- О, можно и на работу не ходить сегодня, - басом констатирует мужчина.
- Тогда я с пацанами пойду, - подает голос паренек. – Только сразу говорю, все деньги мои!
Он докуривает сигарету и закусывает ее шоколадной конфетой.
- А где ваш четвертый сын, - уверенно спрашивает Машенька.
- Сидит Петька, - громко выпаливает двадцатилетний. – Ножичком соседа нашего пырнул. Тот окочурился. А Петьку ментяры загребли. А спрашивается, за что? Ну по пьяни не поделили что-то…
Он отмахивается от нас и опрокидывает налитое в кружку, закусывая сыром.
Вся компания мирно сидит, разливает, выпивает и закусывает, даже не порезав яства.
Через несколько минут Машенька решается задать свой главный вопрос:
- Как интересно у вас получается. Одни мальчишки. А девочку не хотели?
Женщина, которая уже хорошо под хмельком, ухмыляется только:
- Так они у меня были. Целых две.
Тут даже у меня мурашки по всему телу пошли. Представляю, что творится в душе Маши.
- А где они? – интересуется тихо.
- Первая девка старше Сашки, - она кивает на мужчину с басом. – Года не было, умерла. Отсидела за это два года.
- Вы были виновны в ее гибели? – в разговор уже влезаю я.
- Нет! Но менты посчитали, что я виновата. А что я? Ну подумаешь переборщила немного с водкой! Так все делали! Чуток дашь на язык, ребенок и спит. Вон, эти охломоны все выжили, - она головой кивает в сторону сыновей. – А эта что ты… Сразу отошла в мир иной!
- А вторая дочка? – голос Маши дрожит.
- А вторая родилась вместе с Сашкой, - кивает она опять на мужчину с басом, который уже тоже изрядно выпил. – И я решила ее выбросить. Нафига мне эти проблемы с девкой?! Сашке вон также дала каплю водки, тот и спит. А с этой опять, как с Софкой бы получилось. Ну я и решила от нее избавиться. Выбросила в мусорку. Думала, она уже мертва. Слабой она мне показалась. Не кричала, не пищала. Я их дома родила. Хотела от обоих избавиться. А Сашка че-то как заорал. Нет, думаю, совсем грех на душу беру. Но девку выбросила. А она, сука, живучей оказалась. Больше суток пролежала и хоть бы хны! Нашли ее, выходили. А меня на пять лет засадили! Но я правда вышла через три года. Потом вот только пацаны рождались. Пацанов я решила оставить. Все-таки, это пацаны. Сейчас вот кормят меня. Металлолом тырят на путях.
- Дочку можно было продавать, - внезапно холодно и дерзко выпалила Машенька.
Все четверо посмотрели на нас с удивлением. Сыновья чуть позже ухмыльнулись, а у женщины лицо озарилось:
- Вот где ты раньше была?! Я-то дура старая до такого даже не додумалась тогда! Идиотка. Собственными руками клад выкинула…
Глава 21
Едем домой. Молча. Я не дергаю Машеньку разговорами, поскольку знаю, каково ей сейчас. Меня разбила вся эта ситуация. А про мою очаровашку и говорить нечего.
Как? Как можно быть таким черствым по жизни человеком? Как можно быть таким жестоким? Выбросить ребенка только по тому, что она девочка. Я никогда не пойму то, что испытывает Машенька сейчас. Я только могу знать, как ей горько и плохо.
Узнать, что она не нужна семье - это одно. Она это знает. Готова к этому. Всю жизнь прожила с твердой уверенностью и пониманием. Ведь по ранее переданной ей легенде ее подбросили в переноске к квартире какой-то женщины. Именно в приложенной записке указывалось, что зовут ребенка Машенька. Имя дано в честь Божией Матери. А сейчас что?
Она только отошла от правды, что ее просто выбросили. Она только начала искренне улыбаться мне, реагировать на мои шутки. И тут правда настоящей причины. Да ещё и наличие брата-близнеца. Тот ещё фрукт.
Машенька не просто раздавлена. Она уничтожена.
Это я вижу по ее позе. Весь путь она смотрит в окно, отвернувшись от меня. За два часа дороги не проронила ни слова. И меня раздражает эта ситуация.
Я злюсь. На себя.
Я не знаю, как себя вести сейчас с ней. Любая моя попытка закончится ее неожиданной реакцией. Я не придумал план действий. Всю дорогу думал, но ничего путного не идет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Проезжаем мимо торгового центра с кафе, где самое вкусное мороженое. Я делаю слабую попытку прознать, как она себя чувствует.
- Может заедем? Угостимся мороженым? - задаю вопрос, прекрасно зная на него ответ.
Так и есть.
Машенька ничего мне не отвечает, а только скрестила руки на груди, съежившись, будто от холода.
Закрылась.
От меня.
Опять.
Ей тяжело раскрываться перед людьми. Она все держит в себе. Даже я до сих пор не смог пробить броню. Хотя небольшие сдвиги все же есть.
Подъезжаем к дому. Поскольку я продал квартиру, мне негде ставить автомобиль. Поэтому приходится довольствоваться прилегающей к домам платной парковкой. Как только я припарковался, Машенька вышла из машины и пошла в сторону дома.
Руки по-прежнему скрещены на груди, голова будто в плечи втянута. Нагоняю ее уже возле входа. В парадной она не идет к лестнице, а подходит к лифту. Молча поднимаемся с ней на лифте. Молча входим в квартиру.
Я жду от Машеньки ещё большего ухода от меня. Скорее всего она предпочтет скрыться в ванной. Но этого не происходит.
Маша прямиком идет в спальню. Переодевается в пижаму и быстро ложится под одеяло, укрывшись с головой.
Спряталась.
Не буду трогать ее некоторое время. Если она хочет поплакать, пусть делает это, не тушуясь перед мной.
Время ещё не позднее, поэтому я тихо завариваю себе чай и сажусь за барную стойку. Невольно вспоминаю ночь, когда сделал ей предложение. Я боялся не по нравиться ее родителям. Она же тогда ответила мне сущую правду.
Да. Родители действительно дали ей полный карт-бланш по жизни. Врагу не пожелаешь.
Тихо выпиваю свой чай и иду в спальню. Прислушиваюсь.
Всхлипов нет. Вздрагиваний тоже.
Раздеваюсь и ложусь рядом. Под одеяло к моей любимой девочке. Хочу ее обнять, но Машенька неожиданно отстраняется.
Почему?
Мне не нравится ее настрой.
- Маш.., - тихо зову ее, положив ладонь на плечо.
Ответь же мне, ангел мой...
И Машенька отвечает...
- Сереж, давай расстанемся...
В голосе слышу уверенность. Поэтому резким движением включаю настольную лампу. Я хочу видеть ее глаза.
Они заплаканные, но в них читается решимость, отчего мне становится неуютно.
- Почему ты хочешь расстаться?
- А ты не понимаешь?! - Маша взрывается. Впервые с ней такое. - Ты видел мою семью! Видел мою мать! Разве от такой семьи может выйти в люди что-то достойное?! А гены?! Это же сплошная цепь алкоголиков и тунеядцев! Как я могу родить тебе ребенка? Как я могу его воспитать, если я изначально не имеют права на потомство?!
Состояние Маши сродни истерики. Я и ранее сталкивался с подобным, но решить проблемы девиц было гораздо проще. Сейчас же у меня все в груди сжимается от осознания того, что моя очаровашка считает себя ничтожеством.
Кто?! Моя Машенька?!
Человек, который стойко выдержал все ужасы детдомовской жизни? Который много лет сражался со взрослым мужиком и добился справедливости? Который помогает бездомным животным стать здоровыми и счастливыми? Которая разработала свой блог и зарабатывает сейчас больше меня?
От всех этих мыслей у меня начинает лопаться терпенье, когда моя Маша начинает рыдать и городить несусветную чушь.
- Я не смогу стать нормальной матерью! Тебе всегда будет за меня стыдно! Я также сопьюсь когда-нибудь!
Не выдерживаю:
- Маша! - рявкаю на нее и встряхиваю за плечи. - Посмотри на меня!
Она тушуется от моей реакции, но замолкает и слушает со слезами на глазах.
- Твоя семья - это я! Забудь о тех маргиналах. Смотри только на себя. Они и ногтя твоего не стоят! Тебя жизнь закалила, помогла стать тем, кем ты стала. Ты будешь замечательной матерью.
- Сереж, зачем я тебе с таким ворохом проблем? С таким прошлым. Вокруг столько девушек.
На меня смотрит не человек. А та самая сбитая собака, которую мы оперировали с ней в первый раз.
