— А для тебя достаточно одной любви? — холодно спросила Эдда.
— К сожалению, нет. Ты знаешь, сегодня я разгадал одну загадку, которая не давала мне покоя. Это касается близнецов.
Эдда решила не клевать на эту наживку. Но быстро изменила план, справедливо предположив, что тогда она вряд ли узнает, что у него на уме.
— И что же это за мудреная загадка?
— Зачем вообще существуют близнецы? Ведь если разделить на двоих все, чем набит человек, получается как-то жидковато.
— Значит, близнецы — неполноценные человеческие существа?
— Скорее несколько иные.
— Ты считаешь, что Грейс заполучила всю любовь, а я — ум?
— Не совсем так. Просто ей не хватает твоего здравого смысла, а тебе — ее способности любить.
— Ничуть не жалею, что мне достались мозги. Грейс в этой жизни придется нелегко.
— С хорошим мужем она этого избежит.
Перед Эддой возникла белобрысая физиономия Бера. Улыбнувшись, она сжала руку Джека, лежащую на руле.
— Ну, тогда я за нее спокойна. Бер Ольсен отличный парень, он всегда будет о ней заботиться. Но ему надо остановить ее мотовство. Как странно! Я и не подозревала, что она такая транжирка, до тех пор, пока не увидела всю эту дорогущую мебель. Она сняла со счета все до последнего пенса.
— Девочка просто не умеет распоряжаться деньгами.
— Конечно, дома у нас всем заправляла мачеха. Именно она посоветовала Грейс купить эту мебель.
Машина остановилась у муниципалитета.
— Давай я довезу тебя до больницы, — предложил Джек.
Но Эдда уже выпорхнула из машины, одарив его ослепительной улыбкой.
— Нет, спасибо. Увидимся на конной тропе, как обычно.
Джек загадочно усмехнулся:
— С этим пока подождем, Эдда. Теперь мы будем встречаться у Грейс — надо помочь ей по саду. Ей с животом трудно справляться с посадками, а Бер вечно в разъездах. Когда у тебя следующий выходной?
— Завтра.
— Значит, встречаемся здесь в одиннадцать утра. А до этого я постараюсь выцыганить у Ханны и Энид саженцы и черенки, чтобы заполнить пустые клумбы. Какой же сад без азалий и рододендронов? Посадим пару слив и еще нарциссы.
Продолжая говорить, Джек нажал на газ и исчез, как джинн из арабской сказки, оставив Эдду в полном недоумении.
Чуть придя в себя, она побрела к больничным воротам. В голове у нее был полный сумбур. Приглашая Джека к Грейс на чашку чая, Эдда и представить не могла, к чему это приведет. Конечно, существовала опасность, что он западет на ее более податливую сестру. Но он вдруг проникся жалостью к ней — так почему это так ее беспокоит?
Но Эдда быстро справилась с собой, поставив под жесткий контроль все свои эмоции. Перед ее внутренним взором возникла сегодняшняя Грейс, отмеченная той особой миловидностью, которой отличаются беременные женщины — с небольшим семимесячным животиком, который не слишком ее портил, и огромными серыми глазами, лучащимися любовью — к кому? — да ко всем без исключения! Странно, что не слишком искушенный Джек сразу же почувствовал этот неуемный любовный аппетит Грейс. Она не делала попыток покорить его, но он оказался беззащитен перед ее особой прелестью и трогательной беспомощностью. Эдда, лишенная этого качества, презирала его в других и считала, что Джек настроен так же. Убедиться, что это не так, было довольно болезненно.
Тафтс сидела в гостиной в окружении книжек, Китти была на дежурстве — как обычно, в детском отделении. Она хотела работать только там, и старшая медсестра, как ни странно, шла у нее на поводу.
— Тафтс! — окликнула сестру Эдда, ставя на плиту чайник. — Тебе никогда не надоедало быть умной и одаренной?
— Будем пить чай? Хорошая идея, — откликнулась Тафтс, подняв от книги свои золотистые глаза. — Ты хочешь сказать, лучшей половиной двойни?
— Ты так это понимаешь? — нахмурилась Эдда.
Если не сравнивать с Китти, которая ее затмевала, Тафтс вполне могла претендовать на звание красавицы. Такое же безупречное лицо, прямой нос, огромные глаза, высокий круглый лоб. Правда, Китти была поярче, и ее ямочки на щеках были более заметны, но в отсутствие сестры Тафтс выглядела потрясающе. И почему этого никто не замечает?
— Но ты же не будешь утверждать, что Грейс с Китти глупы и бездарны, — озадаченно произнесла Тафтс. — Потому что это совсем не так. Просто они хотят совсем другого, чем мы с тобой.
— Ну да, они хотят любви, — фыркнула Эдда, вложив в слово «любовь» все свое презрение. — Любовь! Подчинение мужчине и ничего больше.
— Мне понятен твой скептицизм, Эдс, но наша больничная практика лишний раз доказывает, что мужчины и женщины устроены по-разному — и физически, и ментально. Я уже устала от уравниловки, с которой выступают поборники равноправия. Мужчины вовсе не одинаковы, так же как и женщины. Каждый из нас индивидуален.
— Браво, Тафтс! — со смехом воскликнула Эдда. — Но возвращаясь к любви, могу сказать, что я скорее умру, чем стану ее рабой.
— А возвращаясь к нашей практике, я могу сделать вывод, что порабощает привычка, а в нее может превратиться и любовь, — заявила Тафтс, заваривая чай. — Привычки почти невозможно изменить.
— Ну, Тафтс, ты даже умней меня! Доктор Финакан говорил нам о гормонах. Возможно, мы с тобой отличаемся от Грейс и Китти только степенью их концентрации? Или наши мозги развивались как-то по-другому? А что такое вообще привычка?
Эдда налила в чашки молоко, и Тафтс стала размешивать чай, чтобы он быстрее заварился. Потом они сели за стол, чтобы насладиться этой панацеей от всех скорбей.
— А почему ты завела этот разговор? — спросила Тафтс, прихлебывая чай.
— Я была сегодня у Грейс вместе с Джеком Терлоу — безумная идея! Он сделал вид, что хочет познакомиться только из любопытства, и я считала, что раз увидев, он и думать про нее забудет, — проговорила Эдда с кривой улыбкой. — Как же я ошибалась! Теперь вместо конных прогулок по выходным я вынуждена ездить с ним к Грейс, чтобы исполнять роль бесплатной садовницы и прислуги.
— Но ты ведь сердишься совсем не из-за этого, Эдда.
— Ты видела этот дом?
— Да, там все с таким вкусом. Я даже удивилась.
— А тебе не приходило в голову, что она потратила на это все до последнего пенни — и сбережения Бера, и свои собственные пятьсот фунтов? Это Мод подбила ее обставить дом мебелью, которую она просто не может себе позволить!
— Я как-то не подумала… Моя мать ужасная женщина, — тихо сказала Тафтс. — Мы обе это знаем. А зачем она это сделала?
— Чтобы рассорить Грейс с Бером. Когда Мод транжирит деньги на мебель, чтобы пустить всем пыль в глаза, наш добрый папочка насупливает брови и заставляет ее вернуть покупку в магазин. Она вообразила, что Бер, как человек простой, будет менее деликатен и покажет Грейс где раки зимуют. Но она просчиталась. Бер готов простить Грейс все что угодно.
— И слава Богу! Ее влияние на Китти сошло на нет, она жаждет реванша и готовит новые происки. Грейс с Бером только разминка. Берегись, Эдда. Главная цель — это ты, я в этом не сомневаюсь.
— Согласна, дорогая, но только я уже давно не завишу от Мод. Как она может мне навредить?
— Думаю, она будет действовать через Джека Терлоу, если Грейс о нем разболтает. Она попытается подмочить твою репутацию.
Эдда рассмеялась:
— Если начнут сплетничать обо мне с Джеком, на тебя с докторами у них уже пороху не хватит.
«Бедная Эдда», — думала Тафтс, направляясь в отделение патологии, располагавшееся в просторном здании, похожем на сарай. Там же находилась библиотека и новый рентгеновский аппарат, огромная установка, такая тяжелая, что ее пришлось ставить на специальный постамент. Как менее привлекательная половина пары, Хизер/Тафтс была избавлена от многих коллизий, которые приходилось переживать Китти, и то же самое можно было сказать о Грейс и Эдде, которая пронзала змей ножкой стула, ничего не боялась, да к тому же была обаятельной и привлекательной. Но свою любовь встретила все-таки Грейс — настоящую любовь, которая никогда не проходит, никого не осуждает и прощает все грехи. Что бы ни натворила бедная глупая Грейс, Бер всегда будет рядом, чтобы собрать осколки. А теперь, в отсутствие Бера, осколки вызвался собирать другой мужчина, причем из самых лучших побуждений. Возможно, Эдда и хороводится с Джеком, но его готовность прийти Грейс на помощь говорит о том, что он желал бы видеть Эдду не столь самостоятельной и хоть немного нуждающейся в нем.
Но Эдда этого не замечала, да и не желала замечать. Она гордилась своей независимостью и способностью постоять за себя. Это не значит, что она менее достойна любви. Просто некоторых женщин любить непросто. Бедняжка Эдда!
Когда Тафтс вошла в отделение, было уже совсем темно. Она двинулась по длинному коридору, в конце которого была красная дверь в берлогу доктора Лиама Финакана, то есть в его кабинет. Там тоже было темно. Патолог ушел домой, и теперь хозяйничать здесь будет она. Чашки с культурами тканевых клеток, срезы грудной ткани, пробы для гистологического анализа — все это ей предстояло подготовить для доктора. Простые рутинные процедуры типа анализов мочи были уже проведены лаборантом. Доктор Финакан обходился без второго лаборанта только благодаря ей, Тафтс Скоуби, которая любила эту скрупулезную работу и выполняла ее гораздо лучше, чем молодой человек, специально нанятый для этой цели.
