- Ты!.. - озверела Надюшка.
- Не усугубляй, - промурлыкал он, нежным поцелуем касаясь ее виска.
- Да я!.. Я тебя!.. - оттолкнуть навалившегося на нее здоровенного словно шкаф с антресолями мужика, у Нади не хватало сил, а запросто уступить ему, не позволял характер. Потому, для виду перестав вырываться, она стала судорожно шарить по столу в поисках чего-нибудь подходящего для самообороны.
Ей мечталось о скалке, но та была далеко, а вот тяжеленькая разделочная доска в форме рыбки словно сама легла в руку. Покрепче сжав деревянный хвост, Надюшка с размаху опустила ее на спину дорогому супругу. И даже не один раз.
- Ну все, - непонятно чему обрадовался этот придурок, отнимая у жены необычное оружие и отправляя его в полет. - Теперь не жалуйся, Надин, но одними поцелуями ты не отделаешься.
Проводив глазами блеснувшую в лучах заходящего солнца рыбку, она приготовилась сопротивляться до последнего. Поняв это, Магнус сделал сразу несколько вещей. Первым делом он погрозил мятежной супруге пальцем, после чего, не обращая внимания на возобновившееся сопротивление, раздвинул коленом ее бедра и монументально воздвигся между ними.
- Давай по-хорошему, - демонстрируя некоторую дипломатичность и свободу воли,Доу предложил вариант мирного развития событий. - Пойдем в спаленку или в ванную… - не договорив, он мечтательно улыбнулся.
- Не дам, - очень хотелось сказать Надюшке, но чувствовалась в этой фразе некоторая двусмысленность, и потому она промолчала. Гордо.
- Ну как хочешь, - притворно вздохнул Магнус и сделал печальное лицо, словно это его зажали на кухонном столе. - Значит остаемся здесь.
А после полез целоваться. Что-что, а это он делал мастерски. Проявляя то настойчивость, то ласку, Доу заставил таки Надюшку приоткрыть рот, впуская его. Нет, поначалу она честно старалась выпихнуть наглый язык алеенского супостата, но потом эта оказавшаяся столь сладкой борьба увлекла ее не на шутку. Так что совсем скоро их первый поцелуй из грубого превратился в страстный, а после в нежный.
Как и когда это произошло, Надя ни за что не смогла бы ответить. Да и вряд ли такой махровый собственник как Магнус позволил бы кому-нибудь задавать подобные вопросы своей жене. Как бы то ни было, они целовались. Самозабвенно. До сбитого дыхания и звездочек перед глазами.
- Красавица моя, - услышала она восхищенное и страшно смутилась, потому что этот… этот местный Казанова оказывается успел расстегнуть ей платье до пояса и до пояса же задрать юбку, а сам при этом умудрился остаться полностью одетым.
Почему-то именно этот факт показался Надюшке оскорбительным. Правда вместо того, чтобы одернуть подол и поправить лиф она принялась стаскивать рубашку с Магнуса. Ибо не фиг!
Он не только позволил раздевать себя, но и активно помогал в этом, а потом со всей возможной нежностью заставил ее вновь опуститься на столешницу.
- Что… - ахнула Надя, когда пальцы ласково, но довольно сильно сдавили собравшийся в горошину сосок. - Что ты делаешь?
- Отдаю супружеский долг, - Магнус припал ртом ко второй груди, нежа и целуя ее вершинку. - С процентами.
- Какой же ты деляга оказывается, - прикрыв от наслаждения глаза, простонала она. - Еще и проценты насчитать успел.
Доу не спешил с ответом, казалось он и не слышал сказанного, зацеловывая нежные плечи, шею… Но нет, вновь добравшись до груди, Магнус довольно чувствительно прикусил розовую вишенку соска.
- Черт! - буквально подбросило Надю.
Мало того, что это было неожиданно, так еще и напрямую отдалось внизу живота, разлившись там горячей тяжестью. Магнус довольно хмыкнул и занялся грудью всерьез: посасывал, кусал, облизывал, до тех пор, пока ласки не стали причинять болезненное удовольствие.
Под его руками и губами Надюшка стонала, выгибалась, извивалась и все повторяла: 'Чертчертчертчерт!'
Оставив в покое грудь, он скользнул рукой ниже, медленно провел по животу, заставляя его вздрагивать, спустился к лону.
- Горячая и мокренькая, - раздвинув пальцами влажные складочки, проговорил он и поглядел на Надю совершенно сумасшедшими глазами. - Для меня.
А та снова смутилась, проклиная предательскую влагу, столь легко выдающую ее состояние, и даже сделала попытку прикрыться.
- Хочешь меня, Надин? - не позволил ей этого Доу. - Скажи, не молчи. А так? - он двинул рукой, безошибочно находя центр наслаждения. - Надин?
- Чеоооорт, - едва не сходя с ума от ласки, стонала она.
- Ну скажи, - искушал Магнус, подводя Надюшку все ближе и ближе к пику. - Попроси меня! Надин! - теряя терпение, принялся упрашивать мужчина.
- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! - сил на сопротивление не осталось, да и глупо противиться самой своей природе.
Тут же дразнящие ласки прекратились, а на смену пальцам пришло кое-что посущественней.
Он входил медленно и неторопливо, позволяя Надюшке прочувствовать и твердость, и размер. Эта нарочитая медлительность давалась Доу нелегко: губа прикушена, на высоком лбу выступили бисеринки пота, дыхание стало прерывистым. И так вдруг захотелось почувствовать его на своих губах…
Отпустив край стола, в который она изо всех сил цеплялась, Надя потянулась к нему, чтобы притянуть с себе, запутаться руками в волосах, поцеловать…
И начался извечный танец губ и тел, и был он восхитительным, незабываемым, дарящим счастье и радость полета. А закончившись, он оставил не только негу, легкость и беззаботность, но и какое-то трепетное чувство, почти еще не ощутимое, но важное.
***
- Да ты спишь совсем, Надин, - бархатно засмеялся Магнус. - Давай я тебя в спальню отнесу.
- Лучше в ванную, - ей было лень открывать глаза и шевелиться тоже было лень, и разговаривать.
- Ты опять там уснешь, - заворчал он, поднимаясь.
- А ты останься со мной и проконтролируй, - положив голову на широкое Магнусово плечо, зевнула Надя.
- Это идея, - оживился Доу, шлепая босыми ногами в сторону ванной. - Мне вообще нравится твое сегодняшнее поведение: не дрожишь, не плачешь, не разжимаешь объятий.
- Я не обнимаюсь, я висю, то есть вишу. Как белка на дереве, - Надюшка, наконец, открыла глаза. - Ты для этого дела очень подходишь.
- Я вообще полезный, - согласился он. - Лезь в воду, а я сейчас.
- Эй, - окликнула Надя, но дверь уже закрылась, оставляя ее одну. - Сбежал. Не, ну я так не играю.
Она не успела как следует расстроиться, когда вернулся довольный Доу. Был он растрепан, счастлив, совершенно гол и с полным казанком плова наперевес.
- Жрать хочу, не могу, - поделился наболевшим мужчина, залезая в воду. - А тебя одну бросить, совесть не позволяет. Цени.
- Ага, - обрадовалась она.
- А знаешь, что я на кухне нашел, Надин?
- Без понятия, - притулившись к надежному боку, снова раззевалась та.
- Взбитые сливки! Целую миску, представляешь! И как только мы их не расколотили, - уплетая плов, поражался Магнус.
- Это я для коврижки крем делала.
- Я так и понял. Только у меня насчет них появилась совсем другая идея.
- Какая? - удивленно открыла глаза Надя.
- В спальне узнаешь, - пообещал он. - Уверен, что тебе понравится.
***
Было уже позднее утро, когда Надюшка открыла глаза и сладко потянулась, а после уткнулась носом в бок лежащего рядом Магнуса и поцеловала его.
- Проснулась, соня? - тут же заворочался он, просыпаясь.
- Кажется, - ощущая в теле приятную негу, улыбнулась она. - А ты?
- А что я? Я сегодня успел уже позавтракать, накормить Серпа, сбегать на рынок за печеньками, завалиться к тебе под бочок и немного подремать.
- Какие такие печеньки? Ничего не понимаю, - приподнялась на локте Надя.
- Конечно не знаешь, - согласился он. - Я говорю о ритуальной выпечке. О таких маааленких печеньях, украшенных разноцветной глазурью и засахаренными цветами. Их готовят к рождеству Единого, несут в храм и там освящают. Вот… А по пути домой угощают Цветиками всех встреченных людей, ну и сами угощаются.
