Армейских разведсводок о немцах и о их оборонительных укреплениях нам не дают, чтобы мы их не боялись. Мы делали, по кустарному, свое опасное дело. Но психика солдат тоже отрицательный момент. Так он идет вперед и не знает, что там его ждёт, какие сооружения. Он их даже перепрыгнет и не поймет, что смертельный рубеж позади.
* * *
– курсивом выделен зачеркнутый текст
Глава 26 Река Царевич
25.09.1983 (правка)
Август 1943
7 августа 1943 г.
Прорыв немецкой обороны на реке Царевич имел для нас особое значение. Впервые мы своими глазами увидели, что в войне с немцами произошел коренной перелом. Наша артиллерия нанесла по немцам мощнейший удар.
Столько лет мы воевали одними винтовками, несли огромные потери в людях, немец не жалея снарядов разносил наши позиции и сметал с лица земли наши наступающие роты. Каждый раз мы попадали под огонь его артиллерии, а он остервенело, мешал все живое с землей.
После стольких лет тяжелейшей войны, мы впервые увидели, как над немецкой обороной стало медленно подниматься к небу огромное черное облако дыма, пыли и земли.
На наших лицах вероятно можно было увидеть удивление, волнение и радость от всей души. У нас менялось выражение лица, потому что менялся характер войны. Теперь огневой смерч висел и клокотал над немцами.
По выражению лица немецкого пленного можно было точно сказать, как у них идут дела.
В начале войны пленные попадались с нахальными рожами. Встречались даже наглые и злобные лица. Зимой сорок первого, когда мы захлебывались кровью и отгоняли немцев от Москвы, у них на физиономиях появилась растерянность и недоумение.
В сорок втором, летом, они дали нам пинка из-под Белого, и на физиомордии у них появилось спокойствие, уверенность и твердость духа.
Весной сорок третьего, когда мы их отогнали от Ржева, на лицах у солдат фюрера отпечаталась тень сомнений, глубоких раздумий, внутренней борьбы и испуга.
И вот теперь в августе сорок третьего года лица у немцев осунулись, вытянулись, исказились от страха. У взятых в плен, появилась угодливая и слащавая улыбка.
Зря не фотографировали пленных немцев по годам. Всю пленку испортили на наших полковников и генералов. Разложить бы эти фотографии по годам, можно точно установить и представить картину кровавых событий.
С тех пор прошло много времени. Некоторые моменты и эпизоды стали меркнуть. Но стоит иногда пошевелить мозгами, поворошить в голове, как сразу перед глазами встают фотографии и целые застывшие и подвижные картины. Разве забудешь войну!
На войне у окопника зрительная память работает исключительно сильно. Звуки войны, те всегда на один мотив! Взрывы и гул, удары снарядов и посвист пуль. Имена людей из памяти улетучились. Сегодня он рядом, а завтра его нет.
– Эй, друг! Не помнишь, какая у него была фамилия? Зрительной памяти у солдата хватит на всю жизнь. В ней как на фотографиях всё зафиксировано. Всех имён солдат не вспомнишь. Грохот и скрежет металла и сейчас перед глазами стоит.
Не всем было дано увидеть войну глазами во всю ширь. Солдаты сидели, стиснув зубы, под обстрелами на передовой и гибли. А тыловые прятались в темноте блиндажей, прислушиваясь к отдаленному гулу немецкой артиллерии. Они и тогда считали себя участниками войны и фронтовиками. Как-то наш командир дивизии воскликнул:
– Я сражался с немцами под Духовщиной! А, честно говоря, он её никогда и не видел, войну то. Сражались другие! Он думал, куда и как пустить солдат на укрепления противника.
Когда-то мы корчились под ураганным огнем немецких батарей. И у нас от грохота лезли глаза на лоб. Теперь немцы на своей шкуре испытали войну во всей своей красе и блеске.
Что нужно русскому солдату? Харчей досыта! Снарядов побольше и стволов десятка два на километр. Вот когда он вылезет из своих окопов и будет смотреть в сторону немца разинув варежку.
Пока немцы придут в себя, славяне будут уже в немецкой траншее. Немец хочет подняться, а ноги его не слушаются. Нет сил, оторвать от земли обмякшее тело. Пальцем шевельнуть нет сил. Пока немец сообразит поднять руки вверх, его за шиворот вытащат из окопа и поставят на ноги.
Представьте себе, если человека с третьего этажа сбросить плашмя на рыхлую землю. Он не разобьется насмерть. Он останется жить. Но при этом он получит такой страшный удар, что некоторое время будет лежать неподвижно. Сидя в открытом окопе солдат, получает удары гораздо сильней. И не один, а сотни вперемежку. Тяжелые фугасные рвутся рядом, поднимая в воздух тонны земли. Представляете, какую силу ударов воспринимает тело солдата. Тяжелый снаряд вгрызаясь в землю рвется с огромной силой в какой-то миг. Рушатся блиндажи, окопы и солдатские укрытия. Ударная волна пронизывает все на своем пути. Разбивает в кровь лицо, сдавливает грудь, парализует дыхание. Самое безобидное, когда у тебя сочится кровь через сжатые губы.
Над немецкими окопами стояла темная мгла. Мы вылезли из наших укрытий, стояли на поверхности и посматривали вперед.
Когда после первого массированного удара наша артиллерия сделала короткий перерыв, наступила, как взрыв, тишина. Глазами видишь, что кругом ни всплеска огня, ни всполоха земли, а в ушах продолжает реветь. Звуки взрывов идут не со стороны немцев, не от земли. Они вырываются изнутри из твоей мозговой коробки.
В наступившей тишине отдельные немцы пытаются бежать. Я ухмыляюсь посматривая в бинокль. Все они не сделав, и двух десятков шагов попадут снова под обстрел и распрощаются с жизнью.
Дело в том, что если такой мощи огонь на короткое время стихает, то опытный окопник никогда не покинет своего укрытия, не побежит даже будучи легко ранеными. Опытный солдат пехотинец знает, что арт-огонь через минуту, другую взревет с новой силой. Перерыв в обстреле дают, чтобы слабонервные вылезли наружу из своих укрытий. А те, что похитрей лежат в окопах и блиндажах прижав головы и животы и не шевелятся.
Два, три робких выстрела прозвучали с той стороны. Нашлись же такие! Как будто из всей немецкой дивизии три покойника встали на ноги и в честь себя произвели салют. У них нервы не выдержали. Вот они и пальнули в нашу сторону.
Три коротких выстрела прозвучали как сигнал к началу нового массированного обстрела. Наша артиллерия снова рванула.
Вы наверно подумали, что в обороне немцев все кругом полыхало огнем и горело. Языками огня лизало кусты и стволы деревьев, были объяты пламенем бугры и накаты блиндажей и черным дымом коптили воронки после разрывов. Ничего подобного на войне не бывает. Потому, что кусты и деревья от разрыва снарядов не горят, если их предварительно не полить керосином или бензином. Это во время съемок для эффекта по незнанию дела поливают землю и кусты горючей жидкостью.
Я сам не раз бывал под такими обстрелами и знаю, что стоит жизнь солдатская не по кино, а на самом деле.
Когда-то мы тоже дергались сидя в окопах под ударами немецкой артиллерии. Теперь немцы испытали на себе наши страдания, ужасы и муки. Теперь ураган огня ревел над немецкими позициями.
Огромная серая туча расползлась и поползла по земле. Пауза оборвалась. Зловещая туча вздрогнула, загрохотала и ожила. Брызги огня взрывов распластались над землей, и с глухим стоном и скрежетом зашаталась земля, заходили окопы, запрыгали бревна накатов над блиндажами и землянками.
– Товарищ гвардии капитан! Если так и дальше пойдет, они нам ни одного живого фрица не оставят! Что они рехнулись? Смешают все с землей! Трофей не останется! Дорвались до снарядов! Стволы пожгут у орудий!
Но вот ударили реактивные установки. Их скрежет возвестил начало наступления. Огненные языки пламени проскребли воздух у нас над головами. Солдаты оживились, ожидая сигнала к началу атаки.
Мы с Рязанцевым стояли на бруствере солдатской землянки. Задребезжал телефон. Телефонист поспешно протянул мне из окопа трубку.
– Почему без время вылезли наверх?… мать! – услышал я в трубке зычный голос командира полка. Рев и скрежет реактивных снарядов заглушил его последние слова.
– Сигнала к атаке я ещё не давал!
– Жду сигнал, стою на месте и веду наблюдение! – крикнул я в ответ.
Бросив трубку телефонисту, спросил:
– Ты что ль ему доложил?
Я забрался на насыпь повыше, приложил бинокль и посмотрел, что творилось впереди. Но из-за дыма, летящей земли и пыли ничего не было видно. Стоя на насыпи, мы не кланялись, как это было прежде. На душе было легко и спокойно.
Сейчас, через несколько секунд, с КП командира полка взлетит в воздух красная ракета. Это сигнал нам и пехоте идти вперед. Красная ракета взмахнет над кустами в воздух, мы дернемся вперед и пойдем на немецкую траншею.
