хлеб и апельсины?
— Будем готовить сибирский эликсир жизни, — напряженно смотрела я на него. Шутки кончились.
— Вы сейчас серьезны, Мари? — перестал улыбаться и он.
— Какие тут шутки? — кивнула я, — кисея, коньяк, хлеб… пока. Кто решает такие вопросы?
— Хлеб дадут и так, — потёр он лоб, — по закупкам — интендант, но рапорт должен подписать полковник.
— Чудно. Завтра с утра подойдите, пожалуйста, к полковнику.
— И что я ему скажу? — почему-то не сопротивлялся он. Это точно было не нормально. Потому что я расслабилась… требую уже. А может все и к лучшему — все равно играть каждую минуту я не смогу. У дю Белли могла, получалось. Там и напрягаться почти не пришлось, а здесь все слишком быстро, слишком важно…
— Не знаю, Жак, постарайтесь как-то убедить, — пожала я плечами, — это и правда важно. Для нас всех. А сегодня… — оглянулась я и залюбовалась темнеющим голубовато-розовым небом: — Приглашайте нашего сержанта, и я расскажу вам как готовится этот эликсир и что он такое… И еще будем варить щелок — его много понадобится.
— Хорошо. Я сам соберу угли…
Мы оба надолго замолчали. Целый день в напряжении и суете… со стойким чувством и каким-то внутренним зудом понимания — не успеваю. А нужно успеть. Убедить в своей правоте и не сказать лишнего. Выяснить, не забыть самого важного, вовремя обставиться… Забыла! Анестезия… ничего, сегодня будет вечер. Накормленные, предчувствуя скорый отдых… тихим вечером и у костра мужчины становятся добрее — уже замечено. Я и сама будто только очнулась от дневной суеты и разговоров, заметив и вечер этот тихий, и вообще… что рядом живут люди — ходят, говорят, смеются, что-то еще… И мы весь этот день тоже жили — своими интересами.
О чем задумался Дешам, я не представляла. И сейчас даже сочувствовала ему. И завидовала тоже — выдержке и терпению. Точно я «на его голову». И подумала… так — нечаянно, что может смысл в том, чтобы дать этому миру первый антибиотик — раньше на целых двести лет?
Глава 9
Утром, как я и просила, меня разбудили пораньше.
— Мари, я — к полковнику, как договорились. Но мне тут пришло в голову… — звучало из-за парусиновой стенки, — а если нам пойти вместе? Заодно и представлю вас. Мари…?
— М…ммня-а… — страдала я. Придумывать что-то, выкручиваться… нет.
— Нет, только если он этого потребует. Мы же договаривались, мэтр — я имею дело только с вами. Мы же договорились! Угрюма и нелюдима, тяжело переживаю вдовство. Даже в лагерь прибыла, почти не осознавая себя от горя, страдаю душевно — тонко и долго… додумайте сами, — притихла я в постели, превратившись вся в слух.
— Хм, хмм… — только и дождалась, а дальше прозвучали его удаляющиеся шаги.
Я еще немного посидела, обнимая колени, а потом вспомнила, что помещение в свободном доступе и сюда запросто может ввалиться кто угодно.
Дальше по привычной схеме — горшок, одевание, выход, умывание… На столе в солдатском котелке меня ждала все та же капуста со свининой — вкусной и постной, надо сказать, свининой. Свиней здесь не держали в загонах, и они рыли себе еду кто где. Сала на боках при таком раскладе точно на нарастишь.
А еще я уже знала, что говядина и свинина — еда простолюдинов. Аристократия в основном поедала каплунов и прочую дичь — птицу. И картошка была уже известна, оказывается. Но, как и у нас, когда-то и здесь насаждалась почти силой — народ отказывался понимать свое счастье. А потом пошло что-то не так… это мне еще предстояло выяснить. У нашей семьи была дача и я до сих пор помнила — мама успокаивалась только набив погреб под завязку. Будет картошка и никогда не останешься голодным — её слова…
Дальше рисовалось свободное время, я решила помыться. Вечером, в темноте, это неудобно, день всегда чем-то занят, оставалось утро. И высушить волосы есть время. Пока быстро ела, сидя у костра, чуть подогрелась вода… а мне и не нужен был кипяток. Мыло было — зеленое, в виде мази. Если это то самое, сваренное из конопляного масла… значит имело еще и антисептические свойства — применялось и в нашей… той медицине.
Я внимательно осмотрелась перед тем, как идти в импровизированный душ — приключений не хотелось. Но вокруг было тихо. С утра все военные были при деле и около лазаретного шатра никто не шлялся. А погода стояла замечательная для августа — безо всяких катаклизмов в виде затяжных дождей или жары. Ровная, теплая… Захватив чистую одежду, я тихо просочилась в помывочный закуток. Разделась там, развесив все свои одежки на сучках. Стенки из парусины, обнимая три деревца, поднимались выше человеческого роста… вода была приятно прохладной… мыло пахло съедобным…
Стоя на куске ткани и уже ополоснув волосы, я запрокинула голову к небу, отжимая их, смахнула и с глаз воду и… встретилась с мужским взглядом.
— С-сука…х, — коротко выдохнула. И глубоко вдохнула.
И не заорала — завизжала! Не знала, что так могу… Перепуганное лицо с вытаращенными глазами шарахнулась куда-то в сторону с дерева, послышался шелест, хруст, вопль…! Удар! Бл*ть…
Я быстро одевалась, с трудом попадая в узкие рукава и тихо матерясь — все, что вспоминалось. И на родном, естественно. Никогда не позволяла себе… все шестнадцать лет брака и даже на работе — повода не было. А дальше все просто пошло не так — не моя вина!
А от ближайшего дуба раздавались стоны, обеспокоенный говор… Да он не один там?!
— Дешам… Дешам… — нерешительно послышалось уже где-то в лазарете.
— Я за него! — вынеслась я, поспешно затягивая шнуровку платья.
— Мадам… — блеял молодой солдат в неопознанной мною форме, — Ланс рухнул с дерева!
— А что он, скажите, делал на этом дереве? — рычала я, двигаясь на выход. Мальчишки! Засранцы!
Любопытный воин сидел на земле и тихо выл, держась за лодыжку. Бледный, взгляд расфокусирован — весь внутри, в своей боли. Лицо искажено страданием.
Я на ходу доставала из складок юбки скальпель.
— Мадам! Я больше не посмею… Мада-ам! — полз он на руках и заднице от меня.
— Спокойно. Я даже не ругаюсь, видишь? — обернулась я к остальным пятерым, — сбегайте за доктором, он недавно ушел к полковнику. Только быстрее.
Один из парней сорвался и помчался бегом. Я оглядела остальных — стояли набычившись, но не сбежали и травмированного гаденыша не бросили. Нужно действовать и быстро. Если там перелом, немедленно пойдет отек и я даже грамотно пальпировать не смогу. А
