Тут уж Эши не сумел сдержать смех.
— Ты глубоко заблуждаешься.
— Я так не думаю.
— А я думаю, если ты считаешь, что любая женщина производит на мужчин такое же впечатление, как ты. Ты судишь по собственному опыту, а его нельзя назвать очень уж объективным.
Рапсодия вытащила из своей сумки флейту, и Эши понял, что разговор начал ее смущать. Изредка она играла на этом крошечном инструменте, он естественно сливался со звуками леса, напоминая птичьи трели. Но так бывало днем, сейчас птицы смолкли, и только музыка ветра нару шала тишину. Рапсодия оперлась спиной о ствол дерева и насмешливо посмотрела на Эши:
— А ты считаешь, что твой взгляд на мужчин и женщин объективнее?
Эши вновь расхохотался.
— Не более чем у других, но разумнее, чем у тебя.
Рапсодия начала играть, прозвучало всего несколько нот, но они заставили зашевелиться волосы у него на затылке. Потом она опустила флейту и улыбнулась.
— Мне кажется, что ты так же несведущ в этих вопросах, как и я, возможно, даже в большей степени.
Эши с интересом поднял голову:
— В самом деле? И почему?
— Потому что ты странник.
— Какое это имеет отношение к женщинам и мужчинам?
— Мой опыт подсказывает, что лесники и странники отличаются от большинства других людей, — спокойно ответила она.
Вечер плавно перешел в ночь; ее глаза блуждали по небу, но не находили того, что искали.
— Как так?
— Во-первых, большинство мужчин и странники ищут в общении с женщинами разного. Хотя и тем и другим требуется женщина только на время.
Она не могла с уверенностью утверждать, улыбается ли Эши, но ей показалось, что в его голосе слышится улыбка.
— Что бы это значило?
Погрузившись в раздумья, Рапсодия вновь принялась играть на флейте. Мелодия получалась легкой и изящной, но в ней чувствовалась грусть, и Эши вдруг показалось, что он видит гобелен, который возник в воздухе, — мягкие извивы оттенков синего и пурпурного, словно океанские волны на фоне потемневшего грозового неба. Потом ритм мелодии изменился, цвета стали более светлыми, теперь они больше походили на закатные облака, влекомые теплым ветром. Зачарованный Эши слушал, пока последние звуки не растворились в ночи, однако он не забыл о мысли, которую Рапсодия оставила незаконченной.
— Ну?
Она вздрогнула, очевидно задумавшись о чем-то своем.
— Да?
— Извини. Так что же большинству мужчин дают эти непродолжительные связи с женщинами?
Рапсодия улыбнулась:
— Возможность расслабиться, сбросить напряжение.
Эши кивнул.
— А странники?
Она немного помолчала.
— Им нужен контакт.
— Контакт?
— Да. Люди, всю жизнь одиноко скитающиеся в огромном мире, иногда теряют чувство реальности, они перестают понимать, что настоящее, а что лишь плод их воображения. Поэтому мужчинам, которые большую часть своей жизни бродят по свету, даже от самой кратковременной встречи с женщиной требуется контакт, подтверждение реальности их существования. По крайней мере, таков мой опыт.
Довольно долго Эши ничего не отвечал. Когда он вновь заговорил, его голос прозвучал совсем тихо.
— А если вдруг оказывается, что они не существуют?
— Не знаю. Я не скиталец, во всяком случае, к этому не стремлюсь, и надеюсь, что скоро мои странствия закончатся. Это совсем не та жизнь, которая меня привлекает, и я от нее устала.
Они долго молчали, наконец, Эши стал готовиться ко сну, дежурить первой выпало Рапсодии. Эши тихонько вздохнул, обошел костер и исчез в тени. Быть может, она вложила в его вздох собственные чувства, но ей пришло в голову, что Эши страдает от одиночества не меньше, чем она. Впрочем, она и раньше ошибалась, когда пыталась понять его чувства и утешить его, — часто выяснялось, что он вовсе не нуждается в ее поддержке, более того, его раздражают ее попытки помочь. Рапсодия взвесила все возможности и решила рискнуть.
— Эши?
— Хм-м-м?
— Ты существуешь, даже если иногда тебя трудно увидеть.
Его голос звучал уклончиво.
— Большое спасибо за то, что ты мне сказала.
Рапсодия сжалась. Она опять выбрала неудачный момент. Шло время, она вслушивалась в ночь, стараясь не пропустить ни малейшего намека на опасность, но все оставалось спокойным. Вокруг царила тишина, если не считать потрескивания костра и шелеста ветра. А потом она услышала, как Эши проговорил, обращаясь скорее к себе:
— Я рад, что ты так думаешь.
В полночь она разбудила Эши, а сама заснула сразу же, как только приняла горизонтальное положение. Кошмары начались примерно через час, причем оказались такими жестокими, что Эши забыл о своем решении не вмешиваться и осторожно потряс Рапсодию за плечо. Она сразу же села, ее глаза были полны слез. Прошло довольно много времени, прежде чем она успокоилась.
Это был старый сон, впервые посетивший ее, когда она узнала о том, что Серендаира больше нет, и прошло четырнадцать столетий с тех пор, как она с двумя болгами спустилась в чрево Земли. Ей снилось, что она стоит посреди пылающей деревни, вокруг пляшут языки черного пламени, а по улицам едут солдаты и уничтожают все на своем пути. У самого горизонта она заметила глаза с красным ободком, которые светились злорадством и ненавистью к ней. А потом прямо на нее мчится залитый кровью воин с безумным взглядом, верхом на черном жеребце, ее подбрасывает в воздух, а через мгновение она оказывается в когтях огромного медного дракона.
Рапсодия накинула одеяло на плечи и осталась сидеть, вглядываясь в темноту за маленьким кругом света возле костра. Эши принес ей чашку чаю и молча смотрел, как она держит ее двумя руками, дожидаясь, когда напиток остынет, и неотрывно смотрит в огонь. Они долго молча сидели рядом. Наконец он сказал:
— Если тебя преследует кошмар, могу помочь избавиться от него.
Казалось, Рапсодия едва слышит его.
— Да?
Эши встал, засунул руку под плащ и через мгновение вытащил кошелек, который Джо однажды пыталась у него украсть на улице Бет-Корбэра. Он развязал шнурок, вы тащил маленький сверкающий шарик и вложил его в ладонь Рапсодии. Она нахмурила брови:
— Жемчужина?
— Да. Жемчужина состоит из слез моря. Она естественное хранилище таких эфемерных вещей, как клятвы и воспоминания, — по традиции серьезные государственные договоры или важные торговые сделки заключаются, когда рядом находится крупная, очень ценная жемчужина. — Рапсодия рассеянно кивнула, она знала, что невесты в старом мире вплетали эти маленькие перламутровые шарики в волосы или использовали их в украшениях. — Ты — Канвр, — продолжал Эши. — Если ты хочешь освободиться от кошмара, произнеси истинное имя жемчужины, и кошмар перейдет в ее память. После того как твоя мысль оказалась в плену жемчужины, раздави ее каблуком. И кошмар навсегда исчезнет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
