После обеда Оскар Шутов получил разрешение исследовать лодку, подаренную графине Жоржем… незадолго до того, как последний был отвергнут их сиятельством за грязные домогательства. Оскар проделал опасный путь к пристани и убедился, что в трюме нет ничего, кроме мусора. «Нам передали компас в аэропорту, — вспомнил он. — По этому дурацкому компасу нас вели до залива. Черт возьми! — осенило физика. — Да нам открыли коридор от самой России и вели, как телят на веревочке… Карты не совпадали, дороги не соответствовали… Интересная ситуация, — Оскар задумался. — Действительно, — решил он, — либо мы ничего не понимаем в физике первичного поля, либо Автор не знает Британию, никогда не общался с местными, никогда не ездил по здешним дорогам. Боже мой, — вспомнил он и присел на ступеньку. — Мы же ехали по правой стороне… Если автор действительно существует, он либо дурак, либо инопланетянин!» Голова у Оскара закружилась от лихой догадки. Закружилась так сильно, что пропало желание анализировать ситуацию. Он дождался, пока шторм в сознании утихнет, поднялся на капитанский мостик, постоял за штурвалом. Свежий воздух привел молодого человека в чувство и освободил от тягостных ощущений. Оскар рассмотрел панель приборов, потрогал кнопки, покрутил рычажки и собрался вернуться на берег, но его внимание приворожило зрелище за бортом. Оскар заметил, как с вершины соседней скалы одна за другой прыгают рыбы, извиваются, как воздушные акробаты, и бесшумно пропадают у поверхности воды. Забежав на корму, он понял, почему не слышно шлепков. Рыба прыгала со скалы не куда попало, а точно в пасть, размером с баскетбольную корзину. Пасть торчала из воды и ритмично сверкала зубами, перемалывая рыбу в фарш. Вокруг мотались усы, характерные для сома. Животное фыркало и сопело. То ли слюни, то ли сопли разлетались из носа. Глазенки щурились и закатывались на затылок. Коротенькие ушки дергались и плотно липли к массивной шее. Оскар затруднился представить подводные габариты. Он небрежно округлил объем пищи, поступившей внутрь, соотнес размер желудка с примерным строением тела и понял: если кормежка не прекратится сейчас же, море выйдет из берегов и затопит маяк. На глазах удивленного наблюдателя чудовище уписало ежедневный рацион зоопарка. Сначала Оскар считал рыб, потом сбился со счета. За обедом три человека насытились одной такой рыбиной, да еще осталась добавка, которую Мирослава положила на блюдце, и выставила к крыльцу. Для кого — их сиятельство объяснить отказались. Возможно, в услужении графини находилось привидение кота, которое охотится за привидениями крыс. Только вернувшись, Оскар обнаружил, что в блюдце пусто. Он хотел рассказать, как Густав, вместо того, чтобы чистить зеркала маяка, занимается кормлением доисторического чудища, но передумал, увидев заплаканную графиню.
— Как же так… — переживала Мирослава. — Бедный дядя Давид. Я обещала его защитить. Если б… Из-за этого проклятого камня. Мама была на похоронах, не знаете?
— Ты бы позвонила ей, Мира, — настаивал Боровский.
— Не могу.
— Не надо быть эгоисткой.
— Вы не понимаете, Натан Валерьянович… я не из-за себя, я из-за нее не могу.
— Гораздо легче оплакивать живую дочь, чем умершую.
— Кто вам сказал, что она меня схоронила? Боже, как же… дядя Давид… Эту дурацкую статью про маяк, Натан Валерьянович, послала не я, а Артур. Я послала ему, а он матери, потому что мать достала его в Париже. Если я позвоню, она доберется сюда. Друиды боятся меня, как подружку Жоржа, а с матушкой церемониться не станут.
— Чем Артур занимается в Париже? — поинтересовался Боровский.
— Работает.
— Неужели работает?
— Клянусь, Натан Валерьянович, своими глазами видела. Уж год как он наконец-то трудоустроился и вкалывает каждый день по двенадцать часов.
— Если не секрет, в какой должности? — не поверил Оскар.
— Ни за что не догадаетесь, — вздохнула графиня, утирая слезу. — Даниель пристроил его натурщиком в изостудию. Как это по-русски называется… «демонстратором классических поз». В основном он демонстрирует позу полуобнаженного мужчины, читающего детектив. Даниель считает, что у Артура неплохая фигура и хочет сделать из него… как это по-русски…
— Гомосека, — подсказал Оскар.
— Манекенщика. Но для этого надо работать над походкой…
— С ума сойти, — восхитился Натан Валерьянович, — даже такой лодырь как Артур…
— Он не лодырь, — заступилась за друга графиня. — Он демонстратор классических поз. Артурчик сам учится рисованию. Берет уроки на кровно заработанные деньги.
— Я думал, он милостыню вымогает у Нотр-Дамм де Пари.
— Чтобы заниматься вымогательством, дорогой мой Оскар, надо быть трудягой и знать язык. Пока Артурчик учил французский, Даниель его трудоустроил, соответственно призванию. Все равно в его квартире живет, барбос, и сидит у него на шее.
— Ага, живут они все-таки вместе!
— Оскар, я тебя умоляю… Артур поселился в студии, которую Даниель с сестрой сняли по приезду в Париж. Там теперь притон из лучших друзей Даниеля и хорошая практика разговорного французского. Вы Артурчика теперь не узнаете! Одевается «ут-кутюр». Гардероб… от стены до стены: все, что Даниелю не подошло или надоело… Черт возьми, бедный дядя Давид, — вспомнила графиня и замолчала.
— Не вини себя, Мира, — утешал ее Натан. — Разве все предугадаешь? Смерть постоянно где-то рядом. Человек живет, а она вокруг него, словно выжидает момент.
— Это я виновата.
— Мы виноваты в той же степени, если не больше.
— В чем, Натан Валерьянович? В том, что нож у него не забрал? Нашел бы он другой нож. Разве ножиков на свете мало? Я втянула дядю Давида в эту историю, мне и отвечать.
— Во что ты его втянула?
— Не важно.
— Мира ты должна объяснить…
— Я не должна была выпускать Глаз из рук. Жорж предупреждал, а я не послушалась. Значит, я виновата. Натан Валерьянович, мы сможем что-нибудь сделать для дяди Давида?
— Не понял, Мирочка?
— Достать его с того света? Мы же с вами сидим, разговариваем. Если что, еще и домой вернемся. Если бы устроить так для дяди Давида…
— Не думаю, что это возможно. Нам с тобою, Мира, повезло, что мы лично знакомы с Георгием. И, вероятно, оказались нужными ему людьми. Он может себе позволить то, что простому смертному не положено.
— Жорж — не Господь Бог. Если он как-то это устроил, значит, оно возможно в принципе. Вы знаете, как ему удался такой трюк? Можете мне объяснить?
— Есть физическая теория ретрансляции первичных полей, как свойства пространства и времени, — объяснил Натан Валерьянович. — Никем в ученом мире пока еще не доказанная.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
