Я ущипнула себя за руку и Драконова, которая открыла было рот, осеклась.
— Ты чего?
— Нет, ничего, — покачала головой. — Продолжай.
— Хорошо. Так вот. Они откуда-то подняли материалы по делу, в котором твоя мама — она же была ученой — работала над каким-то секретным проектом. Этот проект был связан с темной магией, и, если не ошибаюсь, во время работы над ним она уже была беременна. Они хотят использовать это в… ну, в общем, на заседании, хотят доказать, что Эвиль Ларо намеренно ставила на себе эксперименты, чтобы вживить в своего ребенка, то есть в тебя, темную магию. И раскрутить эту историю по полной. Так что вот. Я просто хотела, чтобы ты знала. Если это как-то поможет… Потому что я считаю, что это отвратительно! Что так быть не должно. И вообще я очень сожалею о том, что произошло, и что никто тебе не верит.
Выпалив все это, Драконова замолчала, чтобы перевести дух. Что же касается меня, мне тоже нужно было его перевести. Основательно. Подумать, сопоставить факты. Значит, мама работала над секретами темной магии. Но для кого? И — даже если принять как данность, что Драконов с местным прокурором хочет поковыряться в этой истории, София пришла, чтобы обо всем мне рассказать.
Поразительно. Если только не…
— Как ты узнала о том, где я буду?
— Ну это единственное место, где я могу тебя поймать. Мне пришлось пообщаться с бывшими подружками — с теми, кто не дружит с Клавдией, и выяснить, что ты ходишь на занятия к Альгору каждый день. Именно так и именно этим путем. Я это не один день готовила, — с гордостью заявила София. После чего добавила, неожиданно округлив глаза: — Постой. Ты мне не веришь?!
Ну… да. Говорить это в лицо девушке было как-то странно, хотя, после всего что было, может и не странно.
— Мы с тобой, мягко говоря, не подруги, — напомнила я.
— Но это не помешало тебе броситься меня спасать, — резонно возразила София.
Да, и ведь не поспоришь. Но Драконова уже обиделась. Тряхнула головой, сбросила мешающее другим подслушать наш разговор заклинание, нахмурилась.
— Ладно. Дело твое. Я тебе все рассказала, а дальше решай сама.
Портал через виритту Драконовой-старшей раскрылся в каких-то сантиметрах от меня, и я увидела комнату Софии. Ненадолго.
— Подожди! — успела только крикнуть, но она уже ушла.
Насмешливо шикнув, погасла последняя искра пространственной светлой магии, а я, попытавшись поймать ее ладонью, вздохнула. Вот и поговорили.
Драконова, похоже, в самом деле обиделась, но и я хороша. Конечно, после всего, что между ними было, мне тоже можно придумать оправдание, но ведь я правда бросилась ее спасать, невзирая на то, что происходит (или было) между нами. То есть между ней и Ленор. Так почему сейчас отказываю ей в искренности намерений?
Вздохнув еще раз, я выгреблась из кустов. Сначала из одних, потом из других, снова подняв недовольное жужание, и направилась к Валентайну. Из головы не выходили слова Драконовой об эксперименте, или, точнее, о работе мамы Ленор с темной магией, а еще, как ни странно, сама Драконова.
О том, что она рисковала, когда пришла сюда, чтобы мне помочь. О том, что это вообще не похоже на Софию Драконову — по крайней мере, на ту, которую я знала, и о том, что стоило ее хотя бы поблагодарить. Что теперь у меня физически не получится, потому что связь через ее виритту нам заблокировали.
Прямо те же методы, что и у Хитара с Максом.
Погруженная в свои мысли, я уже не замечала красот цветущего парка, очнулась только окунувшись в прохладу холла магистрериума. Прохладу в том числе и по свету, прямо под окнами у него росли раскидистые деревья, создающие тень и пропускающие дневной свет в строго ограниченных количествах. Глянув на увековеченный на магическом «бронзовом» свитке девиз Академии — «Магия есть жизнь и все сущее, но истинная магия — это знания» — мерцающий над портретами выдающихся магистров, которые ныне уже не с нами, я направилась коридорами в знакомый мне кабинет.
Валентайн стоял у окна в привычной позе, сцепив руки за спиной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— При…
Он обернулся так резко, что я подавилась окончанием фразы. Не столько потому, что глаза его были залиты тьмой, сколько потому, что он спросил дальше:
— У тебя был секс, Лена. С кем?
«С Драконовой!» — хочется выдать мне, но я не выдаю. Мне нельзя выдавать Драконову, тем более что она мне только что помогла, а вот выдать Валентайну все, что я о нем думаю, очень хочется. Но ему, по-моему, без разницы вообще. Даже если я скажу, куда он может идти, и приложу пеший путеводитель с соответствующими знаками, один из которых недавно показала Люциану.
Как он вообще об этом узнал?!
— Если ты настолько осведомлен, в следующий раз настраивай свою осведомлялку и на то, чтобы она тебе показывала, с кем. Можешь даже процесс записывать, если хочешь. — Сарказма во мне хватит на десяток Валентайнов, а не на одного, и нечего мне тут глазами темнеть и сверкать. — Отвечать на твой вопрос я не буду, поскольку а — это мое личное дело, и б — в нашем мире это называется «личные границы», спрашивать о таком в приличном обществе не принято.
— Где ты здесь увидела приличное общество, Лена?
Действительно, где?
— Очень самокритично, — хмыкаю я. — Но если ты не планируешь заниматься со мной магией, я, пожалуй, пойду. Обсуждать мою сексуальную жизнь с тобой я точно не собираюсь.
— А с кем собираешься? — вкрадчиво интересуется Валентайн, шагая ко мне.
— С ректором! — выдаю я и с наслаждением отмечаю, как вытягивается его лицо. — Мы с ней так часто видимся, что скоро станем закадычными подружками. Будем звать друг друга на чай и беседовать о мужчинах, так что ты уж постарайся, чтобы ей было что вспомнить.
— Что такое чай? — справившись с первыми чувствами, а судя по серебряным искрам во тьме его глаз, их много, холодно интересуется Валентайн.
— Это напиток такой. Здесь похожий на него называется ранх. Могу устроить тебе небольшой ликбез по миру, в котором я обитала, — пожимаю плечами.
От Валентайна полыхает (если так можно выразиться, потому что темная магия — это холод) силой, настолько яростной и мощной, что кожа покрывается мурашками вмиг. Чисто на физиологическом уровне, а я просто развожу руками:
— Так что? Ликбез по моему миру или занятия?
— Занятия.
Киваю.
— Вот и отлично.
У нас с ним 1:1. Впрочем, с Люцианом у нас тоже 1:1, счет открыт, игра продолжается.
— Садись, Лена, — он указывает взглядом на стул.
Я же думаю о том, как он меня вычислил. И не спросишь ведь теперь, сама слезла с темы, а возвращаться не хочется вот вообще.
Валентайн устраивается за столом, и я следую его примеру. Раздумываю, как бы сказать о том, что мне выдала Драконова и не выдать ее, когда он снова интересуется:
— Как прошел день?
Да чтоб его! Лучше пусть про секс спрашивает, потому что от таких вопросов я теряюсь. Особенно после наших отношений «на удаленке», в смысле отношений, которых нет. Он несколько месяцев моими днями и ночами не интересовался, стоило мне столкнуться с Драгоном, как у Валентайна мигом проснулся исследовательский интерес. У меня вообще ощущение, что я его интересую только при наличии Драгона в радиусе действия, а когда Драгона нет…
— Чудесно, буду покупать новую сумку, — я киваю на свою измазанную.
— Что с этой не так?
— В нее случайно попала очень грязная грязь.
— Случайно?
— Совершенно.
Он молчит так долго, что я уже хочу спросить, не выйти ли мне, когда Валентайн произносит:
— Меня тоже не очень любили в Академии.
Моя челюсть. Моя челюсть!
— Ты здесь учился?
— А где я, по-твоему, должен был учиться? — приподнимает бровь Валентайн. — Несмотря на то, что я зачастую знал больше магистров, меня отправили сюда. Военный факультет дался мне нелегко. Не потому, что меня травили, а потому что я каждый день вынужден был думать о том, как бы кого-нибудь не убить, и о том, что с идиотами связываться себе дороже.
