, Ротгер еще и напускал туману, намекая на некие сверхъестественные силы.
