Харсин.
— Ты отвратительный рекламщик, Цинни, — цокнул языком Леторис. — Это будет не совсем дружеская вечеринка. В Ордене, как и везде, нужны связи. Союзы. Поддержка. Мы их не ищем — мы их создаём. Так звучит убедительнее?
***
Так звучало куда убедительнее, поэтому после недолгих раздумий Харсин согласился. Сегодня ученики — завтра лорды, а иметь лишние контакты всегда полезно. Кроме того, бесконечный поток дел хоть и отодвинул произошедшее с Гилой на второй план, но внутри оно до сих пор лежало тяжёлым камнем. Харсин спрятал в её руках ту частичку своей человеческой сущности, которую хотел уберечь от Тёмной стороны, но теперь не осталось ни этой частички, ни самой Гилы. Иногда одиночество подло подкрадывалось, забирало весь воздух из лёгких и причиняло почти физическую боль воспоминаниями. Странно было надеяться, что неформальные контакты что-то исправят, но отвлечься действительно не мешало.
Решение у Леториса было категорическое — «Джен’хал», заведение его мастера. Яркое пятно аморальности и разврата в величественной и чинной тьме Каас-Сити. Шумные залы, едкий дым и пульсация стробоскопов — словно другая вселенная, в которой никому нет дела, кто ты за пределами этих дверей. Рабы сопроводили троицу в частную ложу. Как оказалось, тут уже ждала компания из пяти человек — двух девушек и троих юношей. Всем на вид было не больше двадцати. Значит, собрались одни ученики.
— Я уж думал, вы увлеклись обсуждением рукописей лорда Дрейпы, — издевательским тоном поддразнил тощий парень с ситхской татуировкой на щеке. Заметив незнакомца, он порывисто поднялся с места и подошёл к прибывшим. Харсину не понравился его въедливый взгляд.
— Заткнись, Райс, — закатил глаза Леторис. — Это Харсин. Он…
— И так понятно чей. Держится, будто палка в заднице.
— Тебе могу это засунуть, — невозмутимо ответил Харсин и указал на рукоять меча, подцепленную к поясу.
— Он бы кое-что другое предпочёл, да? — чистокровный со смехом толкнул Райса в плечо, заставляя отступить. — Потом будешь клеиться. Обычай знаешь.
С кислой ухмылкой Райс отошёл на несколько шагов, после чего незнакомая пухлощёкая девушка неожиданно высвободила в него Молнию Силы. Ложа наполнилась нестройным хохотом.
— У Леториса тут есть правила, — пояснила Цинн. — Правда, мне они не совсем понятны.
Напряжение, которое появилось с их прибытием, быстро утонуло в привычных для ученического возраста развлечениях: премиальной выпивке, контрабандных стимуляторах и пытках персонала. Сколько рабов, на которых демонстрировали свои таланты присутствующие, вынесли другие рабы, сказать уже к полуночи становилось сложно, но ситхам здесь было позволено всё. Харсин с осторожностью наблюдал за учениками и старался по минимуму вовлекать себя в происходящее. Оно напоминало ему разведку, где требовалось найти баланс между бдительностью и убедительной интеграцией. Однако неофициальная атмосфера расслабляла, и вскоре черта этого баланса несколько… расплылась.
— Так что празднуем-то в итоге? — спросила Ниния, та самая девушка, которая наказывала Райса. С виду — безобидная хохотушка, она превосходно владела молниями Силы и даже показала на рабах цепную. Её мастера Харсин не знал, но по дорогим украшениям заключил, что он тоже не последний человек в Ордене. Удивительно, как подобно своему наставнику Леторис окружил себя будущей элитой Империи. Но зачем? Вряд ли для того, чтобы устраивать вечеринки.
— Дорогая, у нас великий повод, — Леторис забрался на стол и чуть оттуда не свалился. Вся его грация воина давно смылась феноменальным количеством «Сумерек Рагноса». — Сегодня среди нас появился лорд ситхов. Выбрала имя, моя смертоносная красавица?
— О, это же я, — неуклюже встрепенулась Цинн. — Мекхис. Моя модификация труболазера теперь будет на каждом флагмане. Энергия, затраченная на генерацию…
Чистокровный не дал ей пуститься в объяснения. Спрыгнул, приземлившись на ноги только с помощью Силы, неожиданно навалился всем телом на озадаченную девушку, и, под хохот присутствующих, прервал её объяснения совсем не дружеским поцелуем.
— Это было лично. Очень лично, — голос тёмной леди прозвучал так, будто она подводила итоги эксперимента. — Должно было спровоцировать какую-то реакцию. Но какую?
Леторис не стал отвечать. Возобновившийся общий смех сказал всё за него.
— И пусть ваши враги и враги Империи содрогнутся от ужаса, милорд, — вдохновенно провозгласил он. В тоне юноши было мало шутливости и много искренности.
— Пусть Тьма примет вас в своих объятиях, — дополнил Райс.
— И клинок несёт только смерть, — с улыбкой закончила Ниния.
Время бежало быстро. К середине ночи Харсин, устав от душного воздуха ложи, вышел на открытую площадку, но насладиться теперь желанным одиночеством не получилось. Спустя минуту появился сам зачинщик, Леторис.
— Большинство из них будут мертвы. Завтра или через год, — невесело поделился чистокровный. — Не все добиваются того же, что и Цинни. Академия осталась в прошлом — мы не друзья здесь, но и не соперники. Мы верны своим повелителям, но не безмолвные их рабы. Рано или поздно каждый возвысится, займет место своего мастера или погибнет. В любом случае, союзы стариков не будут играть для нас роли. Приглядеться на старте к тем, кто скоро разделит с тобой власть над Империей, — не лишнее.
— И почему этим занимаешься именно ты?
Его губы дрогнули от слабой улыбки, но взгляд остался туманным и меланхоличным.
— Мастер говорит, что у меня большой талант к прорицанию. Однако каждый раз, когда я погружаюсь в Силу, то вижу лишь кровь и расплавленный металл. Словно всю галактику засунули в мусорный измельчитель, где перемешались плоть, сталь и Сила. Потом охватывает чувство, что я стою на краю, и малейший порыв ветра может столкнуть меня вниз. Когда я выхожу из медитации, моё дыхание остаётся неровным, будто я до сих пор балансирую на том крошечном пороге в одном шаге от падения. Лорд Ваурон считает, что мои видения — знак глобальных перемен. Так я не боюсь их. Я люблю быть к ним готовым.
— И хоть бы кому явилось знамение процветания и лучи сияющего Хорусета над великой Империей, — мрачно съязвил Харсин.
Леторис рассмеялся.
— Райс слишком привязался к предыдущему ученику твоего мастера, — сменил он тему. В интонациях четко прослеживалась антипатия. — Он прекрасно знает, что у него нет против тебя шансов, поэтому будет только лаять. Можешь заткнуть его, но не здесь, — сделав напоследок глубокий вдох свежего сырого воздуха, Леторис засобирался обратно. — А теперь прошу простить. Я, как истинный патриот, не могу позволить девственницам занимать высокое положение в Ордене.
В столичные апартаменты Даэра Харсин вернулся под утро, потратив остаток ночи на внесение патриотического вклада в моральный облик будущих повелительниц. Пересекаться сегодня с Даэром не хотелось. Харсин не сомневался, что паршивый вид ученика знатно его разгневает. Но некоторые вещи были неизбежными.
К его удивлению, повелителя дома не оказалось, и слуга сообщил,
