— О! — это закричал Тадасукэ. Выдра взглянула на старика, выронила изо рта рыбу и пронзительно пискнула.
— Вы знаете что-нибудь об этой выдре? — спросил Сэймей, обращаясь к старому птичнику.
— Да, — кивнул старик.
— Что именно?
— Правду говоря, довольно давно уже семейство выдр баламутило этот ров, пугая рыбу, и я очень из-за них мучался. И два месяца назад я случайно нашел в реке гнездо выдр и самку, которая там была, и двух детенышей убил…
— О…
— А вот эта, одна, выжила, наверное, — прошептал Тадасукэ.
— Я так и думал, что что-то подобное произошло, — сказал Сэймей. — Итак, проблема — спящая госпожа Аяко, — Сэймей поднял выдру и поднес на высоту своего лица. — Ребенок у нее в животе — твой? — спросил он. Выдра резко опустила вперед голову. — Своего ребенка даже тебе жаль, наверное? — Выдра снова кивнула. — Что сделать, чтобы разбудить девушку? — спросил Сэймей и посмотрел на выдру. Выдра открывала и закрывала рот перед Сэймеем, словно что-то говорила.
— Вот оно что, значит, девочка… — сказал Сэймей. Девочка — это та спутница, которую вчера привел с собой Хозяин Черной речки. — И что там с девочкой? — спросил выдру Сэймей. — Ага. Он говорит, что следует дать съесть печень девочки.
— Что?
— Приведи девочку, Хиромаса!
Девочка, которую схватили вчера ночью вместе с Хозяином Черной речки, была в доме. Хиромаса ее привел.
— Попробуй окунуть ее в воду, — сказал Сэймей.
Хиромаса, подхватив девочку, опустил ее кончиками ног в воду. Как только ступни намокли, внезапно девочка растаяла. И вот, в воде шевелит плавниками большая рыбина — бычок.
— Однако, проблема…
— Что, Сэймей? Ведь просто нужно дать съесть печень этого бычка.
— Не в этом дело. Дело в ребенке, — сказал Сэймей.
— Что?
— Понимаешь, детеныши выдр родятся где-то на шестидесятый день…
В этот миг из дома послышался женский стон. Тадасукэ, ахнув, бегом вернулся в дом, а потом пришел обратно.
— Позвольте сказать. Аяко, видимо, пришла пора рожать.
— Так, печенка потом. Лучше пусть она пока спит. — Сэймей отпустил руку, сжимавшую шею выдры. Однако выдра, даже оказавшись на земле, не попыталась убежать. Сэймей, направившись к дому, обернулся к Хиромасе:
— Пойдешь, Хиромаса? — сказал Сэймей.
— Моя помощь нужна?
— Нет. Нет, но если вдруг тебе хочется посмотреть — это можно.
— Нет, — ответил Хиромаса.
— Ладно, — Сэймей вошел в дом один. За ним в дом вошел Выдра. Через час Сэймей вернулся.
— Все прошло, — коротко сказал он.
— Прошло?
— То, что родилось, я спустил в реку. Вышел с заднего крыльца, и… Если повезет, может и выживет.
— А Хозяин Черной речки?
— Он уплыл в реку с дитем.
— Однако ж, люди рожают ли выдрят?
— Наверное, это возможно.
— Почему?
— Я же тебе прошлой ночью рассказывал про сю, что одно и то же…
— …
— Человеческая суть и суть выдры в основе своей одинаковы, но сю на них наложена разная, поэтому обычно люди и выдры не обмениваются сутями.
— Хм.
— Однако если на суть наложить одинаковое заклятие, то возможно нечто подобное.
— Как просто! — Хиромаса кивнул, словно чем-то чрезвычайно восхитился.
— Только повезло же тебе, Хиромаса, — сказал Сэймей.
— В чем?
— Что ты то не видел.
— То?
— Родившегося между человеком и выдрой ребенка, — сказал Сэймей, на секунду сдвинув брови.
— Повезло, — откровенно кивнул Хиромаса.
Рассказ 4
Жаба
![]()
1
— Потрясающе! — Хиромаса уже некоторое время сидел, вздыхал и издавал возгласы нескрываемого восхищения: — Какая замечательная история! — сложив руки на груди, он кивал сам себе.
Сидел он на веранде в доме Абэ-но Сэймея. Сидел, скрестив ноги, спрятав толстые руки в рукава своего одеяния из плотного шелка. И, похоже, был чем-то сильно восхищен.
Высокочтимый Минамото-но Хиромаса пришел в дом Абэ-но Сэймея около часа назад. Он появился как обычно, неожиданно, с мечом на боку и без сопровождающих. Пройдя через заросший сад, он вошел в дверь:
— Эй, Сэймей! Ты дома? — позвал он.
— Да, — раздалось из глубины погруженного в тишину дома. Это был женский голос. Наружу тихими шагами вышла белокожая длинноволосая девушка лет двадцати трех — двадцати четырех. Она была с ног до головы закутана в тяжелое каракоромо — двенадцатислойное кимоно с накидкой и шлейфом. Но, несмотря на облачение из тяжелого шелка, в ее походке не было тяжести, только воздушность. Казалось, ее может унести даже легкий ветерок.
— Господин Хиромаса, — алыми губами девушка произнесла имя гостя. Удивительно: они видят друг друга первый раз, а девушка уже заранее знает имя Хиромасы. — Мой господин Сэймей уже ожидает Вас, — и девушка провела Хиромасу на веранду.
Веранда — это коридор, пристроенный вдоль наружной стены дома. Крыша над ним была, а ставней не было, так что он был открыт всем ветрам и дождям. Сэймей сидел там, беспечно скрестив ноги, сложив руки на груди, он опирался спиной на стену и смотрел в сад. В саду привольно росли полевые травы.
Когда Хиромаса обернулся к девушке, проводившей его сюда, она уже исчезла. Но его взгляд упал на стену в противоположном конце комнаты: там стояла складная ширма с изображением девушки. Если присмотреться, то девушка на картине была похожа на ту, что только что стояла здесь, а может быть, и не похожа. Хиромаса вздохнул, засмотревшись на изображение девушки.
Месяц Нагацуки, седьмой день девятой луны по солнечно-лунному календарю, по солнечному — начало октября.
Лицо Хиромасы было слегка красно, глаза сияли — он был немного возбужден.
— Что с тобой, Хиромаса? — переведя на него взгляд из сада, спросил Сэймей. Хиромаса, приходя в себя, открыл рот, желая что-то сказать про картину на ширме, но передумал и начал с главного:
— Сэймей! Сегодня я услышал во дворце Сэйрёдэн воистину изящную историю, и так захотел ее тебе рассказать, что вот, пришел.
— Изящную историю?
— Да! — ответил Хиромаса.
— И какую же?
— О почтенном лютнисте, монахе Сэмимару!
— О! Неужели, о самом Сэмимару? — переспросил Сэймей. Он тоже был знаком с Сэмимару, и прошлым вечером они встречались втроем с Хиромасой. Сэмимару — это слепой лютнист, человек, которого можно назвать наставником Хиромасы в игре на бива. Хиромаса хоть и простой воин, но играет на бива, причем чрезвычайно хорошо. Три года он ходил к Сэмимару, и даже научился у того тайной мелодии Рюсэн Такубоку. А в прошлом году они вместе забирали у иноземного демона похищенную из дворца Сисиндэн бива по имени Гэндзе, тогда же и познакомились Сэймей и Сэмимару.
— И что же случилось с почтенным Сэмимару?
— Ничего, просто удивительно, насколько же почтенный Сэмимару все-таки великий лютнист!
— Ты о прошлогоднем случае с Гэндзё?
— Нет, нет! Я о том, что произошло всего-то месяц назад!
— Да?
— Почтенного монаха Сэмимару позвали в усадьбу, что находится в местечке Оуми.
— Наверное, позвали поиграть на бива?
— Нет, не за этим. Хотя играть-то он играл. Вероучитель, хозяин той усадьбы, знакомец почтенного Сэмимару, придумал какой-то повод и пригласил его к себе.
— А, понятно.
— Однако на самом деле, хозяин усадьбы позвал Сэмимару вовсе не ради того дела, истинная цель у него была другая.
— И какая же цель?
— У хозяина усадьбы был знакомый по имени Нанигаси, виртуозный лютнист. И вот хозяин вознамерился дать Сэмимару оценить, насколько же хорошо играет на бива Нанигаси.
— Хм.
— Дело в том, что сам Нанигаси просил об этом хозяина. Однако ж, Сэймей! Сколько там не проси, а почтенный Сэмимару — не тот человек, которого можно специально заставить сделать такое.
— Потому-то они и позвали Сэмимару по другой причине?
— Вот именно!
