Где-то в конце пути мы пересекли крутые скаты глубокого оврага, перебежали участок открытого поля и оказались в неглубокой балке, где сидела наша пехота.
Мы, как темные тени, соскользнули к ним вниз. Солдаты стрелки нас не окликнули. Они издали почуяли, что пришли свои, разведчики?
Над оврагом изредка посвистывали трассирующие. Где-то правее, на участке соседнего полка рвались мины. А в остальном на переднем крае было тихо.
Мы спустились на дно неглубокой балки, сети и закурили. Здесь проходил передний край. Рязанцев подробно рассказал, где и как им удалось обнаружить проход в обороне немцев.
– Немцы, от сюда недалеко! – сказал он.
– Глубокий центральный овраг идет в сторону немцев. Он рассекает их оборону как бы на две части. По дну оврага течет небольшой ручей. Вода после дождей поднялась. Середина оврага залита водой. Но земля под ногами каменистая и твердая.
– А как глубина?
– Глубина небольшая. Где покален, а где не больше четверти. По всей воде лежит сплошная трава.
– А вы где шли?
– По воде, правой стороной. Немцы думают, что здесь непроходимое болото. В овраг лезть боятся и по оврагу не стреляют. По той стороне оврага, по краю крутого склона проходит узкая и твердая дорога. Немцы боятся, что наши этой дорогой пойдут. Ночью дорогу освещают ракетами и простреливают пулеметным огнем. Наши славяне на стрельбу не отвечают. Сам знаешь, солдаты не любят стрелять и портить патроны.
Днём немцы стреляли непрерывно. К ночи успокоились. Сейчас почти не стреляют. Изредка светят ракетами.
– Может, поищем чего в другом месте?
– Ладно! Дальше давай докладай!
– Если пойдем по воде, – продолжал Федор Федорыч, – и попадем под пули, укрыться будет негде. Здесь кроме воды – ни кочки, ни бугорка!
– А как же вы прошли?
– Мы прошли по воде правой стороной спокойно, без выстрела. Думаю и в этот раз пройдем, если при захвате языка он нас не обнаружит.
Рязанцев помедлил, хотел что-то добавить, задумался и совсем замолчал.
– У тебя Федя всё?
– Кажись все! – ответил Рязанцев и глубоко вздохнул.
– Ты мне самого главного не сказал. Где вы по бугру поднимались? Как немцев обошли?
– Я скажу тебе, где мы нашли проход. А ты слушай и сам решай! Идти нам туда за языком или готовить новое место?
– Давай по порядку! Рассказывай! Я слушаю тебя!
– По воде мы ушли дальше обрыва, где немцы сидят. В темноте не разглядишь. Особо не видно. Когда немцы пустили ракету, я увидел, что мы мимо прошли метров на пятьдесят.
Я не мог понять. Как это случилось. Но потом обрадовался, когда при свете ракеты увидел, что мы оказались у немцев в тылу. Назад смотреть они не будут. Мы перешли на их сторону, подошли под обрыв и наткнулись на дорогу, которую они охраняли. Я постоял немного, подумал. И мы повернули назад. Мы пошли по дороге под самым обрывом. Они сидели наверху, а мы внизу прошли у них под самым носом. Склон оврага крутой, в этом месте делает уступ. В углу уступа – расщелина, размытая после дождей. По ней везде кусты и деревья. Если немцам с обрыва бросить камень, то он попал бы по голове кому из ребят. Мы шли, прижимаясь к самой стенке обрыва. Расщелиной мы поднялись наверх. Там наверху ровная и твердая земля. Недалеко от края расщелины проходит грунтовая дорога.
Если мы сейчас пойдем туда, думаю, что к рассвету со всеми делами управимся и обернемся. Сделаем засаду около дороги. Глядишь по ней кто и пойдет. Должны же они своим подносить еду и патроны. Нам все равно кого схватить. Лишь бы попался. Другого подходящего места нет.
– Ну, вот что Федя! Отбери людей. Шесть человек. Группа должна быть маленькая, незаметная. Троих на захват. Остальных в прикрытие возьмем с собой. Я с вами иду!
– А чего ты? Мы сами справимся! Без тебя обойдемся!
– Знаешь Федя! Мне тоже надо поддерживать спортивную форму!
Мы прошли вдоль боковой балки, где сидели стрелки солдаты, спустились на дно глубокого оврага, зашли в воду, повернули направо и по воде тихо двинулись вперед. Впереди группа прикрытия, за ней мы с Рязанцевым и группа захвата. Мы идем гуськом, один за другим в пределах прямой видимости. Сбиваться в кучу нельзя. Растягиваться и отставать тоже не положено. Во время движения мы должны поддерживать локтевую связь, видеть друг друга, понимать сигналы. Открывать огонь без моей команды запрещено. Главное сейчас, скрытность и выдержка! Когда дойдем до места, группы сделают перестановку. Вперед уйдет группа захвата. А сейчас мы собой прикрываем ее.
Слева над оврагом взлетела ракета. Овраг осветился бледным мерцающим огнем. Яркий горящий огонь ракеты взметнулся вверх и повис, замер на какое-то время, как будто зацепился за макушки деревьев. Но вот он снова вздрогнул и стремительно понесся вниз, оставляя за собой полосу белого дыма. Отблески света стремительно побежали по земле. Мерцающий свет ракеты выхватил из темноты рваные края оврага, отдельные кусты и небольшие деревья. Длинные дрожащие тени колыхнулись и побежали по земле. Свет ракеты погас, оставив за собой непроглядную темноту. После яркого света в трех шагах ничего не видно. Мы идем по воде.
Темноту разрезала чуть горбатая линия летящих навстречу трассирующих. Немцы пустили вдоль оврага несколько очередей. Пули летят в нескольких метрах левее. Передние на миг замирают, все останавливаются, ждут новой очереди со стороны немцев. Стрельба немецкого пулемета прекращается. Передние трогаются с места, мы за ними и все опять снова медленно идут вперед.
Сгибаться и приседать под пулями бесполезно. По горящим штрихам трассирующих, видны темные промежутки, заполненные невидимыми пулями. Мы видим, что немцы стреляют наугад. Но когда пули идут в тебя, приходится стоять неподвижно, считать доли секунды и каждой жилкой ощущать, что вот она ткнется в тебя. Каждый переживает в этот момент, но держит себя в руках, неподвижно стоит и ждет, чем это кончится.
Наши, ракет не бросают и трассирующие не пускают. Не освещают передний край и не отвечают стрельбой на стрельбу. Нашим славянам вполне хватает немецкого освещения. Зачем тратить попусту припасы, когда можно с вечера завалиться и выспаться до утра. Утром, небось, опять в наступление пойдем!
Немцы стреляют и светят от страха. Они бояться сидеть в темноте. Наша сторона темна и непроглядна как ночь. Где эти русские? Что они делают? Не замышляют чего? Русская сторона мертва, темна и неподвижна! В ней ничего нельзя разглядеть. Жутко становиться, когда смотришь в ту сторону.
А наши солдаты в это время спят. Солдата тряси за плечо, за ноги тащи, всё равно не разбудишь! Побрякивание черпака и стук котелка может оживить в любой момент лежащее в овраге войско.
Мы идем по воде. Уровень воды по лодыжку на голени, не выше. Повсюду в воде поверху пряди травы, они лежат в одну сторону, вдоль по течению. Перед нами открытый участок во всю ширину оврага. Если немец ударит, от пулемета деваться будет некуда. Где-то внутри что-то сжимается и тянет за душу. Делаешь шаг и ждешь встречной пули в живот.
Но вот мы поворачиваем влево, выходим из воды и ступаем на твёрдую дорогу, прижимаемся к стене высокого обрыва и идем в обратном направлении, Теперь легче дышать! Осталось дойти до угла обрыва, повернуть за уступ и войдя в расщелину, подняться наверх.
Немцы сидят наверху и бросают ракеты. Мы каждый раз припадаем к земле и сидим неподвижно. На нас, на всех летние маскхалаты с капюшоном. Если даже сверху падает свет то, привалившись к земле ты сливаешься с окружающим покровом. Вряд ли разведчика можно отличить от травы, от кочек, кустов и неровностей земли. Главное, чтобы от тебя в этот момент не падала резкая тень и ты не был захвачен светом ракеты в движении. Вот мы и в глубокой расщелине, поросшей кустами. Нам осталось подняться вверх.
Я поднял руку, растопырил ладонь и показываю пять пальцев. Другой рукой показываю место, где носят обычно ручные часы. Разведчики поняли меня. Я даю пять минут на отдых.
В ночном поиске все делается без слов. Команды подаются условно движением рук, головы и плеч. Чуть пригнулся идущий впереди, пригнул голову, вытянул шею – все настороже. Все знают, что там впереди что-то есть. И тоже пригнулись. Разогнулся передний, сделал шаг вперед – все пошли за ним. Информация передается друг другу позами, жестами и движениями тела.
Мы поднимаемся вверх по расщелине. Под ногами сползает песок. Сейчас главное не скинуть ногой камень. На краю обрыва опять остановка.
Мы с Рязанцевым подаемся вперед, выглядываем из-за края, смотрим что там. Разведчики тут же рядом.
Я прислушиваюсь к дыханию разведчиков. Случайный хрип, чех и кашель, задетый ногой и сброшенный вниз камень, сломанный сучек – обойдется нам дорого! За каждую случайность нам приходиться расплачиваться кровью и жизнью.
