Пенни внушал себе, что беспокоиться незачем. В конце концов, это была лишь скороспелая догадка. Мередит, несомненно, знал, что делал. Юджин поинтересовался мнением крестного, но Флеминг посоветовал ему не волноваться.
А пока он жил припеваючи под началом у Мередита. Первые два года провел в его доме, навещая Флеминга и иногда, по субботам и воскресеньям, – родителей в Рочестере. Стал старшим братом четверке бойких ребятишек Мередита; был тайно влюблен в очаровательную миссис Мередит – она и ее муж, конечно, отлично об этом знали – и полагал, что если когда-нибудь заживет по их образу и подобию, то станет поистине счастливым человеком.
Банк «Мередитс», как большинство частных банков, оказывал услуги многим землевладельцам, но его главная забота – выделение коммерческих ссуд торговцам, занятым импортом и экспортом. Промышленники оставались ни с чем. «Иначе мне придется вникать в производство», – пояснил Мередит. Производителям на заре промышленной революции помогали друзья, иногда – аристократы-спонсоры и почти никогда – банки. Насущным хлебом мелких, как у Мередита, банков были краткосрочные ссуды для грузовых перевозок, аккредитивы и дисконтирование счетов.
Дела шли туго. Опасения Сити насчет золотого стандарта частично подтвердились. Денежная масса уменьшилась, кредиты урезались, акции падали, и все стало зыбким.
– Нам нужны новые клиенты. Ищите торговцев с узкой специализацией: они часто выживают, – велел Мередит клеркам.
Юджин нашел таких, включая торговца, который занимался индийскими красителями, черепаховым панцирем и перламутром. Но он мечтал втянуть Мередита в дело, сулившее баснословную прибыль: иностранные займы.
Эти внушительные ссуды выдавались правительствам Франции, Пруссии, а в последнее время – южноамериканским странам. Но выгодный бизнес был совершенно неподъемен для отдельного банка, и банки, включая принадлежавший Мередиту, сливались в синдикаты.
– Серьезную прибыль извлекают лишь банки-агенты, то есть посредники, – объяснил Мередит, – потому что получают еще и вознаграждение.
Лидерами в этой сфере являлись банки Беринга и Ротшильда, которые обладали международными связями и могли привлечь к участию другие организации по всей Европе. «Впрочем, „Берингс“ остается за бортом», – отмечал Мередит. К 1820 году всем стало ясно, что младшее поколение Берингов, владевшее крупнейшими поместьями, не уделяло достаточного внимания тонкостям своего бизнеса.
Юджин знал, что некоторые считали не вполне патриотичным вывозить капиталы за рубеж. Но банкир возразил:
– Деньги, Юджин, не признают границ. В конце концов, когда-то Англии одалживали деньги ломбардцы и прочие иностранцы. Теперь наша очередь становиться банкирами. И вполне вероятно, надолго! – добавил он.
В конторе подобралась веселая компания. По вечерам шестерка клерков – всем еще не было тридцати – отправлялась выпить. Сити оказался еще и отличной площадкой для розыгрышей. Любимой забавой было пойти на Королевскую биржу и предложить откровенно липовые акции. После вся публика дружно освистывала неосторожного покупателя. Одна затея – «Китайские заставы» – имела такой успех, что регулярно испытывалась на новичках. В том же году случилась история и посерьезнее: предприимчивый жулик вышел на рынок с облигациями Проэзии – вымышленной южноамериканской страны. Сорвав немалый куш, он скрылся. Два неудачливых инвестора по-настоящему разорились, но маклеры Мередита были молоды и бессердечны – они знай улюлюкали.
Юджин, как бы ни был доволен собой, никогда не упускал из виду намеченной цели. Сколько он стоил? Это выражение Пенни слышал в Сити ежедневно. А как еще было оценить человека в финансовом сообществе? Пока немного, если не принимать в расчет скромного наследства, которое ему предстояло когда-нибудь получить от родителей. Правда, он находился еще в начале пути, но постоянно выслушивал истории о честолюбивых юнцах, добившихся партнерства и разбогатевших менее чем за десять лет. «Не зевай, Юджин, – говаривали ему клерки. – Это главное».
Одним из способов немного заработать на стороне была биржевая игра, но сложно начать, будучи крайне стесненным в средствах. Его просветил приятель, молодой биржевой брокер.
– Юджин, фьючерсы! – заверил он. – Я покажу, как с ними работать.
Фьючерсный рынок – бойкий бизнес. Вместо покупки акции или облигации можно было условиться приобрести ее позднее, по сути заключив пари о ее будущей стоимости, а после найти другого покупателя и продать ему голую возможность по более высокой цене, получив прибыль, но не вложив в предприятие никаких денег. Такая торговля возможностями, в дальнейшем названная деривативами, зародилась в 1720 году во времена «Пузыря Южных морей». Она велась ежедневно, хотя формально была с тех пор незаконной.
Юджин вскоре счел ее хорошим способом поднатаскаться в рискованных сделках. Он завел книжечку, куда записывал все свои действия, и через год не только начал понемногу зарабатывать, но и разработал стратегию уравновешивания риска.
– Соображаешь! – сказал приятель. – Это вроде двойного пари на бегах!
Но именно эти упражнения поселили в Юджине первое беспокойство.
Он понял, что заодно, сам того не желая, мало-помалу воссоздавал картину деятельности банка «Мередитс». Пенни начал записывать важных деловых партнеров и оценивать состояние их дел. И медленно пришел к довольно неприятному выводу.
– Я не могу судить наверняка, – сказал он Флемингу, – но если эти фирмы пойдут ко дну, то потонет и Мередит.
– Не забывай, что за ним стоит граф Сент-Джеймс, – успокоил его крестный.
Все в банке знали, что старого графа воспитал дед Мередита, и тот в знак благодарности поддержал Мередита при основании банка. Старик любил время от времени туда заглянуть: казалось, что бизнес его развлекал.
– Так что смею считать, – заключил Флеминг, – он тебя не подведет.
Помимо Английского банка и Королевской биржи, в Сити развивался еще один деловой центр. В узком анклаве под названием Чапел-Корт, что неподалеку от банка, открылся длинный операционный зал новой Фондовой биржи, который использовался в основном людьми, занимавшимися бессчетными проблемами государственного долга. Его обитатели избрали себе участь вечных школяров. У них имелась даже большая лавка, где торговали булочками с кремом, пончиками и леденцами. Но самым удивительным был дом номер два по Чапел-Корт, превращенный великим боксером Мендозой в боксерский салон, где молодые брокеры и другие горячие головы устраивали поединки либо между собой, либо с профессиональными бойцами.
Однажды Юджину представился случай заглянуть к Мендозе за компанию с Мередитом, и он стал свидетелем любопытного зрелища. Юноша, проводивший бой, был невысок, но очень плотен. По пояс голый, он держал профессиональную боксерскую стойку. В волосах сверкала белая прядь, а шею он зачем-то завязал красным платком. Парень только что отправил в нокдаун брокера и жизнерадостно спрашивал, не хочет ли кто-нибудь еще попытать счастья. Тут его окликнул Мередит:
– Эгей, Джордж! Что вы тут делаете?
– Мое почтение, Мередит! – осклабился тот. – Раунд?
– Нет, благодарю. Джордж, это Юджин Пенни. – Он представил их. – Пенни, это мистер Джордж де Кетт.
И Юджин понял, что видит перед собой внука графа Сент-Джеймса.
О Джордже де Кетте слышали все. Пойдя по стопам деда, ценившего спорт, а не угрюмого лорда Боктона, он удостоился славы самого необузданного и развеселого сорвиголовы в Англии. Он ездил верхом не хуже жокея, дрался как бойцовый петух и плевал на социальные ранги. Что касалось женщин, то о его похождениях слагались легенды. Отец послал его на континент, и он отсутствовал два года, вернувшись оттуда совершенно неизменившимся. Джордж надел рубашку, сошел с ринга, продолжая непринужденно болтать с ними.
Через неделю, встретив Пенни на улице, он немедленно вспомнил его и пригласил в кофейню. Молодые люди замечательно посидели, обсуждая спортивные новости, но Пенни открыл, что круг интересов аристократа был шире, чем он предполагал. Тот основательно знал Италию и Францию и оказался весьма начитан. Ему даже нравилась поэзия.
– Сейчас все увлечены, разумеется, лордом Байроном. Он в моде. Но я люблю и Китса. Люди потешаются над ним, потому что он не джентльмен, но читали ли вы его прошлогоднюю «Оду к соловью»? Она прекрасна.
Джорджа интересовало и банковское дело, он расспросил Юджина о его житье-бытье. Тот рассказал даже о своих операциях с фьючерсами.
– По мне, так чистые скачки, – заметил молодой аристократ. – Изучи правила. Делай двойные ставки. Это дед научил меня всему, что я знаю. Хитрый старый черт, – улыбнулся он. – «Будь беспощаден» – так он сказал. «Если что-то не получается, бросай, прекращай терять время и шагай дальше». Согласны, что в этом и заключается искусство всякой коммерции?
