Среди других примеров — измена штаба Приволжского военного округа в июне 1918 г., измена полевого штаба 14-й армии в Екатеринославе в июне 1919 г., измены работников штаба 8-й армии[1916] или группы военспецов 2-й бригады 35-й стрелковой дивизии летом-осенью 1919 г.[1917] Этот список можно продолжать, и он свидетельствует, что эффективных способов борьбы с изменой красные так и не нашли.
Нелояльность имела различные причины, и каждый случай индивидуален. Командармы-изменники не всегда были идейными антибольшевиками. Один из рецензентов этой книги, профессор Джеффри Суэйн, обсуждая со мной рукопись, охарактеризовал главных героев как идеалиста (Махин), традиционалиста (Богословский), оппортуниста (Всеволодов) и тихого саботажника (Жданов). Конечно, обозначить одним словом весь жизненный путь исторического деятеля (как и любого человека вообще) достаточно сложно. Тем более что в разных ситуациях люди ведут себя по-разному, а о тех или иных мотивах поведения героев книги порой недостаточно данных. Но такая оценка существует и представляется небезынтересной.
Очевидно, что Н.Д. Всеволодов не был белым подпольщиком, а его измена являлась ситуативной. С Н.А. Ждановым сложнее, но, несмотря на целую историю его подпольной работы, изложенную им для белых, он тоже вряд ли был агентом противника. По всей видимости, за результат саботажа он пытался выдать расследование своих действий, проводившееся красными и вызванное накладками в вопросах перевозки войск. Впрочем, вопрос остается открытым. Не являлся белым агентом и ненавидевший большевиков Б.П. Богословский, который действительно стремился бежать из РККА и не участвовать в организации Красной армии. При этом Богословский мог быть связан с белым подпольем. Следует отметить, что Ф.Е. Махин, будучи сторонником эсеров, через несколько месяцев после своей измены красным формально изменил уже белым, приняв участие в заговоре против атамана А.И. Дутова иадмирала А.В.Колчака.
Прямым агентом антибольшевистских сил являлся лишь Ф.Е. Махин. Только он вел в Красной армии систематическую подпольную деятельность, кульминацией которой стали переход к противнику и сдача антибольшевистским силам Уфы в июле 1918 г. Это и понятно, поскольку Махин был внедрен в Красную армию по заданию партии социалистов-революционеров для подрывной работы. Измены остальных, хотя всей полноты данных до сих пор нет, были в большей степени ситуативны.
В основном высокопоставленные изменники действовали поодиночке. Большинство занимали высокие военно-административные посты очень короткое время (исключая Жданова, Муравьева и Славена). Кроме того, только пять из восьми человек совершили измену, находясь на высоких постах. Таким образом, последствия их измен для Советской России оказались некритичны.
Борьба с изменами военспецов началась сразу после первых резонансных случаев, но предотвратить новые не было никакой возможности. V Всероссийский съезд Советов 10 июля 1918 г. вынес резолюцию, касавшуюся в том числе военспецов-изменников: «Каждый военный специалист, который честно и добросовестно работает над развитием и упрочением военной мощи Советской республики, имеет право на уважение рабочей и крестьянской армии и на поддержку советской власти. Военный специалист, который попытается свой ответственный пост вероломно использовать для контрреволюционного заговора или предательства в пользу иностранных империалистов, должен караться смертью»[1918].
15 июля 1918 г. Троцкий издал агитационный приказ по армии и флоту, адресованный комиссарам и военным специалистам, в котором отметил: «Среди военных специалистов было за последние недели несколько случаев измены. Махин, Муравьев, [Н. И.]Звегинцев, [Г. М.] Веселаго и некоторые другие, добровольно вступившие в ряды Рабоче-крестьянской армии или Красного флота, перебежали к иностранным насильникам и захватчикам. Муравьев поделом наказан, другие еще ждут своей кары. Каждый честный человек с отвращением отнесется к этим явлениям офицерской проституции.
В результате измены нескольких негодяев обострилось недоверие к военным специалистам вообще. Участились столкновения между комиссарами и военными руководителями. В ряде известных мне случаев комиссары обнаружили явно несправедливое отношение к военным специалистам, поставив честных людей на одну доску с предателями. В других случаях комиссары пытаются сосредоточить в своих руках командные и оперативные функции, не ограничиваясь политическим руководством и контролем. Такой образ действий чреват опасностями, ибо смешение полномочий и обязанностей убивает чувство ответственности.
Настойчиво призываю товарищей-комиссаров не поддаваться впечатлениям минуты и не валить в одну кучу правых и виноватых.
V Всероссийский съезд Советов напомнил всем, что военные специалисты, которые честно работают над созданием боевой мощи Советской республики, заслуживают народного уважения и поддержки советской власти. Зоркий революционный контроль вовсе не означает мелочной придирчивости. Наоборот: добросовестные специалисты должны получать возможность полностью развернуть свои силы.
Кто попытается использовать свой командный пост в целях контрреволюционного переворота, тот, согласно решения V съезда Советов, карается смертью. Никакой пощады предателям, товарищеское сотрудничество с честными работниками! От комиссара требуются бдительность, выдержка и такт, ибо пост военного комиссара — один из самых высоких, какие знает Советская республика.
С глубокой уверенностью в конечном успехе нашей трудной работы, братски приветствую военных комиссаров Красной рабочей и крестьянской армии»[1919].
29 июля 1918 г. вышло постановление ЦК РКП(б) о мероприятиях по укреплению Восточного фронта, в котором в связи с изменами Махина, Муравьева и Богословского упрек в неумении бдительно следить за командным составом адресовался военным комиссарам. В постановлении отмечалось, что «военные комиссары не умеют бдительно следить за командным составом. Такие случаи, как побег Махина, как самостоятельный переезд Муравьева из Казани в Симбирск, как побег Богословского и проч[ие], ложатся всей своей тяжестью на соответственных комиссаров. Над недостаточно надежными лицами командного состава должен быть установлен непрерывный и самый бдительный контроль. За побег или измену командующего комиссары должны подвергаться самой суровой каре, вплоть до расстрела»[1920].
30 сентября 1918 г., чтобы удержать военспецов от измены, Троцкий издал приказ о задержании семей перебежчиков и изменников: «Предательские перебеги лиц командного состава в лагери неприятеля хотя и реже, но происходят до настоящего дня. Этим чудовищным преступлениям нужно положить конец, не останавливаясь ни перед какими мерами. Перебежчики предают русских рабочих и крестьян англофранцузским и японо-американским грабителям и палачам. Пусть же перебежчики знают, что они одновременно предают и свои собственные семьи: отцов, матерей, сестер, братьев, жен и детей. Приказываю штабам всех армий республики, а равно окружным комиссарам, представить по телеграфу члену Реввоенсовета Аралову списки всех перебежавших во вражеский стан лиц командного состава со всеми необходимыми сведениями об их семейном положении. На т. Аралова возлагаю принятие, по соглашению с соответственными учреждениями, необходимых мер по задержанию семейств перебежчиков и предателей»[1921]. В дальнейшем эти указания были конкретизированы. В частности, Троцкий предложил арестовывать семьи изменивших военспецов[1922]. По существу, речь шла о взятии семей военспецов-изменников в заложники. Однако практического воплощения этот приказ не получил. В итоге Троцкий потребовал более жестких мер. 20 декабря 1918 г. он телеграфировал в отдел военного
