— Я не понимаю, зачем тебе её подтверждение, генерали. Ты и так достаточно осведомлён о том, как работают их сверхъестественные способности.
— Стены заглушают их связь, но, может быть, вы желаете, чтобы я добавлял перетёртый обсидиан в её еду в качестве дополнительной меры безопасности, Маэцца?
О, кому-то очень хочется отведать железа… Я представляю, как втыкаю рубиновый меч ему в шею.
— Ты выбрала Лоркана своей парой? — голос Данте становится на порядок тише, но от меня не укрывается та эмоция, что сквозит в его тоне.
— Они не выбирают… — начинает Юстус, но я перебиваю его.
— Да. Я его выбрала. Я всегда буду выбирать его.
На и без того уже мрачное лицо Данте падает тень и портит его настроение. Он сжимает губы в тонкую линию, и тяжело сглатывает, переваривая новость, которую скормил ему Росси.
После очередной долгой паузы, он говорит:
— Думаю, это объясняет слухи о том, что Птичий Король помешался, и от него отказался собственный народ.
Данте произносит эти слова без тени сомнения, но я ведь только что была там, в Небесном королевстве, с людьми Лоркана. И хотя моё видение ограничилось таверной, мой партнёр не испытывал недостатка в преданных оборотнях.
Я наклоняю голову.
— Говоришь, отказался?
— Вороны улетают на Шаббе, потому что не доверяют мнению своего лидера.
Данте кажется таким довольным, когда сообщает мне эту новость. Он так же был очень рад рассказать мне о том, что Габриэль нанёс урон моей паре.
А поскольку это ложь, я решаю, что массовый исход птиц — тоже неправда.
— Кто-то из воронов присоединился к твоему войску, Данте?
— А ты думаешь, я стал бы рассказывать об этом женщине, у которой есть мысленная связь с моим врагом?
Данте сопровождает свои слова насмешливым фырканьем, и это сообщает мне обо всём, что мне нужно знать, ведь только мужчина, пойманный на лжи, может выказать такую реакцию.
— А знаешь, что ещё не стоит делать с женщиной, у которой есть мысленная связь с твоим врагом? — говорю я милым голоском. — Заставлять её выходить за тебя замуж.
Я выдерживаю драматичную паузу для пущего эффекта.
— Как, по-твоему, отреагирует моя пара, узнав, что ты забрал то, что ему принадлежит?
Данте широко улыбается, и хотя его жестокое поведение не пугало меня раньше, страх, который я чувствую сейчас, кажется в десятки раз сильнее.
— Твоя пара скоро превратится в самое обыкновенное животное, и хотя я слышал, что некоторые женщины необычайно привязаны к своим питомцам, — он бросает взгляд на Юстуса, явно намекая на Ксему и её попугая, упокой Котел его гнилую душу, — питомец не сможет поместить наследника в твоё чрево. Питомец не сможет предложить тебе то, что может предложить человек.
Лучше бы ему не думать о том, чтобы поместить что-то в моё чрево.
— Знаешь, почему я не боюсь того, что Лоркан Рибав придёт за мной? К тому моменту, как мы выйдем отсюда, твой пернатый король превратится в тупую маленькую птицу без капли железа или разума в теле, а представители его отвратительного племени полулюдей обратятся в животных, которыми они и являются, — Данте щёлкает пальцами. — Вороны исчезнут навсегда, и Люс снова будет в безопасности.
Единственное, что исчезнет, это голова этого мужчины, отделённая от тела.
Впервые за всё время я не содрогаюсь при мысли о том, что кто-то будет обезглавлен. Но опять же, я уже пронзала сердце человека. Да, это случилось в темноте, но я почувствовала его мягкие органы и тугие сухожилия. Я чувствовала его тело под своим клинком. Я чувствовала, как воздух покинул лёгкие Даргенто, а сердце перестало биться.
Улыбнувшись в последний раз, Данте снова переводит внимание на Юстуса.
— Ты уже вернулся с лекарем?
Не сводя с меня взгляда, Юстус говорит:
— Да. Я привёл лекаря, который живёт в доме нашей семьи. Он обычно лечит лошадей, но он обучен врачеванию фейри.
Его слова подтверждают мои догадки о том, что Росси построили своё поместье поверх подземного замка Косты.
Данте медленно отходит назад, как будто не желая уходить. Неужели он не доверяет своему генералу?
— Проследи, чтобы Фэллон оделась, и быстро.
— Я мигом одену свою внучку и сделаю её покладистой.
Покладистой? Обсидиан, должно быть, плохо влияет на мозги фейри, учитывая то, какими они сделались тупыми.
Данте резко кивает, разворачивается и выходит в открытую дверь, за которой стоят два солдата. Черноволосый солдат отводит взгляд, а седовласый нет.
Тело Като кажется неподвижным, но оно вибрирует по краям от ощутимого желания ворваться в комнату и помочь. Помочь Юстусу или мне?
— Единственное, как вы можете сделать меня послушной, это снова вырубить меня своим сонным заклинанием, — бормочу я.
Он идёт к двери и закрывает её. Я замечаю, что он откупоривает пузырёк и рисует кровью узел на дереве.
— Что вы только что сделали?
— Решил не дать твоему маленькому Като подслушать нас.
— Он не мой.
— Да, да. Он Церес. Я в курсе.
Фыркнув, он добавляет:
— Пьедестал, на который он поднял эту женщину, настолько высокий, что теперь он не может до неё дотянуться.
Гнев переполняет мою грудь.
— Вам так нравится быть мелочным и жестоким, или это одно из требований для полководцев армии Люса?
— Я не собираюсь обсуждать с тобой то, что мне нравится. А теперь, надень это чёртово платье, нипота, пока я не надел его на тебя сам.
Моё лицо яростно вспыхивает.
— Я вам, мать твою, не внучка.
Почему Юстус Росси пытается заставить меня почувствовать себя членом его семьи?
Не сомневаясь в том, что он может начать меня одевать, я роняю на пол влажное полотенце и переступаю через складки колючего фатина. Я решаю надеть платье задом наперёд, чтобы самостоятельно застегнуть пуговицы.
— Где вы вообще достали это ужасное платье?
Пуговицы перетянуты таким же дорогим фатином, что и лиф, что делает их очень скользкими.
— В шкафу Домитины, — говорит он, стоя лицом к двери. — Моя дочь планировала надеть его на свою свадьбу.
— Домитина замужем?
— Нет. Когда её сестра родила внебрачного ребёнка, её жених отменил церемонию, испугавшись за своё доброе имя.
Не удивительно, что Домитина не в ладах с маммой… Правда, тот мужчина не кажется мне завидным женихом, но она, должно быть, считает мою мать виноватой в том, что свадьба не состоялась.
На щеке Юстуса появляется ямочка. Я бы могла сказать, что он улыбнулся, но поскольку Юстус не обладает ни ямочками на щеках, ни весёлым нравом, я решаю, что он закусил щеку.
— Став генералом Марко, я позаботился о том, чтобы похоронить доброе имя этого идиота.
То, что он выделяет одну из своих дочерей, наполняет меня гневом и обидой за мамму.
— То есть вы защищаете честь одной дочери, и уродуете другую? Какой же из вас тогда отец…
Ямочка на щеке Юстуса исчезает.
— Ради Святого Котла, я не обрезал Агриппине уши. Я и пальцем не трогал своего ребёнка.
ГЛАВА 17
Мои руки застывают над одной из бесконечных пуговиц.
— Вы хотите сказать, что кончики её ушей сами отвалились?
В ванной так тихо, что когда Юстус проводит рукой по штанам, я слышу, как кончики его пальцев царапают темную ткань.
— Церес нашла Агриппину без сознания в луже собственной крови. Она послала за мной эльфа, потому что… потому что не знала, что делать, когда поняла, что Агриппина отрезала кончики своих ушей. Она не знала, как это повлияет на ребёнка.
Его дыхание замедляется, а кадык двигается вверх-вниз.
— На тебя.
Я завидую его способности дышать, потому что свою я потеряла.
— Она вела себя довольно… дико после падения Рибава. Церес решила, что у неё мог быть роман с вороном, и что ребёнок внутри неё превратился в кусок обсидиана, но вороны и фейри не могут иметь детей из-за несовместимости крови.
