Несколько раз она ощущала сквозь дрему, как сильные руки приподнимают голову и осторожно вливают в рот лекарство. Слышала встревоженный голос графа: «Она проспала весь день и всю ночь…» Ему отвечал спокойный голос, вероятно, принадлежащий лекарю: «Не волнуйтесь, Ваше Сиятельство, так и должно быть. Она идёт на поправку…»
Когда Альда проснулась окончательно, шторы снова были раздвинуты, в комнату лился яркий утренний свет. Воровка потянулась, чувствуя себя бодрой и почти совсем здоровой. А потом она вспомнила вчерашний разговор, и снова сделалось муторно на душе. Может быть, другие девушки и рады до потери пульса стать подстилкой на одну ночь. Ну так пусть и забирает себе любую, благо их полон замок! А она, Альда, больше не станет мозолить ему глаза.
Гиана встала и обрадовалась, что слабость отступила: она твердо держалась на ногах. На прикроватном столике кроме графина с водой и склянок с лекарствами обнаружился колокольчик.
Джен появилась так быстро, будто караулила под дверью. Хотя, возможно, так и было.
— Принеси мне одежду! — потребовала Альда.
* * *
— Три дня осталось, — напомнил графу Ульхару лекарь, вернувшись из алхимической лаборатории с новой порцией эликсиров. — Надеетесь, что ваша гостья передумает?
— Вряд ли она передумает, — сухо ответил дракон.
Он был не расположен к разговорам об Альде. Как и воровке, ему больше всего на свете хотелось побыть одному, но приходилось постоянно отдавать распоряжения дворецкому и слугам. Гостей замка нужно было потчевать всевозможными яствами и развлекать, а ещё хотя бы раз в день показываться им на глаза. Но видеть, как девушки, приехавшие на праздник укрепления трона, вспыхивают надеждой всякий раз, когда Ульхар выходит в сад или приёмный зал, было невыносимо.
Хотел бы он рассказать об этом взломщице, открыться ей так, как никому прежде. Признаться в том, что давно уже не испытывает никакой радости от обряда, что хотел бы, будь это в его власти, отменить древний обычай.
Дракон может жениться лишь однажды, и при этом часть его силы навсегда перейдёт к супруге, чтобы влюблённые смогли прожить одинаково долгую жизнь и воспитать драконьих наследников. Но, конечно же, Альда ни за что не поверит ему, сочтёт его слова очередной хитростью или уловкой.
Если бы она позволила ему договорить вчера, он решился бы и сделал ей предложение. На которое воровка ответила бы отказом, да. Потому что свобода для этой девушки важнее любых уз и любого количества золота.
* * *
Джен молча помогла ей облачиться в костюм для верховой езды.
— Неужели граф не подготовил для меня платья? — удивилась Альда.
— Он предположил, что вас больше обрадует эта одежда… — смиренно ответила горничная.
У Альды потеплело на душе, но она тут же яростно прогнала прочь невольную нежность и направилась к двери.
— Я ухожу! — заявила она.
С трепетом прикоснулась к ручке. Вот сейчас всё и решится. По-прежнему ли она пленница в этом доме, а все слова графа Отирмира бессовестная ложь? Или же… он всё-таки не обманывал, пообещав свободу?
Дверь распахнулась.
Альда, ещё не веря себе, вышла в коридор. Перед мысленном взором развернулась карта замка. Прямо, вниз, один поворот, и она у главного входа.
Никто не пытался её удержать. Слуги не узнавали в худенькой девушке с забранными в пучок волосами избранную, которую еще день назад разыскивали по всему графству. Они видели в ней лишь одну из претенденток, прибывших на торжество укрепления трона.
Стражники скользнули по хрупкой фигурке скучающим взглядом и распахнули ворота.
— Просим вернуться до заката, на ночь ворота запираются, — доброжелательно напомнил один из них, а потом отвернулся.
Никто не удерживал юную воровку. Она была свободна. Свободна. Воздух пах упоительно и сладко.
— Прощай… — прошептала она.
И поспешила по мосту, изо всех сил стараясь не расплакаться.
Глава 21
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ульхар вовсе не планировал проваливаться в сон, лишь на несколько минут откинулся на спинку кресла в кабинете и погрузился в расслабленное созерцание. Альда, чудесная, невозможная, упрямая Альда, которую он видел внутренним взором как тёплую золотистую точку, дремала в своей постели. Ивар заверил дракона, что с девушкой всё будет в полном порядке, нужно лишь набраться терпения и подождать, пока организм вернёт себе силы. Молодая горячая кровь гианы восстанавливалась быстро. Граф почувствовал головокружение, крепче схватился за резные подлокотники, но слабость всё же одолела его, столкнув в беспокойное забытьё.
Во сне он нёсся сквозь грозовые облака, а вокруг сверкали шипящие молнии, норовя продырявить крылья. Он догонял стремительно удаляющуюся драконицу с золотистой, как у него самого, чешуёй. Иногда она оборачивалась и что-то кричала ему, но резкие порывы ветра доносили лишь обрывки взволнованных фраз. После они укрылись от непогоды в маленьком домике, затерянном в горах. И Альда — это совершенно точно была она — смеялась и пила вино из хрустального кубка. Её глаза лучились смехом, и он, дракон, обернувшийся человеком, тянулся к ней, но дотянуться никак не мог. А потом картинка рассыпалась осколками, которые по мановению невидимой руки впились в его обнажённую грудь.
Стук в дверь выдернул графа из сновидения, и он потряс головой, с трудом возвращаясь в реальность. Завидев доверенное лицо — лекаря Ивара, — Ульхар облегчённо вздохнул.
— Я видел драконицу во сне, — сообщил он, нащупывая рукой графин с водой.
— Дракониц не существует, — с улыбкой ответил целитель. — Но подобные видения не редкость в преддверии обряда укрепления трона. Как и сексуальное неистовство!
— Как там моя… гостья? — с трудом подобрав нужное слово, спросил граф.
— Хотел справиться о её самочувствии, но Джен доложила, что Альда ушла.
На всякий случай Ивар учтиво поклонился, опасаясь гнева господина Драконьего леса. Ульхар прикрыл глаза и убедился, что возлюбленной не было в замке. Его способность видеть каждого, кто пребывает в стенах древней постройки, не распространялась на леса и горы вокруг.
— Я отпустил её, — прошептал граф. — Да, отпустил.
— Формально — отпустили, но продолжаете думать о ней, не обращая никакого внимания на время! — В глазах лекаря было неподдельное беспокойство.
— Никто не имеет права указывать дракону, о чём ему следует думать! — огрызнулся Ульхар и жадно выпил воду из кружки.
— Несомненно, ваше сиятельство! Но ваш замок полон гостей и претенденток на проведение обряда, и если вы рискнёте дотянуть до последнего дня, то могут начаться необратимые изменения. Исполните то, что полагается по законам Старейшин, а после можете хоть все семь лет думать о ком угодно!
Граф гневно вскинул голову, но пухлый и добродушный Ивар так старательно делал записи в своём блокноте, что дать ему затрещину было решительно не за что. Лекарь был прав. У Ульхара не было больше братьев, как не было и наследников. В случае его смерти трон Драконьего леса оказался бы пуст, и за право восседать на нём могла вспыхнуть гражданская война между несколькими соседними провинциями.
Ульхар представил себе жителей равнинных городов, горных деревушек, лесных поселений: всех их ожидают трудные времена, если он позволит себе нарушить древние законы. Так странно! Много лет он считал обряд наскучившей необходимостью, а теперь сидит и трясётся о своей чести, словно нетронутая девица! Альда так ничего и не поняла, не разглядела вспыхнувших в груди чешуйчатой твари чувств, так почему же он только и делает, что ищет ей оправдания? Воспоминания о воровке следует вычеркнуть из памяти, точно так же как лицо обезумевшего Озгена Кеватто, с которым им довелось сражаться… вместе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Приведи мне любую девушку. — Граф порывисто встал и уставился на карту земель, висевшую над столом.
