— А кто веселится? — спросил Мудрец.
— Сейчас состоится конкурс двух принцев, — объявила Аза.
— Учите, учите меня, — радостно сказал Рулон детским голоском.
— Синильга, Нарада и Мудя, выйдите в центр круга, — продолжила Аза, — Синильга будет принцессой хуевой, за которую будут драться Нарада и Мудила. А кто из них выиграет все конкурсы, тот и станет принцем ебучим, и с ним Синильга будет ездить по семинарам.
«Ой, бля, че ща будет, — заговношился Мудила, — да нахуя мне нужна эта дура толстозадая, почему я теперь из-за нее должен подвергаться, страшно даже себе представить, чему».
«Ебать мой хуй, даже если этот урод выиграет, все равно хуй я ему Синильгу отдам, не выйдет, — забесился про себя собственник Нарада, — она моя и всегда будет моей, никто не имеет право покушаться на мою собственность», — посмотрел он на всех озлобленным взглядом.
Заметив такую нездоровую реакцию, рулониты стали ржать над дураком, тыкая ему в лицо.
— Фу, блядь, Нарада, не позорься, — заорала Вонь подретузная, — хоть раз будь мужиком.
«Королева хуева, — думала про себя чу-Чандра, обсирая Синильгу, бесясь от зависти, — перед такой дурой Мудя должен теперь ползать. Вот бы передо мной они поползали, а че с этой свиньи возьмешь. Ну, посмотрим, на этот цирк».
Синильга тоже вся напряглась от сложившейся ситуации, судорожно пытаясь поймать загнанный взгляд Нарады, чтобы увидеть его реакцию и понять, как ей дальше действовать.
«Вот черт, а вдруг мой Нарадушка просрет конкурс, он же такой Чахленький, — думала Синильга, — ну, ничего, все равно я с этим чукчей не поеду, пусть он отсосет», — бесилась дура.
Все трое жестко вцепились в мамкины установки, ощущая сильный психологический дискомфорт, который четко корректировал действия зомби, чтобы не дай бог, отступить на шаг в сторону от мамкиной программы. А в это время Гурун, наблюдая за реакцией трех отождествленных дураков: Синильгой, Нарадой и Мудей, впал в размышления.
«Как все-таки мудр и Велик Гуру Рулон! Да, это только Просветленный Мастер может четко увидеть проблему каждого ученика и дать именно ту практику, которая необходима именно ему. Но беда в том, что мы не всегда хотим услышать Мудреца и сделать то, что нас же самих избавит от тяжелого груза мамочкиных установок, иллюзий и предрассудков. Вот Синильга сейчас, например, если бы приняла эту практику с открытым сердцем, с желанием избавиться от поебени, по крайней мере, начала бы сейчас наблюдать, что внутри нее происходит, как она механично на все реагирует, как многое бы ей открылось. Взяла бы и сама ради практики поездила с Мудей и увидела, что на одном Нараде свет клином не сошелся, но нет, она уже жестко вцепилась в это ничтожество, в кусок говна и не хочет его отпускать, вон как бесится, злится, — посмотрел Гурун на недовольную мину дуры, — а эти два сосунка все никак не хотят мужиками становиться, подкаблучники херовы. Вместо того, чтобы получать божественную благодать, они зациклились на толстых задницах».
Но тут размышления Гуруна прервал голос жрицы.
— А Гурун будет судьей конкурса, — сказала Аза.
— Первый конкурс заключается в следующем, — продолжила Ксива, — Мудя с Нарадой по очереди садят Синильгу себе на спину и начинают отжиматься, сколько смогут. Итак, первый — Мудя.
Мудон, заранее напрягшись, подставил свою спину, и Синильга под крики и визги рулонитов, стала карабкаться на Мудозвона. И когда она-таки забралась, то Мудила чуть не пернул от тяжести, но каким-то чудом ему удалось принять упор лежа. Он стал делать попытки отжимания. Вся толпа рулонитов в один голос принялась считать.
— Раз, два, три…
— Давай, Мудила, не ударь лицом в грязь.
— Четыре, пять, шесть…
— С-с-с-с-емь, — орала толпа.
А Синильга тем временем старалась сильнее надавить на Мудона, чтобы он поскорее ебнулся: «Упади, упади, дурак», — психовала истеричка, все сильнее давя на спину Муди своей жирной задницей.
Тут у Мудона руки подкосились, и он ебнулся грудью об пол, а охуенная туша в виде Синильги сделала это приземление наиболее приятным, окончательно впечатав морду Мудона в пол так, что тот чуть не окосел.
— Уау-уау, ну, что же ты так рано рухнул? — разорялись рулониты.
Синильга же не находила себе места: «Блядь, бедный Нарадаушка, я же его могу раздавить, ему столько не отжаться, боже, что делать, что делать?»
— Итак, на ринг выходит следующий герой, Нарада, — объявила Ксива.
Ощутив неимоверную тяжесть Синильги на своей костлявой спине, Нарада кое-как стоял на ногах, дрожа коленками.
— Господи, Нарада, только не упадите, пожалуйста, — шепнула ему Синильга на ухо.
— Корова, блядь, говорил тебе, не жри булочки, теперь я должен за тебя отдуваться, — так же шепотом начал Нарада семейную разборку.
Чуть не обосравшись, придурок встал на ладони и начал отжиматься. Уже десятый пот сходил с него, вены выступили на лице и шее.
— Два, — хором считали рулониты.
— Три, — кое-как на дрожащих руках поднялся Нарада.
«Только бы он не свалился, Господи, я этого не переживу», — не могла успокоиться Синильга, пытаясь втянуть живот, чтобы стать полегче, но это не помогало.
— Три, четыре, — ну, ну, Нарада, не позорься, — бесновалась толпа, — откормил Синильгу на деньги Эгрегора, вот теперь давай, катай.
Но Нарада уже плохо что-либо соображал и не понимал, что ему говорят, мысленно бесясь только на Синильгу и ее вес.
«Блядь, корова жирная, чтобы я еще раз разрешил тебе шоколадку купить, хуй на рыло».
— П-п-п-ять, — хотели сказать рулониты, но не получилось, так как Нарада уже в отрубе валялся на полу.
— Фу, отстой, лажа, Нарада дохлый, — бесновались рулониты, — позорник.
«Еб твою мать, какое это ничтожество, — думала про себя чу-Чандра, смотря на Нараду, — как эта дура этого не видит, нахуя ей нужно это говно, нашла бы себе кого-нибудь получше, если уж совсем без бомжей не может. То ли дело, мой Мудя, настоящий принц», — тут же оправдала она свою поебень.
— Вот, Синильга, смотри внимательней на своих принцев, кто из них что реально из себя представляет, — сказала Ксива.
— А теперь, ребятки, вам предстоит пройти следующее испытание, — неожиданно раздался пидорастический голос, и все увидели Гуруна в костюме Бабы-яги.
— На, окуни, красавица, сюда свои белоснежные ручки, — скрипучим голосом сказал Гурун- Баба-яга, хитро посмотрел на Синильгу и поднес к ней чашку с какой-то оранжевой массой.
— Фу, что это, — задергалась Синюшняя, — отодвигая от себя пиалку.
— Да не бойся, дитятко, на, понюхай это вкусно, — прикалывался Гурун.
Синильга рискнула поближе рассмотреть содержимое пиалки и убедилась, что это просто персиковое варенье.
— Не буду я никуда совать свои руки, — резко сказала она, — тебе надо, ты и суй.
— Давай, Синильга, мажь руки повидлом, — орала чу-Чандра, — че тут такого.
— Не ссы, дура, — крикнул ей Гну.
«Ни хуя, я ни за что не поддамся на эту провокацию, — бесилась завнушенная овца, — поиздеваться надо мной решили, не получится», — стала она прислушиваться к своему болезненному воображению.
В этот момент дура была похожа на Нараду, когда он шизовал и боялся идти мыться.
— Хватит, не ломайся, Синильга, — выкрикивали рулониты, — это же не говно, а просто повидло.
Еще некоторое время поломавшись, наконец, идиотке стало не по себе, что сейчас на нее смотрит Гуру Рулон, а она так тупо, по- мышиному реагирует.
— Ну, ладно, давай свое повидло, — обратилась она к Гуруну.
Измазав все кисти повидлом, Синильга положила руки запястьями на колени так, чтобы не измазать одежду.
— Теперь, хлопчики, давайте, подойдите к девице прекрасной, — все таким же пидорастическим голоском Бабы-яги продолжал Гурун под общих хохот, — и начинайте слизывать это вкусное вареньице с ее рук.
Зашуганные долбоебы, Нарада с Мудей, подсели к Синильге, один к левой руке, а другой — к правой.
— На старт, внимание, марш, — скомандовала Элен. И как два голодных пса, «рыцари» стали интенсивно слизывать повидло с рук Синильги. Веселье стояло неописуемое. Дура кое-как сидела на месте, ерзая туда-сюда, еле удерживая руки в одном положении от жуткой щекотки.
— Нарада, Нарада! — орала одна часть зала
— Мудя! Мудя! Давай, давай! — раздавались крики с другой половины.
Буквально через пару минут Синильга ощутила, что ей очень даже нравится эта практика — аж два бомжа лижут ей руки. Сев поудобней и ощущая себя королевой, она свысока бросила на чу-Чандру взгляд, как бы показывая свое превосходство перед ней.
— Стоп! — наконец прозвучала команда. Все замерли, кто в каких позах был. Синильга оказалась с открытым ртом и выпученными глазами. У ее правой руки замер Мудя с высунутым языком, а прямо мордой в ее ладонь залез Нарада, застыв в таком положении.
