Сбросив с себя одежду, Арсений подобрался к самой воде. Камень, словно стена, прикрывал его от избушки. Обжигающе холодный ручей принял его без всплеска. Теперь главной задачей было не выскочить из ледяной воды. Сердце судорожно затрепетало. Руки и ноги мгновенно закоченели. Собрав волю в кулак, Арсений, перебирая руками по дну, начал мучительно долгое путешествие. Стараясь не шуметь и не привлекать внимания, прикрываясь береговой растительностью, он осторожно двигался вверх. Через минуту Арсению уже казалось, что больше выдержать невозможно. Сильная дрожь не давала дышать. Ноги почти совершенно потеряли чувствительность. Пальцы рук с трудом цеплялись за каменистое дно. Но он медленно, метр за метром, упорно продвигался в ледяной воде туда, где ручей, изгибаясь, уходил за склонившиеся над водой кусты.
Далекий выстрел заставил Таркана насторожиться. Он придержал лошадь и стал напряженно прислушиваться, однако ни малейшего намека на эмоции не отражалось на плоском непроницаемом лице. Инга не решилась ни о чем спрашивать. На прошлом коротком привале она попыталась попросить разрешения сходить в кусты. Реакция Таркана оказалась непредсказуемой: сорвав девушку с седла, он несколько раз сильно ударил ее по лицу и только после этого, затянув потуже петлю на шее, пинком ноги толкнул к ближайшему дереву. Непрочная истлевшая мешковина на плече разорвалась. Солидный клок ткани остался в руке Таркана. Он, брезгливо поморщившись, вытер ею лошадиную морду, заботливо прошелся по ритмично вздымающимся бокам и отшвырнул тряпку. Инга связанными руками придерживала веревку на шее. Остановившись неподалеку от Таркана, она дрожала от обуявшего ее страха. Оставшись с этим человеком наедине, Инга с тревогой ожидала развязки. Здесь, посреди тайги, она полностью была в его власти. Он мог делать с ней все, что угодно. Что творится в голове у этого дикаря, Инга не представляла. То, как он без предупреждения, сильно и в то же время совершенно равнодушно избил ее, показало Инге, что ее жизнь в его глазах совершенно ничего не стоит. Это чудовище, Таркан, тащит ее за собой с какой-то целью и в случае необходимости поступит с ней как только ему заблагорассудится.
Разорванная мешковина съехала с плеча, обнажив грудь. Таркан равнодушно окинул девушку взглядом и, почти не разжимая тонких губ, велел:
– В седло!
Девушка послушно шагнула к лошади. Страх сковывал движения. Она с ужасом представляла, что ожидает ее в конце пути. Наверное, только смерть может стать избавлением от рабства. Ни единого шанса на спасение! Ни малейшей возможности для побега. Если в лагере она хотя бы была не одна, то теперь ей никто не только не поможет, но даже не поддержит добрым словом. Таркан безразлично, словно мешок, забросил ее в седло, закрепил веревки и несильно хлопнул лошадь по крупу. Фыркнув, она шагом направилась по тропе. Секундой спустя Таркан нагнал Ингу и, подхватив повод, повел лошадь с дрожащей всадницей за собой. Путь по ночной тайге не просто страшен – он смертельно опасен. Крутые спуски, скользкие камни, отвесные обрывы, низко нависающие ветви деревьев. Начинало светать, когда, преодолев уже неизвестно какой по счету ручей, они выбрались на обширную поляну. В конце ее прямо под деревьями примостилась невысокая, будто вросшая в неласковую каменистую землю замшелая хижина. Таркан уверенно направился к ней. Спешившись возле сколоченной из толстых лиственных плах двери, он вынул из отверстия в столбе солидный кол, запирающий вход от зверей, и заглянул внутрь. Что он смог рассмотреть в кромешной темноте, Инга не поняла. Но когда Таркан обернулся к ней, девушка впервые увидела на его лице подобие улыбки. Шагнув навстречу, он привязал повод лошади, на которой восседала Инга, к вбитому в стену колу и, развязав веревку, грубо сдернул девушку на землю. Втолкнув ее в хижину, незамедлительно привязал ее к грубо сколоченному топчану и вышел прочь. Теперь она смогла оглядеться. Помещение тонуло в полумраке. Неяркий утренний свет проникал только через небольшое оконце высоко под потолком. Едва ли не половину пространства занимала печь с просторной лежанкой. На стене рядом с дверью что-то висело. Сидеть на земляном полу было холодно, но Инга не решилась взобраться на топчан. Еще неизвестно, что может произойти в этом случае. Таркан вполне может воспользоваться ситуацией и попросту изнасиловать ее, приняв подобное самоуправство за приглашение к сексу. До сей поры он только бил ее, но понять, что этот человек задумал, было невозможно. Плоское невыразительное лицо почти всегда казалось отчужденным и равнодушным. Даже когда Таркан бил ее, его лицо не выражало ни гнева, ни каких бы то ни было других эмоций. От этого становилось еще страшнее. Вот так же, без всяких чувств, он может перерезать ей горло или оставить на растерзание диким зверям. Сжавшись от страха в комок, Инга принялась молиться. Слова молитвы, когда-то услышанные от отца, вспыхнули в сознании. Она обращалась к Божьей Матери почему-то по-польски, почти не понимая слов чужого для нее языка.
Решив вначале использовать девушку как заложницу, отдалившись от базы, Тай Кан передумал. С Тимур-ханом все равно придется встречаться. Так почему бы не задобрить старика таким подарком? Девка и впрямь красивая. А то, что запугана до крайней степени, – это даже к лучшему. Меньше будет ломаться! По большому счету можно вернуться назад, на базу, когда там уже будет Маркел. Смотреть на то, как этот бандит усмиряет восставших, у Тай Кана не было ни малейшего желания. Вовсе не потому, что его мутило от жестокости, на это ему было по большому счету плевать. Главным оставалось дело, которое должно приносить деньги. Ему необходимо вылечить дочку. А все остальное совершенно не важно! Как и эта блондинка, которую станет усмирять Тимур-хан.
Рация запищала перед самым рассветом. Выругавшись, Маркел нажал кнопку. Голос Тарка-на, пробившийся сквозь треск эфира, показался ему взволнованным.
– Какого хрена? Тебе что, не спится? – рявкнул Маркел.
– Маркел, на базе бунт! Охрана…
– Какого черта?! Вернусь – порву всех в клочья!
– …дружка твоей блон… стрелил! Она у меня!
– Да хрен с ним! Девку береги!
– Иду к ста… асно… оружие… щайся!
– Я ни хрена не понял! Закончу охоту и вернусь! – прорычал Маркел и отключил рацию.
Вызов Таркана прозвучал совсем не вовремя. Охота должна начаться с минуты на минуту. Пацаны уже подкрадывались к смутно виднеющимся палаткам. Умрой лениво почесался и, опустив бинокль, спросил у Маркела:
– Что там у тебя? Работнички буянят?
– Ерунда! Охрана там есть. Справятся! Это Таркан паникует. Ты не представляешь, какой у меня трусливый помощник! Прикинь, даже не добрался до стационарной рации, с переноски со мной связывался.
– Странно! Мне он показался достаточно смелым и решительным человеком, – задумчиво пробормотал Умрой.
– Да ну! Я тебе говорю! Куста боится! В прошлый раз на охоту со мной ходил, так прикинь, к палаткам даже не приблизился. В сторонке ошивался. Вообще странный. Водки чурается. С бабами дел не имеет. Я ему предлагал. Отказывается. Чокнутый!
Умрой только пожал плечами. С Тарканом он знаком всего второй год, но более сильного духом и твердого человека встречать ему не приходилось. Умрой умел разбираться в людях. Не зря ведь почти двадцать лет отработал в органах. С Тарканом нужно ладить! Вот Маркел – другое дело. И с головой не дружит, и считать не умеет. Впрочем, не его это дело! Маркел платит хорошие деньги за каждую голову. Придет зима. Умрой переберется снова туда, где тепло, и станет просто жить. Жена даже не догадывается, чем он зарабатывает. Когда из-за банальнейшей взятки пришлось уйти с работы, она очень переживала, зато теперь счастлива. Уютный домик, увитый виноградной лозой. Чистый воздух. Ее любимые цветы под окном. Живи и радуйся!
В предрассветной мгле вспыхнули фонари. Ветер донес звук распарываемых ножами полотнищ палаток. Маркел, оскалившись, издал какой-то нечленораздельный звук и, перепрыгивая через камни, бросился в лагерь. Там уже вовсю шло избиение. Людей, как морковку из грядки, выдергивали из палаток и тут же начинали избивать. Маркел использовал старую зоновскую технологию – подавление сопротивления в зародыше. Человек, резко разбуженный, не в состоянии оказать действенное сопротивление. А когда на тебя тут же обрушивается град ударов, остается только одно – сжаться в комок. Этим фактором внезапности и пользовались боевики из шайки Маркела. Били и мужчин, и женщин, зло, яростно, упиваясь собственной безнаказанностью.
Возле одной из палаток возникло какое-то замешательство. Один из туристов явно сумел увернуться от ошеломляющего удара дубинкой по голове и, сбив с ног нападавшего, сцепился со вторым, который, не рассчитав, уже вытаскивал из палатки суматошно отбивающуюся девушку. Маркел подоспел как раз вовремя. Тяжелый удар обрушился на затылок туриста. Тот, пошатнувшись, начал как-то неловко поворачиваться, словно все его тело налилось свинцовой тяжестью. Маркел нанес удар прямо в лицо оглушенного человека. Кровь фонтаном брызнула из-под могучего кулака. Лицо мужчины будто смялось, потеряло человеческие очертания. Голова резко откинулась назад. Падая, он все же сумел ударить Маркела ногой в коленную чашечку. Маркел взвыл, и не успел мужчина приземлиться, как главарь принялся избивать его ногами, всякий раз громко ухая, когда тяжелый ботинок врезался в незащищенное тело.
