и ногах которого висят два амбала, удерживающих его в нужном положении? Однозначно — нет. Не привыкла… тишину в нашей операционной разбавляли только металлический стук инструментов, писк приборов и негромкий, спокойный голос Шонии… Господи! Как же я хочу туда — к нему!
Ладно… Анестезии в полном смысле еще нет. И что теперь? Главным показателем хорошей работы хирурга лет двести-триста назад была скорость. Те же ампутации — самые частые операции в военно-полевой хирургии. Если пилить кость долго и без обезболивания, пациент умрет от болевого шока. Хотя и скорость не гарантия — дальше подключалась гангрена… настоящий прорыв в стерилизации наступил только в XIX веке.
Наверное, лекции по истории медицины следовало назвать занимательной медициной. В голове отложились одни перлы…
Настоящим рекордсменом-спринтером от хирургии был шотландец Роберт Листон — ампутировал ногу за две с половиной минуты. А чтобы освободить руки для пилы, зажимал окровавленный нож в зубах. Одна из его операций до сих пор ввергает в шок студентов-медиков всего мира — она прошла с 300 % летальным исходом. Он ампутировал ногу пациента за те самые минуты (потом тот умер от гангрены), попутно откромсал пальцы ассистенту (тоже гангрена впоследствии) и задел ножом одежду одного из наблюдателей, который вообразил, что нож пропорол его насквозь и скончался от страха.
Но я не думаю, что Листон такой уж уникум, а в практике того же Дешама, к примеру, не было послеоперационных осложнений. И, наверное, он простит, случись они у меня. Скорее, его интересовала моя техника, сами манипуляции… Не прощу себе я — вот в чем дело. Значит, готовиться нужно предельно ответственно — все, что знаю, все, что помню, все, что могу…
Уснула я только под утро. А разбудил меня шум лагеря — голоса людей, ржание коней и резкие хлопки, похожие на отдаленные взрывы или близкие выстрелы.
Быстро воспользовавшись горшком и мысленно поплакав очередной раз по влажным салфеткам, я зашнуровала платье, повязала косынку и передник и осторожно выглянула из-за своей ширмы — в лазарете было пусто. Прошла к выходу и посмотрела в щелочку — Дешам разговаривал с кем-то высоким, чисто одетым и щеголеватым, скорее всего офицером. И не факт…но! Резко бросило в жар и зазвенело в ушах. Нащупав скальпель, судорожно втянула в себя воздух, выдохнула… панической атаки я не ожидала. Подышала еще, присела зачем-то пару раз… Выходить наружу, естественно, не стала.
Прошла вглубь лазарета и открыла один из футляров, лежавших на сундуке. Хирургический инструментарий… Пальцы подрагивали, болела нечаянно закушенная губа. И я постаралась успокоиться, сосредоточившись на предмете интереса. Нестерильны… судя по внутреннему виду футляра. Второй тоже был с инструментами, назначение некоторых я только угадывала.
В самом сундуке, похоже, находился перевязочный материал — кипа стиранных простыней. И то хлеб… Отсек с чем-то… а вот и корпия. Нити, распущенные из льняной ткани и неизвестно насколько чистыми руками. Их раньше накладывали прямо на раны. Ну… можно нашить перевязочных пакетов, но опять нужна кисея.
Что еще? Пучком — шовный материал. Грубый лен и шелк. Хмыкнула — согласно статусу, наверное… Не нужно, Маня, плохо думать о начальстве!
— Мари! — раздалось за спиной, и я сжалась… и медленно обернулась. И улыбнулась с облегчением.
— Проснулась вот… уже. И слышу — лагерь давно не спит. Будите меня раньше, хватит — отоспалась. И еще… я не знаю простых вещей — куда вынести ночной горшок, например? Простите уж за такой… моветон.
— Прекратите, экая мелочь! — отмахнулся мужчина, — понятно, что никто за вас это не сделает. Я покажу. А о вас тут уже спрашивали, — продолжил с добрым смешком. Добрым… Как прихватило — мигом, так и отпустило…
— Посылайте их всех… Дешам, — брякнула я, — в дальнее пешее путешествие.
— А это значит… — морщил он лоб, но улыбался. И с чувством юмора у мужика порядок. Повезло.
— … что я не хочу общаться ни с кем сверх того, что потребуется по работе. Говорите там… дама угрюма и нелюдима. Вся в себе после потери…
— Это не потому, что вы уже знаете, что он не человек общества, мадам? — почему-то уже иначе смотрел на меня мужчина, — а так называемый зауряд-офицер, произведенный за отличие из солдат? На таких — вся черная офицерская работа, но полноправным членом местного офицерского общества ему никогда не стать. Дворянство отделено… пропастью от солдатской массы, а такие, как Ожаро ближе… их уважают и даже любят. Но тесное общение с ним пачкает аристократов. Да, Мари? — зачем-то погладил он меня по голове.
Как дурочку. Прямо говорить неприятные вещи не посмел, так сделал это. Неприятно. И я резко отстранилась и резко ответила:
— Не говорите ерунды! Где вы увидели во мне чванство? Вчера у костра? Откуда я могу знать этого человека? Дело не в нём… Но вы своим тоном явно намекнули на характер его интереса. Так почему подозрения ко мне, а не к нему? Чем он заинтересован — моим приданым? Его нет — говорила же. Связей тоже. Род Дю Белли известен, но я не из них. Лантаньяки? Тоже мимо — я отрезанный ломоть. Я одна и хочу оставаться таковой.
— Прошу прощения, Мари — погорячился, — помолчав, кивнул он: — Я вас услышал и буду знать, как отвечать в будущем, в случае…
Я тоже кивнула. Чего тут оправдываться — нормально… Мы мало знаем друг друга, он сам из простых и запросто мог подозревать, что у меня есть свои — скрытые и более понятные для него цели. Найти здесь мужа или любовника? Запросто… Офицеры — дворяне, кто-то и при деньгах.
Оказалось — не только дворяне. Отношение к выдвиженцам из солдат неприятно удивило, хотя… такое есть всегда и везде. И у нас тоже — имеет значение достаток, национальность, связи… Хотелось, чтобы этот мужчина поверил мне, а дальше уже докажу своим поведением. Но такого плана сложностей я не ждала… думала — схлестнемся из-за методов лечения.
Снова бухнуло… дрогнула земля…
— Гренады, — ответил начальник на мой вопросительный взгляд, — солдаты упражняются в бросании гренад. Первым пример показывает офицер или сержант настоящим снарядом — так принято, дальше швыряют муляжи. Сегодня полковник гоняет гренадеров. Больше взрывов не будет.
— А завтра…? Здесь есть и другие рода войск? В одном полку? — удивилась я.
— Полк формировал десять лет назад сам де ла Марльер по королевскому ордонансу…
Я суматошно искала в голове перевод. Приказ? Королевский. Значит — указ, имеющий силу закона?
— … из соображений целесообразности, — продолжал объяснять мне Дешам, — в его состав были включены фузилёры и драгуны. Сейчас
