в суждениях: огня не было, зато стекающее вниз магическое масло стало впитываться в пол, делая его мягким и рыхлым. Стоило остановиться и ноги по щиколотку увязали в том, что пару минут назад было камнем, а теперь стало неотличимым от вспаханной почвы после сильного дождя. Тилли пытается вырваться, но ее ноги только сильнее погружаются. И она сдается. Это ей не свойственно, но что поделать — такое настроение. Когда Тилли уже зарыта по пояс, ловушка прекращает работать. Теперь ей только и остается что торчать из пола посреди коридора, ожидая скелета, который как всегда придет за ней, чтобы вернуть в место в котором она сходит с ума.
— Что это за заклинание? — хмуро спрашивает Диеш, иногда ему не нравятся ее заигрывания с магией.
— Это не заклинание, — по телу Тилли пробегают бледно-голубые искры. — Я соединяю между собой краткие энергетические каналы.
— Я вижу. Только не могу понять зачем.
— Хочу собрать молнию, — она безмятежно пожимает плечами, он нервничает в его голове вереницей пробегают бесконечные предупреждения Ричарда по поводу того, как опасна девочка. — Нельзя?
— Это не рационально, — Диеш пытается абстрагироваться от хаоса который всегда возникает вокруг нее, сосредотачиваясь на своей работе. — Заклинания не просто так придумывают, потраченная тобой энергия во много раз превысит полученную силу.
— Ну и что, совсем не страшно, — между ее пальцев скапливаются разряды и тонкими нитями протягиваются до самых стен, кабинет становится словно окутанным паутиной. — Мне не нравится моя комната, — между делом говорит Тилли, — хочу другую, побольше.
— Нет, — не терпящим возражений тоном отвечает Диеш.
— Что? — девушка поражена, молнии из ее рук становятся все толще. — Как это нет?! — растерянность, до этого момента она получала все чего бы не захотела, как сейчас он может отказывать ей в чем бы то ни было, Тилли вскакивает со своего места мощными разрядами прожигая древние книги на полках, прекрасно понимая, что маг их все равно восстановит. — Ты так сильно разозлился на меня? Потому что я ужасно себя веду?
— Не имеет никакого значения, как ты себя ведешь, — безразлично отвечает Диеш, даже не отрывая взгляда от своей рукописи. — Можешь делать, что хочешь, только учись.
— Тогда что? — его отношение еще больше распаляет ее.
— Это твоя комната, — ему не хочется объяснять, что это самое безопасное место в Черном замке, что он начал работать над этой защитой еще когда сам жил в ней. — Если хочешь я выделю тебе еще комнаты, какие и сколько хочешь, но спать ты будешь в этой.
— Может расширить ее?
— Нет. Эту комнату трогать нельзя.
— А ты сам где спишь?
— Зачем это тебе? — он ненадолго замолкает, пытаясь понять насколько серьезно душевное состояние его ученицы и не найдя ответа просто добавляет: — В своей комнате.
— Хочу посмотреть, — Тилли стоит в центре комнаты, от нее в разные стороны расходятся, изгибаясь под всевозможными углами голубые молнии, делая ее похожей на лишившееся листьев дерево залитое лунным светом.
— Зачем? — повторяет Диеш, ее чудачества переходят всякие границы.
— Зачем? Интересно просто.
— Там нет ничего интересного, — маг в который раз перечитывает последнее написанное им предложение не в силах сосредоточиться. — Что мне сделать, чтобы ты училась?
— Я и так учусь, — это ее слегка задевает. — Не видишь разве?
— Ты просто искажаешь свои энергетические каналы. Это не только не имеет никакого смысла, но и может быть вредно.
— Ты просто пытаешься уйти от разговора, — чем больше она распаляется тем ярче светят молнии, практически ослепляя. — Запер меня в подземелье и держишь в комнате не больше кладовки. Диеш, тебе просто доставляют удовольствия мои страдания?
— Ты пять лет не жаловалась на комнату, — черные глаза мага становятся белыми от отражающегося в них света. — Почему же сейчас ей не довольна?
Покрытая магическим свечением Тилли погружается в воспоминания. В ее родном доме была всего одна комната. Постель родителей находилась в закутке, занавешенным тканью. Она спала вместе с братом на кровати поменьше у двери. Когда у нее здесь появилась собственная комната — это было больше, чем она могла себе представить, поэтому и размер ее и то как она была обставлена совершенно не волновали Тилли. Так что это просто каприз, очередная истерика глупой девочки, которой она всегда чувствует себя рядом с ним.
— Давай так, — Диеш ищет компромисс, чтобы успокоить ее. — Если выучишь двадцать новых заклинаний, которые я выберу для тебя — я покажу тебе любую комнату в Черном замке, даже свою. Там правда нет ничего интересного.
— Десять, — торгуется Тилли.
— Двадцать, — не уступает Диеш.
— Пятнадцать, — она знает, что спорить с ним бесполезно и ее злость уже сходит на нет, но все равно упрямится для вида.
— Двадцать.
— Ладно, — Тилли окончательно сдается и хочет сесть обратно на стул, но его разбивают в щепки исходящие от нее молнии. — Как это остановить?
Ранней осенью приятные теплые вечера. В свете красных закатных лучей Лагаж прогуливался по Вечноцветущему саду в компании своего самого молодого ученика. Его длинная борода была защищена от грязи магией, иначе как объяснить, что она оставалась белоснежной даже не смотря на то, что он благодаря своему маленькому росту постоянно наступал на нее. Корнан думал, что это ужасно неудобно. Но борода росла только у очень старых магов и являлась очередным пафосным атрибутом старшинства и авторитетности.
— Как тебе живется здесь? — спросил учитель. — Чувствуешь ли ты себя частью этой большой семьи.
— Для меня большая честь, что Вы интересуетесь моей судьбой, — учтиво отозвался Корнан, подхалимству он обучился быстрее всех прочих наук. — Я действительно счастлив, что оказался здесь. Только в этом чудесном месте благодаря Вашему наставничеству я могу вырасти как личность и стать настоящим белым магом.
— Очень хорошо, — Лагаж не скрывал, что ему приятна подобная лесть. — Я вижу, как ты стараешься. Я доволен твоими достижениями в учебе, но Лименций сказал, что ты ведешь себя непочтительно, даже дерзко. Я понимаю, что ты тоже огорчен его провалом, тенью опустившимся на нашу репутацию, но он все еще твой старший и вести себя тебе следует соответственно.
— Мне очень жаль, что я сделал что-то огорчившее моего учителя, — изображая полнейшее раскаяние извинился Корнан, поражаясь тому, что Лименций в отместку ему просто малодушно нажаловался. — Я приложу все усилия, чтобы исправиться.
— Очень хорошо, — благосклонно кивнул в ответ Лагаж. — А теперь ступай и старательно занимайся.
Она бежит между стен, которые пытаются сомкнуться и превратить ее в лепешку. Из них вылезают каменные руки, хватающие за одежду и волосы. Тилли превращает свои пальцы в острейшие лезвия и кромсает их в мелкую
