Он не так представлял себе то место, в котором выросла девушка. Эта комната была рассчитана на двоих, а ведь Вероника даже не говорила о том, что у нее есть брат, видимо, стеснялась семьи. В лицее девушку считали обеспеченной и гламурной, но, похоже, она просто умела очень хорошо пускать пыль в глаза. Двухъярусная старая кровать у стены, напротив массивный компьютерный стол, за которым можно комфортно разместиться вдвоем. Над ним книжные полки. У окна потертое кресло с развалившимся на нем огромным плюшевым медведем.
Вероника сидела спиной к двери за компьютерным столом, поджав под себя ногу, и что-то увлеченно рисовала. Когда вошел Влад, девушка даже не сразу среагировала. Он замер, не решаясь окликнуть или как-то иначе привлечь к себе внимание, лишь внимательно рассматривал худую спину, темные, волнистые, собранные в высокий хвост волосы и такой знакомый и одновременно чужой профиль.
– Вероник…
Услышав знакомый голос, девушка испуганно вздрогнула, выронила карандаш и развернулась. В голубых, принадлежащих Алине глазах промелькнула целая гамма чувств: страх, злость, отчаяние и, наконец, радость.
– Ты как? – Влад сделал нерешительный шаг вперед, а Вероника, немного подумав, пожала плечами и отвернулась к окну – медленно и отрешенно. Влад закрыл глаза и сжал от бессилия зубы – все, как всегда. «А что ты хотел? – спросил он сам себя. – Неужели надеялся, что с ней будет иначе? Не так, как с другими? Глупые, наивные мечты». Говорить не о чем, Вероники больше нет, она перестала существовать, отдав всю свою силу и индивидуальность. А здесь, в этой комнате, доживала последние дни лишь пустая оболочка, какой бы трогательной и хрупкой она ни казалась.
Влад присел на краешек стола исключительно из вежливости, чтобы не выходить из комнаты вот так сразу и не расстраивать еще больше маму девушки. И тут его взгляд зацепился за картину, которую рисовала Вероника. Беспорядочные, рваные линии, похожие на обычные почеркнунки, неожиданно начали складываться во вполне логичный рисунок: клубок змей с оскаленными пастями и капающим с клыков ядом, а в центре – маленькая, похожая на мотылька девочка с фонарем. Единственное светлое место на темном, тщательно заштрихованном фоне из извивающихся змей и переплетения линий потоньше.
– Это ты нарисовала? – потрясенно пробормотал парень. Девушка обернулась и нерешительно кивнула, протянув тонкую руку к листу бумаги, словно хотела его убрать, но потом передумала и просто взяла карандаш. В ее глазах на миг промелькнула едва заметная усмешка, девушка словно спрашивала Влада: «Что, не ожидал от меня?» Потом ее лицо снова стало безразличным, но и этого мгновения парню хватило, чтобы понять: пусть эта хрупкая, без грамма макияжа на миловидном лице девушка совсем не походила на прежнюю Веронику – она была странной, замкнутой и чуть-чуть сумасшедшей, – но она жила, а не существовала, как бы это делала пустая оболочка. Эта беззащитная, лишенная сверхъестественной харизмы Вероника не заслуживала смерти.
Решение пришло внезапно, и Влад, пробормотав что-то маловразумительное, ретировался в туалет. Тут было чисто, но очень тесно. Не лучшее место для того, что он собрался делать, но зато никто гарантированно не увидит. Руки проворно перебирали тонкую, хранящуюся на всякий случай в кармане проволочку. Пальцы искусно сворачивали причудливые завитушки, сминали теплый податливый металл, придавая ему выбранную творцом форму – маленькой и беззащитной девочки-мотылька. Между пальцами и металлом вспыхивали голубоватые искорки редко используемой магии. Влад думал, что давно забыл древнее искусство, но, оказывается, обретенный когда-то навык утратить не так-то просто. Скоро в его ладонях лежал разборный амулет – девочка-молылек, окруженная кольцом змей. Все это было нереальной глупостью. Но Влад ничего не мог с собой поделать. Он и так слишком виноват перед Вероникой, чтобы спокойно допустить ее смерть.
Кольцо из змей Влад тут же прицепил себе на шею, а девочку-мотылька отнес в комнату и протянул Веронике со словами:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Надень.
«Зачем?» – читался немой вопрос в ее широко раскрытых голубых глазах.
– Ты ведь помнишь, что с тобой случилось? – осторожно начал Влад, но девушка безразлично посмотрела на него пустыми глазами. Если бы парень чуть раньше не чувствовал искорки жизни в этом теле, он подумал бы, что девушка мертва. Но нет, несмотря на то что Вероника молчит и производит впечатление куклы, она должна понимать, о чем идет речь.
– Ты прекрасно понимаешь, – мягко, но настойчиво продолжил Влад. – Эта беззащитная девочка на рисунке? Это ведь ты, правда? Давай ее защитим, а? Я хочу помочь.
Вероника настороженно молчала, закусив нижнюю губу, видимо решала, принимать предложение помощи или нет. Зажатый в ее руке карандаш в это время уверенно выводил новые изломанные линии. Влад никогда не видел, чтобы она рисовала раньше, и не знал, это последствие пережитого стресса или тщательно скрываемый ранее талант.
Вероника не могла не восхищать. Потенциальная королева нагов, она умудрилась оставить себе во время ритуала хоть какое-то подобие жизни и воли. Но кого это волнует? Она отработанный материал, который в свое время уничтожат.
– Надень, – еще раз попросил Влад. – Они рано или поздно за тобой придут. Оставь мне возможность узнать об этом и успеть помочь.
Вероника не отвечала долго, но потом сосредоточенно кивнула и зажала кулон в маленьком кулачке. Влад смотрел на эту совсем чужую девушку, даже внешне мало похожую на прежнюю Веронику, и не испытывал ни любви, ни страсти, только жалость и желание защитить. Ей и так слишком много пришлось пережить из-за него.
Молодой человек накрыл ладонью кулак Вероники с зажатым в нем кулоном и, шепнув:
– Я приду, когда тебе будет угрожать опасность, – поцеловал девушку в макушку и вышел из комнаты.
На автомате попрощался с Софьей Леонидовной, выскочил из квартиры и, сбежав вниз по лестнице, кинулся к припаркованному у подъезда автомобилю. Усевшись на водительском сиденье, парень прикрыл лицо руками. Трясло. Визит оказался тяжелее, чем Влад мог себе представить.
Глава 3
Новая жизнь
Алина
Утро было неожиданно солнечным, а настроение непривычно хорошим. Я потянулась, зажмурилась от удовольствия и села на кровати. Хотелось танцевать и петь, впервые с того времени, как стала нагом, я не испытывала сожалений и угрызений совести.
Ксюха еще спала, поэтому удалось занять душ первой. Когда я вернулась в комнату, подруга сидела на кровати, понуро опустив голову.
– Что с тобой? – Я жизнерадостно плюхнулась на стул и принялась расчесывать густые пшеничные волосы.
– Голова болит, – едва слышно отозвалась Ксюша, поднимая на меня воспаленные, красные глаза. – Уже, наверное, неделю болит, а сегодня что-то вообще плохо. Такая слабость…
– Может, тебе дать таблетку? – поинтересовалась я и заметила слабо светящуюся бледно-желтую ауру. Энергия подруги была совсем незащищена – ни прозрачных куполов, ни барьеров. Казалось, Ксюша даже не представляет, каким сокровищем обладает и как просто его украсть.
Я передала Ксюше упаковку обезболивающих из аптечки и, коснувшись пальцев девушки, не удержалась и запустила свою нить прямо в ее бледно-желтую, едва подрагивающую ауру. Хотела сделать всего несколько глотков, но не удержалась и взяла больше.
Ксюша, которая шла по направлению к туалету, внезапно покачнулась и ухватилась рукой за стену, а я, испугавшись, что подруге станет совсем плохо, с сожалением ее отпустила.
Неприятно было ощущать себя пиявкой, но, как ни странно, я не испытывала угрызений совести по поводу того, как поступаю с Ксюшей. Я прекрасно понимала, что убиваю ее день за днем, высасывая силы, но не собиралась останавливаться, и это пугало где-то в глубине души. Там, где пряталась прежняя совестливая и добрая Алина. Алина-нагайна частенько посмеивалась над той наивной и бесхитростной девочкой, которая с каждым днем появлялась все реже. Она, как и Ксюша, постепенно умирала.
