60. (1) Когда карфагеняне увидели берег, заполненный пехотой, и корабли греков, идущие по ветру против них, они в тот момент были немало встревожены и повернули было к берегу; но потом, осознав опасность бегства при поражении в битве, данной одновременно пехоте и флоту, быстро изменили свое намерение. Решившись поэтому принять морское сражение, они построили корабли и стали ожидать приближение противника. (2) Лептин на тридцати лучших кораблях вышел впереди остальных и вступил в сражение, действуя отважно, но безрассудно. Атаковав немедленно передовые суда карфагенян, поначалу он потопил немалое число вражеских трирем. Но когда многочисленные корабли Магона столпились вокруг тридцати, силы Лептина превосходили доблестью, а карфагенян - числом. (3) Соответственно, так как ожесточение боя нарастало, кормчие подводили свои корабли к бортам дерущихся, и борьба все более походила на наземное столкновение. Ибо они не могли подойти к вражескому кораблю с дистанции и протаранить его, но корабли сцеплялись друг с другом и бились в рукопашную. Некоторые, перепрыгивая на вражеские корабли, погибали в море, другие, кто добился успеха в своей попытке, продолжали бой на кораблях противника. (4) Наконец Лептин отступил и был вынужден бежать в открытое море, и остальные его корабли, атакуя без порядка, были побеждены карфагенянами; ибо поражение, нанесенное флотоводцу, подняло дух финикийца и ощутимо обескуражило сицилийских греков.
(5) После сражения, закончившимся так как мы описали, карфагеняне с азартом преследовали врага, бегущего в беспорядке, и уничтожили более сотни кораблей, а расставив легкие суда вдоль берега, они убивали моряков, плывущих к сухопутной армии. (6) И так они гибли в большом числе недалеко от берега, тогда как войска Дионисия не способны были помочь им, и вся область наполнилась телами и обломками. Немалое число карфагенян погибли в морской битве, но потери сицилийских греков составили более чем сто кораблей и свыше двадцати тысяч человек. (7) После сражения финикийцы свои триремы поставили на якорь в гавани Катаны, взяли на буксир захваченные корабли, и когда доставили их туда, то отремонтировали, так что свой успех они сделали величайшим не только рассказами для ушей, но и для взора карфагенян.
61. (1) Сицилийские греки выдвинулись к Сиракузам, но представив, что непременно будут окружены и вынуждены будут терпеть утомительную осаду, стали убеждать Дионисия искать безотлагательной встречи с Гимильконом из-за его прошлой победы; ибо, говорили они, возможно, своим внезапным появлением они нагонят страха на варваров и смогут исправить прошлые неудачи. (2) Дионисий, сначала внял этим советам и стал готовиться вести армию против Гимилькона, но когда некоторые друзья растолковали ему, что он рискует потерять город, если Магон со своим флотом прибудет в Сиракузы, он мгновенно изменил свое решение; и в самом деле, он знал, что Мессана пала от рук варваров похожим способом. Итак, полагая, небезопасно лишать город защитников, он выступил в Сиракузы. (3) Большинство сицилийских греков, разгневавшись на неготовность встречаться с врагом, покинули Дионисия. Некоторые из них отправились на родину, другие по окрестным крепостям.
(4) Гимилькон, который в два дня достиг побережья Катаны, вытащил корабли на сушу, поскольку поднялся сильный ветер, и пока армия отдыхала несколько дней, он отправил посольство к кампанцам, которые удерживали Этну, убеждая их восстать против Дионисия. (5) Он обещал им дать большие территории и долю в военной добыче; он так же сообщил им, что кампанцы, живущие в Энтелле, не отвергли карфагенян и приняли их сторону против сицилийских греков, и также отметил, что, в общем, раса греков враждебна ко всем другим народам. (6) Но поскольку кампанцы дали Дионисию заложников и отправили лучшие войска в Сиракузы, они были вынуждены хранить союз с Дионисием, хотя с удовольствием присоединились бы к карфагенянам.
62. (1) После этого Дионисий, в страхе перед карфагенянами, отправил своего шурина Поликсена послом как к грекам Италии, так и в Лакедемон, а так же в Коринф, молить их прийти на помощь и не допустить уничтожения греческих городов на Сицилии. Кроме того он отправил несколько человек на Пелопоннес с достаточными суммами для вербовки наемников, приказав им призвать как можно больше солдат, не взирая на средства. (2) Гимилькон же, украсив свои корабли трофеями, взятыми у неприятеля, и войдя в большую гавань Сиракуз, стал причиной большой тревоги среди обитателей города. Ибо двести пятьдесят боевых кораблей вошли в гавань, с гребцами, блистающими порядком, и богато украшенные трофеями. Следом вошли транспорты, свыше трех тысяч, груженные более чем пятью сотнями... и в целом флот насчитывал две тысячи судов[34]. В результате Сиракузская гавань, несмотря на огромный размер, была забита судами и скрыта от взора парусами. (3) Как только парусники стали на якорь, с другой стороны тотчас прибыла сухопутная армия, состоящая, по некоторым данным, из трехсот тысяч пехоты и трех тысяч кавалерии. Главнокомандующий всех вооруженных сил Гимилькон разместил свою ставку в храме Зевса, а остальное воинство стало лагерем по соседству в двенадцати стадиях от города. (4) Затем Гимилькон вывел свою армию и построил отряды в боевом порядке перед стенами Сиракуз, вызывая сиракузян на бой; кроме того, он отправил в гавань сотню лучших кораблей с приказом нагнать страха на обитателей города и вынудить их признать свою беспомощность на море. (5) Но когда никто не отважился выйти против него, в данное время он отвел отряды в лагерь и тридцать дней опустошал округу, вырубал деревья, превращая всё в пустыню, с тем чтобы не только насытить своих солдат разнообразной добычей, но и довести осажденных до отчаяния.
63. (1) Гимилькон захватил пригород Ахрадины; он также ограбил храмы Деметры и Коры; за такое неблагочестивое деяние в отношении божеств он быстро получил возмездие. Ибо его удача стала ухудшаться день ото дня, и когда бы Дионисий не отважился вступить в перестрелку с неприятелем, сиракузяне брали верх. (2) По ночам необъяснимая суматоха возникала в лагере, и солдаты бросались к оружию, думая, что неприятель атаковал палисад. К этому добавилась чума, ставшая причиной разнообразных страданий. Но об этом мы будем говорить несколько позже, с тем чтобы наш рассказ не предвосхищал события.
(3) Итак, когда он возводил стену вокруг лагеря, Гимилькон уничтожил практически все могилы в округе[35], среди которых были роскошные гробницы Гелона и его жены Дамареты[36]. Также он возвел три укрепления вдоль моря: одно в Племмирии[37], другое посреди гавани, а третье около храма Зевса, и в них он доставил вино, зерно и все прочие продукты, полагая, что осада продлится долго. (4) Он также отправил купеческие суда на Сардинию и в Ливию за поставками зерна и всякого рода провизии. Поликсен, шурин Дионисия, прибыл из Пелопоннеса и Италии, приведя тридцать военных кораблей от союзников, под началом Фаракида[38], наварха лакедемонян.
64. (1) После этого Дионисий и Лептин вышли в море на военных кораблях для охраны поставок продовольствия; и сиракузяне, предоставленные сами себе, случайно увидели судно, груженное продуктами, вышли против него на пяти кораблях, захватили и доставили в город. (2) Карфагеняне вышли против них на сорока кораблях, тогда как сиракузяне снарядили все свои корабли и в последовавшем сражении захватили флагманский корабль, а из оставшихся уничтожили двадцать четыре, и затем, преследуя бегущие корабли вплоть до вражеской якорной стоянки, вызывали карфагенян на бой. (3) Ликуя от своего успеха и размышляя о том, как часто Дионисий терпел поражения, тогда как в его отсутствие, они разбили карфагенян, сиракузяне стали кичиться от гордости. (4) Так они стали собираться группами и вели разговоры о том, почему они не предпринимают шагов, чтобы покончить с рабской покорностью Дионисию, даже несмотря на имеющуюся возможность свергнуть его, ибо прежде они были безоружны[39], но теперь воюют и имеют средства в своем распоряжении. (5) Пока имели место споры такого рода, Дионисий вошел в гавань и, созвав собрание, хвалил сиракузян и убеждал их мужаться, обещая вскоре положить конец войне. И он уже было дал указание собранию разойтись, когда сиракузянин Феодор, который пользовался большим уважением среди всадников и был известен как человек дела, смело взял слово как следующий оратор относительно свободы.
65. (1) "Хотя Дионисий представил на рассмотрение ложь, последнее его предложение истина: он скорее хочет завершить войну. Он мог бы достичь этого, но не будучи нашим стратегом, - так как он часто терпит поражения - но если вернет нам свободу, которой пользовались наши отцы. (2) Думается, что ни один из нас не выйдет на битву полным отваги, пока победа не отличается от поражения; и если мы покоримся, мы признаем над собой владычество карфагенян, а если победим, то Дионисий останется жестоким хозяином над всеми нами. Если даже карфагеняне победят нас в войне, они наложат твердо установленную дань и не будут препятствовать нам управлять городом в соответствии с нашими древними законами; но этот человек ограбил наши храмы, забрал имения частных граждан вместе с жизнями их владельцев, и платит жалованием слугам, чтобы обеспечить порабощение их хозяев. Такие ужасы, совершаемые им в мирное время, обычно сопутствуют взятому штурмом городу, тем более он обещает положить конец войне с карфагенянами. (3) Но следует нам, друзья-сограждане, не только положить конец войне с финикийцами, но и покончить с тираном в наших стенах. Ибо акрополь, охраняемый вооруженными рабами - враждебный оплот; толпы наемников держат сиракузян в рабстве, и он владычествует на городом, но не как судья отправляющий правосудие на равных условиях, но как диктатор, выносящий приговоры в свою пользу. Ибо в то время как неприятель завладел лишь малой частью наших владений, Дионисий опустошил остальную и отдал тем, кто присоединился к усиливающейся тирании.
