— Положить на место, — буркнул Грауман.
Девушка растерянно уставилась на комиссара, не зная, как его понимать.
— Да уберите же их куда-нибудь, — проворчал Грауман.
Ее рот растянулся в счастливой улыбке.
— Если я вас правильно поняла, — игриво проворковала она, — купюры подлинные.
— Я этого не говорил, — возразил комиссар.
Лореен поспешно сунула пачку денег в сумочку.
— Сейчас же оденьтесь, — шутливым тоном приказал Грауман. — Если господин Шмидт застанет вас в моем обществе обнаженной, то неправильно поймет ситуацию и устроит сцену ревности. Вы, кажется, спутали комиссара полиции с фотографом…
Она одарила Граумана шаловливой улыбкой и, напевая веселенький мотивчик, ушла в ванную.
— Вы самый обаятельный комиссар, какого мне доводилось когда-нибудь встречать, — донеслось оттуда. — Жаль, что вы на службе.
— Мне тоже, — пробормотал себе под нос Грауман. Он встал, прошел к окну и нарочито громким голосом попросил: — Разрешите закурить сигару?
— Как вам будет угодно. — Лореен закончила одеваться и покинула ванную. — Хотите, я сварю кофе?
— Если вы составите мне компанию.
— Конечно. По утрам я пью мокко, крепкий и без сахара.
— Ну, очень крепкий, пожалуй, не стоит варить. — Грауман прошел за ней в кухню.
Когда появился Шмидт, комиссар попросил у Лореен разрешения уединиться с ним в гостиной. Она нехотя согласилась.
Грауман сразу перешел к делу:
— Могу я узнать, откуда у вас взялась тысячемарковая банкнота, которой вы вчера расплатились с фрау Кёллер?
— Из моего бумажника, где она пролежала несколько недель. Это был, так сказать, мой неприкосновенный запас.
— Тогда каким образом, по-вашему, фрейлейн Мейер пришла к мысли, что купюра получена в казино «Лотос»?
— Исключено! — выкручивался Шмидт. — Лореен, должно быть, ошиблась.
— Допустим, я верю вам, что директора банков не шляются по казино, — возразил Грауман. — Только как вы тогда объясните, что вот уже несколько недель у вас в бумажнике лежит банкнота, недавно похищенная в числе прочих из вашего банка?
Шмидт вздрогнул, будто комиссар дал ему пощечину.
— Лгать бесполезно.
Шмидт удрученно закивал головой.
— Посещения казино, конечно же, не делают чести директору банка, — пробормотал он. — Поэтому мне пришлось соврать. Но вы могли бы удостовериться в казино, что я был там позавчера.
— Не возражаю, — сказал Грауман. — Поехали. Надеюсь, вы сможете доказать, что купюру получили именно там.
Казино «Лотос» было закрыто. Однако после настойчивой просьбы Шмидта их впустили. Когда он представил комиссара Граумана и рассказал о деле, с которым пришел, лица служителей игорного дома стали вдруг жесткими и непроницаемыми. У всех разом отшибло память. Они, разумеется, знали господина Шмидта как завсегдатая казино, но был ли он здесь позавчера, так и не припомнили.
Шмидт беспомощно взглянул на комиссара и предпринял отчаянную попытку заручиться свидетелем.
— Позавчера вы разменивали мне фишки на деньги, — обратился он к пожилому господину.
Тот состроил сочувственную физиономию.
— Мне известно, что вы часто бываете у нас, — промямлил старичок, — а вот третьего дня?.. Нет, ничего определенного сказать не могу. У нас всегда так много людей — да вы и сами знаете, — что недосуг запоминать всех и каждого…
Шмидт повернулся к комиссару и убитым голосом сказал:
— Все ясно, пойдемте отсюда.
Однако комиссар уже почуял след, который в случае удачи мог привести его к налетчику на банк. Надо было выяснить, получал ли Шмидт эту банкноту в казино или нет. Чем черт не шутит, а вдруг и остальные деньги, похищенные из банка, где-то рядом?
— Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз, — обратился Грауман к напыщенному господину с железным лицом.
— Ничего не имею против, следуйте за мной, — с готовностью согласился тот и извилистыми коридорами, минуя игорный зал, пропахший табачным дымом и старым плюшем, проводил комиссара в кабинет.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложил он Грауману, указывая на огромное мягкое кресло.
Комиссар решил сразу брать быка за рога:
— Ваше имя?
— Зоннмайер. — Управляющий казино уселся в соседнее кресло.
— Видимо, мне нет необходимости, господни Зоннмайер, особо разъяснять вам, — начал разговор Грауман, — что ваш отказ помочь в деле, с которым я пришел сюда, может иметь печальные последствия для вашего бизнеса. Казино будет закрыто.
— Вы не сообщили мне ничего нового, — вялым голосом ответил управляющий.
— Вам известно, что тысячемарковая банкнота, которую господин Шмидт получил в вашем заведении, фальшивая?
Господин Зоннмайер театрально улыбнулся.
— Поверьте мне, мы сразу обнаружили бы любую фальшивую банкноту, которой кто-либо оплатил бы свою игру. В конце концов, на этом держится наш бизнес.
— Это мастерски сработанная фальшивка, — возразил комиссар.
На губах Зоннмайера заиграла вызывающая улыбка. Грауман понял, что ему не удастся заманить этого хитрого лиса в капкан с такой простенькой наживкой.
— Ну, хорошо, — после короткого раздумья сказал комиссар. — Забудем о фальшивке.
— Так-то лучше, — похвалил Зоннмайер. — Между собой профессионалам следует избегать нечестной игры и всяческих уловок. Купюра, о которой вы говорите, подлинная. Но я опасаюсь, что вы оказались в сложном положении. — И уже более доверительным тоном продолжил: — Мы стараемся подальше держаться от полиции. Правда, советы, которые нам ничего не стоят, а вам могут оказать неоценимую помощь, должны быть строго конфиденциальными. Но в данном случае я теряюсь в догадках, чем могу быть вам полезен.
— Какую сумму выиграл Шмидт?
Управляющий казино дружески-снисходительно улыбнулся.
— Не припомню, чтобы он выигрывал, — мягко возразил он. — Видите ли, господин Шмидт человек респектабельный, изо дня в день имеющий дело с огромными суммами. Такой может без труда раздобыть деньги — а мне неведомо, какие именно вы разыскиваете, — и затем рассказать полиции, что выиграл их в казино. Я не держу на него обиду за эту уловку, поскольку он, видимо, без злого умысла сослался в своих показаниях на наше заведение.
— Благодарю, этого достаточно, господин Зоннмайер, — коротко бросил Грауман и встал.
— Но в чем же дело? — спросил Зоннмайер, который не сразу почувствовал перелом в настроении комиссара.
— Если я правильно вас понял, — сказал Грауман, — то позавчера господин Шмидт был здесь — так сказать, ради алиби, — но тысячемарковую банкноту получил не от вас, а от кого-то другого.
Зоннмайер кивнул.
— Совершенно верно, — согласился он.
— В таком случае поищите себе какого-нибудь простака, который бы вам поверил, — отрезал Грауман.
Комиссар возвратился в вестибюль.
— Пошли, — буркнул он своим спутникам.
Перед домом Лореен он сухо попрощался с ними. Грауман демонстративно не стал отвечать на расспросы директора банка о результатах его разговора с управляющим казино. Он захлопнул дверцу машины и приказал шоферу:
— Едем домой обедать.
Шмидт и его любовница в растерянности смотрели вслед удалявшейся машине комиссара.
Ситуация с банкнотой оставалась для Граумана довольно туманной.
Факты: Шмидт посещал казино, но обе стороны отрицали, что первоначально банкнота принадлежала им. Обе стороны знали, что это дело не связано с подделкой денег.
Логическое заключение Зоннмайера по фактам: если этим делом занимается уголовная полиция, значит, Шмидт замешан в ограблении. Хороший повод намеками переложить вину на директора банка.
Первый вопрос: Зоннмайер действовал из осторожности, повинуясь инстинкту самосохранения, или знал об этой банкноте больше?
Второй вопрос: эта Лореен и Шмидт состояли в сговоре?
Грауман считал невероятным, что после ограбления банка его директор не проверял крупные купюры, попадавшие к нему в руки.
Таким образом, на Шмидта ложилось серьезное подозрение.
Глава 15
В то время как комиссар вел расследование в казино «Лотос» и после обеда отдыхал у себя дома, команду Граумана взбудоражила новость. Мелер позаботился о том, чтобы она облетела всех. Одному он сообщил ее намеками, другому рассказал побольше, так что вскоре потрясающие результаты дактилоскопической экспертизы знали все, кроме Граумана.
Мелер не поленился лично поговорить с каждым. Добротная информация, по его мнению, — верный залог успеха. Поэтому он не только считался мастером вести допрос — он вытягивал из подозреваемых и свидетелей показания даже тогда, когда другие криминалисты исчерпывали все средства, — но и слыл острым наблюдателем. Он примечал такие вещи, на которые рядовой сотрудник едва ли бы обратил внимание, посчитав их малосущественными. «Картина складывается лишь тогда, — любил говаривать Мелер, — когда я располагаю таким количеством фактов и наблюдений, которое позволяет подбирать и тасовать их в поисках верного варианта». Больше всего он не любил выбирать направление сразу по двум-трем версиям. Только после тщательных проработок он решался выдвинуть такую теорию, которую впоследствии нелегко было опровергнуть.
