— Ничего себе!
— И, похоже, этот ребенок переполз со столба на потолок, а потом как перышко пролетел по воздуху больше шести сяку[9].
— Маленький ребенок?
— Да. В общем-то, ребенок как ребенок, а голова, говорят, у него была жабья.
— Так ты потому и говорил тут «жаба»?
— Да. И с тех пор — каждый вечер! Каждый вечер является этот ребенок.
— А мастер?
— Мастер как уснул, так до сих пор и не просыпается. У одного из подмастерьев началась лихорадка, и он умер прошлой ночью.
— И тебя вызвали?
— Да.
— И что получилось?
— Если снова наклеить там листок с заклятием, наверное, что-нибудь бы получилось. Но это временная мера. Даже если все получится, одним протеканием крыши от дождя на этот раз не отделаемся.
— И?
— И я провел расследование. Выяснил кое-что об этих воротах. Похоже, что когда-то давно там уже являлось нечто подобное.
— Хм…
— Так вот, я узнал, что в прошлом на месте ворот умер ребенок. Это я в Архивном ведомстве выяснил.
— Ребенок?
— Угу, — коротко буркнул Сэймей.
— Какое запутанное дело… — сказал Хиромаса. Сказал, и вдруг закрутил головой по сторонам в темноте. Ощущение катящихся по земле колес, которое было до сих пор, исчезло.
— Ой, Сэймей! — сказал Хиромаса.
— Заметил, что ли?
— Заметил? Это же! Ты! — нет ни звука повозки, ни ощущения движения.
— Хиромаса! — словно уговаривая, сказал Сэймей. — Все, что ты теперь увидишь, услышишь — считай, что это сон. Я даже не уверен, что смогу тебе все объяснить.
Хиромаса потянулся поднять бамбуковую занавесь повозки, но тут из темноты вытянулась рука Сэймея и задержала его руку.
— Хиромаса! Ты можешь открыть занавесь, но: что бы ты там не увидел, пока занавесь поднята — ни в коем случае не произноси ни звука. А если произнесешь, то я не только не смогу тебя защитить, я сам окажусь в смертельной опасности. — И рука Сэймея разжалась.
— Понял, — громко сглотнув, Хиромаса поднял занавесь.
Тьма — была. Тьма, где нет ничего. И месяца — нет. Нет земли, нет неба. И только спина черного быка ясно виднелась во тьме. А перед быком, слегка покачивая полами шелковых одеяний, шла, показывая дорогу, девушка. Она испускала красивое слабо фосфоресцирующее сияние.
— О… — безотчетно издал грудной звук Хиромаса. Во тьме, впереди по движению, зажглось бело-голубое пламя. И вдруг оно сделалось огромным и превратилось в демона. Пока он смотрел, пламя стало женщиной со спутанными волосами. Женщина вглядывалась в пустоту и клацала зубами. Хиромаса разглядывал дальше, и пламя, свернувшись, превратилось в толстую змею с синей чешуей, которая исчезла во тьме. Он продолжал вглядываться: во тьме копошились мириады невидимых глазу существ. Невидимых — и вдруг становящихся видимыми. Вдруг покажется человеческая голова, а волосы у нее окажутся из звериных голов, костей, кишок, каких-то непонятных вещей. Нечто, как письменный стол. Губы. Демон странной формы. Глаз. Пестик растения. Вагина. И среди этих странных предметов, куда-то направляясь, движется бычья упряжка. Из-за слегка приподнятой занавеси прилетал слабый тошнотворный ветер. Запах тлена.
Хиромаса опустил занавесь. Он был мертвенно бледен.
— Ты видел, Хиромаса? — спросил Сэймей, и Хиромаса резко кивнул.
— Я видел чертов огонь, — сказал Хиромаса. — Он стал демоном, потом женщиной, потом змеей — и исчез…
— Да? — тихо отвечал Сэймей.
— Слушай, Сэймей. Это вот — ночное шествие ста демонов?
— Именно.
— Я, когда демона увидел, я чуть не крикнул.
— Хорошо, что не крикнул.
— А если бы крикнул, тогда что?
— Они бы все накинулись и мгновенно сожрали бы всю повозку, даже костей бы не оставили.
— И как же мы попали в такое место?
— Есть много способов. Я использовал самый простой.
— Какой же способ?
— Ну, ты же знаешь про «перемену направлений»?
— Конечно знаю, — ответил Хиромаса.
Суть «перемены направлений» в том, чтобы поехать в другом направлении, если в день, когда вы отправляетесь из дома, то направление, куда вам нужно идти, оказывается стороной света, где пребывает в это время бог направлений Накагами[10], затем остановиться на ночь где-нибудь, но не в том месте, которое является целью вашего путешествия, а на следующий день ехать туда, куда нужно. Этот способ Искусства Инь-Ян применяется для того, чтобы предотвращать беды от вредоносных духов.
— Много раз повторяешь такое по большим и малым улицам столицы, и пока кружишься — можешь попасть сюда.
— Вот как…
— Вот так, — ответил Сэймей. — И еще, у меня есть к тебе одна просьба.
— Что, Сэймей?
— Эта повозка — так сказать, граница, которую я сделал, и редко что может пробраться внутрь, но есть и такие существа, которые могут внутрь проникнуть. Давай подумаем: сегодня — пятый по счету день со дня Петуха в стихии Земли-Инь[11], то есть сегодня Накагами меняет сторону света своего пребывания. Чтобы сюда добраться, мы пять раз переехали его дорогу, поэтому скоро кто-нибудь явится поглядеть на нас.
— Сюда?
— Да.
— Не пугай меня, Сэймей!
— А я не пугаю.
— Придет демон?
— Нет, не демон, но и демон одновременно.
— Тогда, человек?
— Нет, не человек. Но так как ты, Хиромаса, человек, то, если, конечно, у них там не будет какого-то особого плана, он появится в человеческом обличие и будет говорить человеческими словами.
— Что делать, когда он придет?
— Меня он не увидит.
— А меня?
— А тебя очень ясно увидит.
— И что тогда со мной будет?
— Ничего не будет. Делай так, как я тебе скажу.
— Что делать?
— Скорее всего, придет Досэй, потому что стихия Земли сейчас в состоянии Инь.
— Это ты так духа земли называешь?
— Объяснять сложно, поэтому думай так.
— Ну, и?
— Скорее всего, он спросит тебя так: «Ты, с человеческим телом, по какой такой причине ты находишься в подобном месте?»
— Угум.
— Когда он тебя так спросит, ответь следующее.
— Как ответить?
— «Понимаете ли, с позавчерашнего дня страдал я болезненным беспокойством. И спросил знакомого своего, нет ли какого-нибудь хорошего лекарства. А сегодня от этого знакомца получил микстуру, которая хороша против червя беспокойства».
— Хм.
— «Это была сушеные листья травы хасиридокоро[12], я ее запарил и выпил три чашки вот такой вот величины. После этого как будто что-то случилось с моим сердцем, и вот я тут растерянный стою» — вот это ответь.
— И это поможет?
— Да.
— А если он еще о чем-нибудь спросит?
— Что бы он тебе ни сказал, повторяй на все вопросы то, что я тебе только что сказал.
— И все будет в порядке? Точно?
— Да, — ответил Сэймей.
— Ладно, понял, — коротко кивнул Хиромаса. И тут вдруг раздался звук: кто-то снаружи стучался в повозку.
— Сэймей? — Хиромаса перешел на шепот.
— Делай все как я сказал! — сказал Сэймей, и тут быстро поднялась вверх бамбуковая занавесь повозки, и снаружи заглянуло лицо беловолосого старика.
— Эгей! — сказал старик. — Что это ты с человеческим телом поделываешь в таком месте? — спросил он. Хиромаса сдержался от того, чтобы испуганно не перевести взгляд в сторону Сэймея, и сказал:
— Понимаете ли, с позавчерашнего дня страдал я болезненным беспокойством. И спросил знакомого своего, нет ли какого-нибудь хорошего лекарства. А сегодня от этого знакомца получил микстуру, которая хороша против червя беспокойства, — он повторил слово в слово сказанное Сэймеем. Старик, повращав большими глазными яблоками, посмотрел на Хиромасу.
— Это была сушеные листья травы хасиридокоро, я ее запарил и выпил три чашки вот такой вот величины. После этого как будто что-то случилось с моим сердцем, и вот я тут растерянный стою…
