с рук!»
Амос был единственным студентом, который никогда не вел конспекты. Когда приходило время сдавать тест, Амос просто просил у Амнона почитать его записи. «Он только один раз просматривал мой конспект – и знал материал лучше, чем я, – жаловался Амнон. – Точно таким же образом он мог встретиться с физиком на улице, поговорить с ним в течение тридцати минут, ничего не зная о физике, а потом сказать о физике что-то такое, о чем сам физик понятия не имел. Я сначала думал, что он потрясающе поверхностный человек, что это такой трюк, – и ошибался. Потому что это не трюк».
К сожалению, многие преподаватели учили, казалось, как бог на душу положит. Парень, приехавший из Шотландии преподавать историю психологии, был отправлен обратно, когда выяснилось, что он подделал докторскую степень. Другой – польский еврей, который пережил холокост, скрываясь в лесах, – пришел провести занятие по тестированию личности и бежал из класса в слезах после вопросов Амоса и Амнона. «В сущности, мы вынуждены были преподавать психологию сами себе», – вспоминает Амнон.
Амос сравнивал клиническую психологию – а она была на подъеме и вызывала величайший интерес у его сокурсников, большинство из которых надеялись стать психотерапевтами, – с медициной. Если бы вы обратились к врачу в семнадцатом веке, скорее всего, вам стало бы хуже, чем до визита. К концу девятнадцатого века ваши шансы были бы 50 на 50: могло стать хуже, но могло и лучше. Амос утверждал, что клиническая психология похожа на медицину в семнадцатом веке, и у него было много доказательств в поддержку такой позиции.
Однажды в 1959 году, на второй год обучения в Еврейском университете, Амнон наткнулся на статью под названием «Теория принятия решений» Уорда Эдвардса, профессора психологии в Университете Джонса Хопкинса. Она начиналась словами: «Многие социальные ученые пытаются объяснить поведение отдельных лиц. Экономисты наработали теорию и несколько экспериментов, которые имеют дело с индивидуальным принятием решений. Тип решений, которыми занимается эта теория, может описываться так: дано два положения – A и Б, одно из которых человек должен выбрать. Например, ребенку, стоящему перед прилавком с конфетами, предлагается два варианта: в А он получает 25 центов и никаких конфет, в Б – 15 центов и конфету стоимостью в 10 центов. Экономическая теория принятия решений занимается предсказанием подобного рода выбора».
Далее Эдвардс продолжил излагать проблему. Экономическая теория, создание рынков, государственная политика и многое другое зависят от того, как люди принимают решения. Но психологи – люди, наиболее подходящие для проверки этих теорий и определения, как люди на самом деле принимают решения, – никогда не обращали на это внимания.
Эдвардс не противопоставлял экономике себя или свою теорию; он лишь предполагал, что психологи будут приглашены или, возможно, заинтересуются сами и проверят предположения и прогнозы экономистов. Экономисты предполагали, что люди ведут себя «рационально». Что они имели в виду? По меньшей мере, что люди понимают, чего хотят. Получив некоторый набор возможных вариантов, они делают выбор, руководствуясь своей логикой или своим вкусом.
Например, людям вручают меню с тремя горячими напитками, и они говорят, что в один момент они предпочитают кофе чаю, а в другой чай горячему шоколаду. Тогда логично предположить, что они предпочтут кофе горячему шоколаду. Если они выбрали А по отношению к Б и Б по отношению к В, то должны предпочесть и А по отношению к В. На академическом жаргоне они «транзитивны».
Если же люди не в состоянии сформулировать свои предпочтения логично, как может нормально функционировать рынок? Если человек предпочел кофе чаю и чай горячему шоколаду, а потом взял и выбрал горячий шоколад вместо чашки кофе, он никогда не определится с напитком, а лишь застрянет в этом безумном бесконечном цикле, оплачивая переход от напитка, который у них есть, к тому, который им понравится больше.
Такой прогноз экономистов, по мнению Эдвардса, могли бы проверить психологи. Транзитивны ли люди? Если в какой-то момент они предпочли кофе чаю и чай – горячему шоколаду, предпочтут ли они кофе горячему шоколаду? В последнее время несколько ученых заинтересовались подобными проблемами. Среди них Эдвардс отметил математика Кеннета Мэя. В ведущем экономическом журнале Econometrica Мэй описал, насколько логично его собственные студентки определялись с выбором спутника жизни.
Он представил им трех потенциальных партнеров, ранжированных по трем качествам: красоте, уму и богатству. Ни один из трех потенциальных супругов не был откровенно беден, глуп или некрасив. У каждого были свои достоинства и недостатки. Каждый занимал самое высокое место в одной категории, второе – в следующей и последнее – в третьей. Студентки Мэя, делая выбор, никогда не сталкивалась с тремя потенциальными брачными партнерами одновременно. Вместо этого им предлагали пары и просили выбрать между ними. Например, между самым умным и симпатичным, но бедным, и тем, кто был самым богатым, неглупым, но не красавцем.
Когда суматоха, связанная с этим проектом, улеглась, оказалось, что более четверти студенток показали себя иррациональными, по крайней мере, с точки зрения экономической теории. Они решили, что предпочли бы выйти замуж скорее за Джима, чем за Билла, и скорее за Билла, чем за Гарри, однако тут же предпочитали Гарри Джиму. Если бы люди могли покупать и продавать супругов, как горячие напитки, многие из них никогда бы не остановились на одном супруге, а продолжали бы платить за обновление. Почему?
Не предложив полного объяснения, Мэй сделал некоторое предположение. Так как Джим, Билл и Гарри имеют сильные и слабые стороны, их трудно сравнивать. «Как раз потому, что варианты несопоставимы, выбор и представляет интерес, – писал Мэй. – Сравнение альтернатив, в которых один лучше другого во всех отношениях, делает выбор простым, однако довольно тривиальным».
Амнон показал статью Уорда Эдвардса Амосу, и тот весьма воодушевился. «Амос чуял золото раньше всех, – сказал Амнон. – И он почуял золото».
Осенью 1961 года, через несколько недель после того, как Амнон прилетел в Университет Северной Каролины, Амос покинул Иерусалим и отправился в Мичиганский университет. Именно там оказался Уорд Эдвардс после увольнения из Университета Джонса Хопкинса: считалось, что он слишком много занимался саморекламой в ущерб преподаванию. И Амнон, и Амос мало что знали об американских университетах. Амнону, которого комитет стипендии Фулбрайта[19] отправил в Северную Каролину, пришлось смотреть в атлас мира, чтобы найти ее.
Амос читал на английском, но почти не говорил, так что, когда он сказал, где намерен продолжать учебу, многие сочли это шуткой. «Как он там выживет?» – спрашивала себя его подруга Амиа Либлих. Но и Амос, и Амнон считали, что у них не было другого выбора. «Нас никто
