— Как себя чувствуешь, друже Левко?
Остап, плохо помнивший, как он добрался домой, медленно повернул голову и, увидев сидевшего на скособоченном стуле неизвестно откуда взявшегося здесь Змия, попробовал улыбнуться.
— Да вроде очухался…
— Как же тебя так угораздило? — усмехнулся Змий и, поправив скособоченный стул, придвинулся ближе.
Остап понял, что Змий наверняка откуда-то уже всё знает о ночных событиях, и скривился.
— Да как Зенек от энкавэдистов втик, я за ним побежал, допомогты хотив[94], а он меня головой о брукивку[95] и кудысь ходу…
— Так… — Змий задумался и только потом заговорил: — Ты понимаешь, мы дознались, что тот Зенек энкаведистам добру драку устроил. Крепкий парень. А вывод отсюда такой, что НКВД тоже что-то учуяло. Скорей всего, через твоего брата. Спросили, скажем, про той ВИС, а дальше цепочка простая…
— Да, а как же пистоль? — заволновался Остап.
— Да здесь он… — Змий вытащил из-под подушки ВИС и, сунув его обратно, спросил: — Голова-то твоя как?
— Да, кажись, ничего, — Остап ещё раз пощупал струп на затылке. — Вы лучше скажите, как с братом?
— Если честно, паршиво, помочь пока нечем. Хотя, может, НКВД теперь дело на поляков завяжет… Но, — Змий вздохнул, — то уже не для пана студента. Теперь тебя из дела выводить надо…
— Друже Змий, — Остап приподнялся на постели, — вы знаете, я, як миг, наказы сполнял, а теперь спросить хочу. Можно?
— Ну, давай, студент. Запытуй…[96]
— Скажить, на що нам той Зенек здался? Понятно же, что у него никакого жёлтого саквояжа нет.
— Так, осторожно спрашиваешь, значит, я в тебе не ошибся… — Змий пристально посмотрел на Остапа. — Добре, скажу тебе трохи больше. Я, друже Левко, грипс[97] получил — за всяку цену этот саквояж найти, а почему наказ такой, сказать не могу. Что ж до Зенека, то он по любому должен был знать, куда саквояж доставить, а може, то що в нём теж[98].
— А что доставлять? — покачал головой Остап. — То, что в саквояже щось було важное, ясно. Но самолёт-то сгорел. А кожаный саквояж в огне разве уцелеет?..
— Не, хлопче, всё не так просто, — Змий хитро прищурился. — Нам известно, Ковальский и Зенек летели вместе. А теперь подумай, отчего это Зенек из самолёта выпрыгнул, а Ковальский нет? Ты ж сам говорил, брат твой уверен, пилота на земле убило. Значит, вывод: подстраховались. А, может, Ковальский, прежде чем в деревья ткнуться, саквояж наружу выкинул, а Зенек, в случае чего, был должен его забрать. Или ещё кто. А к вам, он только так, на всякий случай зашёл, чтоб проверить…
— Ну, если так розмирковывать[99], то… — согласился Остап и неожиданно спросил: — Друже Змий, а почему вы мне говорите больше, чем я спрашиваю?
— А того, пан студент, что есть думка тебя старшиной сделать, — улыбнулся Змий, дружески потрепал Остапа по плечу и подчёркнул: — Нашим старшиною[100].
— На это я уже давал согласие, хиба вы не знаете? — пожал плечами Остап. — Только где теперь ту пидхорунжовку шукать? В Кракове? Так я туда не поеду. Довиры[101] до нимцив у мене нема.
— Может, ты и прав и, может, я тоже с тобой согласен, — негромко произнёс Змий и уже совсем другим голосом, уверенно заключил: — Но мы всё равно своё возьмём. А тебе, пан студент, советую добре подумать, бо в нашем деле лишняя романтика ни к чему…
— Ладно, — вздохнул Остап. — Значит, в Краков…
— Нет, во Львов, — неожиданно сказал Змий и по-мужски твёрдо сжал руку Остапа…
* * *
Начальник райотдела НКВД благодушествовал. Его помощник, как водится, пригласил капитана «попить чайку» к себе в кабинет, где у запасливого старшего лейтенанта имелся и электрический чайник, и всё остальное. Поэтому сейчас, держа в руке серебряный подстаканник, капитан старательно отжимал ложечкой золотистый ломтик лимона и, вдыхая аромат отлично заваренного чая, осторожно, чтоб не обжечься, отхлёбывал по глотку.
Допив чай, начальник по-простецки пальцами достал из стакана лимон, с наслаждением пососал кисло-сладкую мякоть и, выплюнув жёлтое колечко шкурки, строго глянул на сидевшего с выжидательным видом старшего лейтенанта.
— Ну, говори, чего зазвал?
— Тут такое дело… — Помощник заёрзал на своём стуле. — Я чего сказать хотел… Тут у нас ещё в сентябре самолёт за радиомачту зацепился. Двое летели, мужчина и женщина. Разбились, конечно, но надо полагать, они удирали не с пустыми руками…
— Нашли что-то? — заинтересовался капитан.
— Нет, — покачал головой помощник. — Я уже потом, как мы пришли, сам видел. Хвост самолёта прямо из крыши сарая торчал…
— Это всё? — недоумённо спросил начальник.
— Всё, — кивнул старший лейтенант.
— Ты что это, мать твою, тут мне какие-то красивые истории рассказываешь?! — с начальника враз слетело всё его благодушие. — Тут, понимаешь ли, в Баевом урочище банду из семи человек видели. В Кульчине активисту ночью через окно пальнули. Это что, порядок во вверенном районе, а ты вместо дела тут всякие байки треплешь?
— Ну, почему же так сразу? — на удивление помощник не испугался капитанского гнева и даже возразил: — Рабочие и сельская беднота здесь нас поддерживают.
— Конечно, — начальник зло хмыкнул, но, уже сбавляя тон, выложил: — А немецкие колонисты, чешские поселенцы, польские осадники, украинские куркули и еврейские гешефтмахеры куда-то делись? Или, может, ты скажешь, что эти польские и украинские националисты, которых тут пруд пруди, да вдобавок всякие там петлюровцы нас ждали?
— Нет, не скажу, — спокойно согласился помощник.
Только теперь после короткой вспышки начальник сообразил, что у помощника действительно что-то есть, и он, пригасив раздражение, уже по-деловому кинул:
— Ладно, выкладывай…
— Тут такое дело. — Помощник, хорошо изучивший капитана, заговорил доверительно: — Конечно, вы как всегда правы, мы тут малость лопухнулись…
— Это ты про того поляка, что накостылял твоим бовдурам и смылся? — уточнил начальник.
— Про него, — сокрушённо вздохнул старший лейтенант и тут же оживился: — Только потом мы с этой Иреной Ковальской говорили. Выяснилось, что поручики Зенек и Ковальский на одном самолёте летели. Ковальский погиб, а Зенек уцелел и остался. Почему?
— Ну, ну, излагай соображения, — подбодрил помощника начальник. — Что из этого?
— А то, что жёлтый саквояж у них в том самолёте наверняка был. Ну, тот самый, за которым Зенек к Иванчукам являлся, — выложил старший лейтенант.
