Я задумчиво смотрел на открывающийся с террасы действительно прекрасный вид: зеленые склоны с причудливыми кронами баобабов, голубоватый рисунок Килиманджаро…
– А как вы думаете, за что убит Моша?
Паскаль вновь мимолетно нахмурился; почти тут же вновь расплывшись в широчайшей улыбке, он щелкнул пальцами парню, который тут же принес нам новую порцию кофе.
– Полагаю, сегодня это уже ни для кого не вопрос. Понятно за что: за кражу Черной Мари. Первое, что приходит в голову лично мне: Мошу прибил Джимми. Помните, как он кричал в храме, обнаружив подмену? И потом, когда служба завершилась. Он был как безумный.
Я кивнул.
– Логично. Есть еще какие-либо версии?
Паскаль поднял вверх обе руки.
– Помилуйте, я же не комиссар! Хотя, – тут он слегка усмехнулся, – есть не то чтобы версия, но… Как только комиссар сообщил мне о трупе Моши, я сразу же представил себе, что скажет по этому поводу Акида.
Паскаль с интересом посмотрел на меня, откинувшись на спинку кресла.
– Вы уже в курсе, что Акида – это местный колдун, ужасный лебон, который может заговорить вас на смерть или напрочь лишить какой-либо потенции? – Тут он даже лукаво подмигнул, коротко хохотнув. – Так вот, Акида, конечно, скажет что-нибудь в духе того, что Мошу прибили его жуткие боги за то, что он украл Черную Мари, собираясь продать каким-нибудь богатеньким иностранцам, вместо того чтобы смиренно поднести к его ногам…
Паскаль снова усмехнулся.
– Ну а простые люди типа меня, верящие лишь в то, что жизнь есть жизнь, где мы сами – и боги, и черти, своими руками творящие как добро, так и зло, – так вот, мы скажем попроще: совершенно очевидно, что именно Моша подменил Черную Мари, которую Джимми собирался вчера подарить храму Аруши. Наверное, Моша украл статуэтку для действительно богатого заказчика, который в конце концов решил не платить за товар большие деньги, а просто взять его даром. Потому ему и пришлось прибить беднягу Мошу.
Паскаль развел руками.
– Вот моя версия. Как вам она?
– Вполне реальная. – Я кивнул. – Я думаю примерно так же. А что вы думаете по поводу версии под кодовым названием «Бурка»?
Он уставился на меня непонимающим взглядом.
– Это что еще за версия?
Я махом допил свой кофе.
– Но ведь вчера был убит еще один человек – Нгала, парень из соседней деревушки, который на протяжении нескольких лет с ленцой, но работал на ферме Томми. Неужели вы ничего не слышали?
Паскаль тут же кивнул, одновременно прищелкнув пальцами.
– Ну конечно! Мы это обсуждали вчера с вашей очаровательной мамой – она рассказывала, как вы стали едва ли не свидетелями убийства и труп упал вам на руки. Просто ужас! Но при чем тут бурка?
Ей-богу, я и сам не понимал, зачем выкладываю все известные мне сведения этому симпатяге Клебо – быть может, просто мне было хорошо сидеть в его компании на солнышке, вновь и вновь вспоминая все обстоятельства дела, пытаясь прийти к какому-нибудь выводу?
– Когда мы с мамой зашли в студию Джимми, в самом темном зале стояла дама в черном с головы до ног одеянии. Как объяснила мне мама, головной убор с глазами, скрытыми плотно сотканным трафаретом, называется бурка, а сам наряд – абая. Опять же, по общему мнению, встретить сегодня в Аруше упакованную подобным образом даму – большая редкость. И вот она оказалась в ультрасовременной студии Джимми за несколько минут до первого убийства. Как только труп Нгала упал нам на руки, я выскочил – нигде поблизости нашей бурки и в помине не было. А сегодня лебон Акида заявил мне, что и Нгала, и Мошу убила богиня Луны Олапа – так сказать, приняла облик женщины в бурке и убила.
– А я что говорил насчет реакции лебона! – торжествующе прищелкнул пальцами Паскаль. – Я только что буквально слово в слово повторил то, что он вам заявил! Стало быть, я неплохо знаю жизнь и окружающих меня людей.
Я с интересом рассматривал его по-детски простодушное лицо – почти идеально круглое, загорелое, со светлыми, по жизни широко распахнутыми глазами ребенка. Бывают такие лица, до самой старости сохраняющие некое очарование невинного детства, словно человек на веки вечные остается ребенком, верящим в лампу Аладдина, Бабу-ягу и все рождественские чудеса.
– Все точно, – кивнул я. – Акида все свел к божьей каре: сказал, что богиня в бурке вышла из студии и тут же исчезла. Растворилась.
Паскаль негромко рассмеялся.
– Ну конечно! Растворилась! В толпе, – тут он подмигнул мне. – Надеюсь, вы не хотите сказать, что согласны с версией Акиды?
Я улыбнулся.
– Я хочу сказать, что этот костюм бурка-абая чрезвычайно подходит для убийцы, будь это мужчина или женщина: все спрятано под черной тканью, не видно фигуры, даже цвета глаз. Очень удобно.
– Согласен, – кивнул Паскаль. – Пожалуй, если убийца был в этом наряде, он действительно все хорошо продумал. И скорее всего, это мужчина! Нарядился в женщину – и все дела.
Я вновь кивнул.
– Да, тут все вполне ясно и понятно. Но вот вопрос: легко можно объяснить, почему убит Моша, но не совсем понятно, зачем до Моши тому же самому убийце пришлось убить и Нгала? Где связь?
Пару секунд стояла почти звенящая тишина. Наконец Паскаль прищурился, изо всех сил стараясь сохранить вид мудрого и все на свете знающего собеседника.
– Откуда вы знаете, что тому же самому?
Я улыбнулся.
– Сообщаю вам секретную информацию, которая скоро ни для кого не будет секретом: по характеру ран совершенно очевидно, что и Нгала, и Моша убиты ударом в спину какого-то ритуального ножа. Лично я такого еще не видел, но, по словам комиссара, это кинжал со спиралевидно закрученным клинком из бивня слона – такие продаются на всех рынках для туристов.
Тут доселе улыбающийся и блаженствующий Паскаль впервые вздрогнул, бросив на меня немного испуганный взгляд.
– Да что вы говорите? Разумеется, со мной комиссар не стал делиться подобной информацией, но…
Он все еще выглядел чрезвычайно озабоченным, не переставая хмурить свои белесые брови.
– Боже мой, Ален, а ведь вы меня озадачили! Дело в том, что в моей коллекции есть именно такой нож, о котором вы говорите! Длинный, этакий спиралью закрученный нож из слоновой кости. Я купил его на базаре в Аруше для своей коллекции африканских побрякушек.
Тут он нахмурился еще сильнее и вдруг решительно поднялся, делая приглашающий жест.
– Послушайте, давайте немедленно пройдем в мой дом, я не успокоюсь, пока не увижу собственными глазами, что мой нож на месте!
Разумеется, я тут же поднялся, и мы направились к выходу, вернулись во внутренний двор крепости, и здесь Паскаль толкнул высокую деревянную дверь, жестом предлагая мне не отставать от него. Не делая малейшей паузы, мы прошли темный коридор, взбежали по широкой деревянной лестнице и наконец очутились в просторной гостиной. Здесь было тихо, даже слегка прохладно, и во всем царил дух бедности: высокие окна за выцветшими занавесками, самый минимум мебели: массивные потертые кресла, книжные полки от пола до потолка и пестрые, самые простые паласы, небрежно брошенные там и тут на пол.
В самом центре гостиной красовался камин, который явно давно никто не использовал по назначению. На каминной полке, равно как и на стене над камином, красовались всевозможные кинжалы, маски, статуэтки – все то, что Паскаль небрежно назвал «африканскими побрякушками». Как только мы очутились в гостиной, первым делом он подлетел именно сюда и с величайшим облегчением выдохнул, обернувшись ко мне с широкой улыбкой.
– Слава богу! Все на месте. Смотрите сами: вот мой ритуальный кинжал! Как видите, он абсолютно чист, без малейших следов крови…
Кинжал лежал в самом центре каминной полки. С первого взгляда я поверил, что оба парня были убиты точно такой же штучкой – именно такое, спиралью выточенное убийственное жало могло оставить рваную кровоточащую рану, украсившую спину сначала Нгала, а сегодня утром – бедняги Моши.
– Говорите, вы купили этот нож в Аруше?
Я внимательно осмотрел любезно протянутый мне кинжал, тут же вернув его хозяину. Паскаль в ответ кивнул.
– На рынке у Часовой башни. В этом я ничуть не отличаюсь от рядового туриста, хоть и живу здесь уже второй десяток лет: при первой же возможности спешу на рынок и покупаю полюбившийся сувенир. Как видите, у меня уже вполне приличная коллекция.
Коллекция действительно была богатая, и, как отметил сам хозяин, она полностью состояла из рядовых, относительно дешевых сувениров без единого изделия серьезного уровня того же Джимми Нгума. Я как можно более деликатнее попытался уточнить этот момент.
– Вы сказали «при первой же возможности». – Я отвел взгляд в сторону, заметив, как круглое лицо Паскаля в одно мгновение вспыхнуло, став ярко-розовым. – Вы имели в виду, что…
– Все просто, мой милый Ален, – непривычно резко прозвучал его голос, и он сам, почувствовав неловкость, вздохнул, чуть сбавив тон. – Мы люди небогатые, живем скромно, сами видите – мебель старенькая, давно пора все тут обновить… Но туристов к нам не зазовешь, все они предпочитают сафари, останавливаясь на одну-две ночи в кемпингах туристических компаний.
