– Без вариантов – я лично всадил ему две пули в спину. Он гниет теперь в канаве у шоссе под Варшавой. К тому же, если бы это было связано с ним, то тебя не стали бы взрывать – тебя бы просто арестовали.
После этих слов в разговоре возникла пауза – каждый из собеседников думал о своем. Наконец, Кальдерон первым нарушил затянувшееся молчание:
– В любом случае, ты счастливчик, Анджей – второй раз на свет родился.
– Да, видимо самому Провидению угодно, чтобы я довел начатое до конца, – согласился с чилийцем Кравчик.
– Не надо ничего доводить до конца, – произнес внезапно Кальдерон и, выбросив в окно недокуренную сигарету, взглянул на собеседника. – Провидению было угодно, чтобы ты вышел со мною на связь до того, как объявился бы на стадионе. Дело в том, что Молина вчера отменил операцию «Мешок».
– Как отменил, почему? – по тому, как он это спросил, было видно, что боксер буквально потрясен этим сообщением.
– Ты не имеешь возможности следить за тем, что происходит сейчас в Чили, поэтому введу тебя в курс дела. На днях Молина и Энрикес снова объединились. Эта вынужденная мера, поскольку террор против МИР усилился. Пиночет недавно провозгласил себя пожизненным президентом и создал новую спецслужбу ДИНА, которой поставлена первоочередная цель – ликвидация группировки МИР. Против наших товарищей брошены огромные силы, включая и зарубежные – к этой операции подключили даже аргентинскую СИДЕ и Аргентинский Антикоммунистический Альянс. Короче, время наступает жаркое, поэтому и было принято решение ликвидировать тот раскол, который случился в прошлом году. Именно поэтому Молина и принял решение временно приостановить операцию «Мешок» – такова была просьба Энрикеса. Тебе надлежит на время «заснуть» – стать «спящим» агентом.
– Но уже завтра Брежнев покинет Польшу и когда вернется сюда одному богу известно, – воскликнул Кравчик, все еще не в силах поверить в то, что он услышал.
– Значит, такова воля Провидения, – развел руками Кальдерон. – Мы с тобой бойцы невидимого фронта, у нас есть наши командиры, приказы которых мы должны выполнять.
– Надо мной командиров нету, – сказал, как отрубил Кравчик.
– Имей в виду, что если ты нарушишь приказ, то не увидишь своих денег, – предупредил боксера Кальдерон.
– Плевал я на них!
– Что ты хочешь этим сказать? – с явным беспокойством в голосе, спросил чилиец.
– То, что никакие деньги не смогут мне вернуть жены и ребенка. Я уже слишком много заплатил, чтобы останавливаться на полпути.
Сказав это, боксер заметил, как правая рука его собеседника незаметно опустилась вниз. Видимо, где-то под сиденьем у чилийца было спрятано оружие. Поэтому Кравчик решил действовать на опережение. Перехватив левой рукой запястье собеседника, он правой рукой, сжатой в кулак, нанес молниеносный удар чилийцу в висок. Тот тут же обмяк. Сжимая в руках трость, Кравчик выбрался из салона и, обойдя автомобиль, открыл дверцу и выволок тело чилийца наружу. Затем он уложил его на землю лицом вниз и сильным ударом рукоятки трости перебил ему шейные позвонки. После чего волоком оттащил труп на обочину дороги и сбросил в канаву. Затем боксер вернулся к автомобилю, сел в него и взял курс на Вроцлав, куда от Люблина ехать было около пяти часов.
22 июля 1974 года, понедельник, Варшава, Краковское подворье, улица Новы Свят, 6/12, ЦК ПОРП
Эдвард Герек сидел в кресле, откинувшись на его спинку, и внимательно слушал речь Генерального прокурора, который докладывал ему о своем вчерашнем разговоре со следователем Вуйчиком. Из этого разговора выходило, что национальный герой Польши Анджей Кравчик никто иной как… несостоявшийся убийца Генерального секретаря ЦК КПСС
Леонида Брежнева. Эта сногсшибательная новость не укладывалась в голове у польского лидера, но он и вида не показывал, что потрясен. Ни один мускул не дрогнул на его лице после сообщения прокурора и ни один жест не выдал, охватившего его поначалу волнения. Впрочем, Герек быстро успокоился, поскольку волноваться было излишне: Кравчик был мертв, а Брежнев жив. Но теперь предстояло решить, что делать дальше с этой ситуацией.
– Мне кажется, мы должны уведомить русских о произошедшем, – закончил свою речь прокурор вполне резонным предложением.
Герек ждал этих слов, поэтому отреагировал на них быстро:
– А вот я считаю, что это лишнее. Ведь кроме слов этого Возняка нет никаких дополнительных доказательств того, что Кравчик и в самом деле планировал убить Брежнева. Но даже если это и правда, все разрешилось более чем благополучно – Кравчик на том свете. И если мы начнем ворошить эту историю, то ее последствия могут принести нам массу неприятностей. Во-первых, нашим идеологам придется объяснять народу, как это они умудрились столько времени воспевать до небес преступника. Во-вторых, глубокая душевная рана будет нанесена миллионам наших сограждан, которые считали Кравчика своим кумиром. Наконец, главное – в дураках окажемся и мы с вами, пан прокурор. Ведь именно мы в первую очередь проморгали этого боксера.
– Но если мы промолчим, кто даст гарантию, что у Кравчика не остались здесь сподвижники, которые могут продолжить его дело – совершить покушение на Брежнева, – возразил Гереку прокурор.
– Да, вы правы – могут остаться, – согласился с собеседником хозяин кабинета. – Но Брежнев собирается покинуть нашу страну уже сегодня во второй половине дня. Значит, времени у потенциальных преступников почти не осталось. Но главное – мы поменяем и место: я сделаю так, чтобы Брежнева не было сегодня в Варшаве. Ведь покушение наверняка планировалось здесь, в столице, поэтому мы увезем советского гостя подальше отсюда – на всякий случай.
– И куда вы его собираетесь увезти?
– Во Вроцлав – ведь там сегодня финальный матч футбольного турнира. Кое-кто мне давно советовал это сделать, да и сам Брежнев еще в начале визита упоминал о своем интересе к нему – вот я этим и воспользуюсь. Тем более, что для этого появился столь веский повод.
22 июля 1974 года, понедельник, Москва, Измайлово, квартира Кожемякиных и сквер у метро «Бауманская»
Кожемякин положил трубку на телефонный аппарат и повернулся к жене. Та стояла в дверях, перегородив дорогу мужу и пристально смотрела ему в глаза.
– Ты никуда не пойдешь, – твердо произнесла Наталья. – В кои-то веки остался дома и опять намылился сбежать к своим дружкам?
– Наталка, никуда я не намылился, – подходя к супруге, произнес футболист. – Но сейчас мне в самом деле нужно уйти.
– Лучше с дочкой иди погуляй, – была непреклонна супруга.
– Погуляю, когда вернусь, – Кожемякин обнял жену за плечи и с высоты своего роста чмокнул ее в самую макушку головы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
