— Дарио очень красив, я это признаю, — сказал Декьярро.
— Ты красивее, — возразила Деметра.
— Дорогая, это лишь твое мнение. Я знал, что Вы будете против… нашего брака. И понимал, что имя моего бывшего начальника непременно всплывет. Я был к этому готов.
— Что значит бывшего? Ты увольняешься? — с беспокойством спросила Деми.
— Скорее, это Дарио увольняется. Жаль только, что он об этом не знает… пока. Недели через три я стану новым владельцем агентства «Золотая осень». Но Дарио может остаться директором, если захочет. Это не мезальянс. Я очень богат. По крайней мере, материальную сторону нашего с Деми брака я продумал до мелочей. Кстати, фирма Карло тоже моя.
— А они… не обидятся? — спросила ошарашенная Одетта.
— Разумеется, Дарио уже сейчас мечтает стереть меня с лица земли. Кто-то теряет, кто-то находит, — Декьярро пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся.
— Дарио, к примеру, потерял и любовь, и фирму.
— Любовь? — переспросила Одетта.
— Дарио сделал мне предложение раньше, чем Декьярро. Я ему отказала.
— Почему? — спросила мама.
— Я люблю Декьярро. Он во всех смыслах лучше Дарио.
— И тебе не жаль… Дарио?
— Жаль, конечно. Мы с Дарио будем друзьями.
— Он вряд ли останется твоим другом после того, как узнает, что твой муж украл у него компанию.
Деми хотела было возразить, но Декьярро опередил ее:
— Останется он ее другом, не переживайте! Если уж кому и следует переживать, так это мне. Дарио теперь будет слоняться за моей будущей женой повсюду, и я буду вынужден терпеть его вздохи.
— Запретите ему бывать рядом с ней. Если он любит ее, какая может быть между ними дружба?
— Я не собираюсь запрещать своей жене ничего. Она вольна делать все, что ей заблагорассудится. И все ее капризы будут немедленно исполняться.
— И зачем Вам это? — удивилась Одетта.
— Я люблю ее.
— И Вы согласны страдать просто так, ради ее присутствия в Вашей жизни?
— Да. Страдания — ничто по сравнению с возможностью видеть Деми каждый день.
— Я благословляю Вас. Возможно, Вы сумасшедший, но Вы мне нравитесь.
— Я очень рад это слышать. Приятно узнать, что твои усилия вознаграждены. Я потратил столько усилий, чтобы получить Вашу дочь.
— Он мне так нравится! Ты не смог бы терпеть рядом со мной ни одного мужчину! — мягко упрекнула мужа Алтадимор.
Она сказала ему это на ухо, чтобы никто не услышал. Доротео вскипел.
— Что тут может нравиться? После сегодняшнего заявления она его бросит, посмотришь! Она просто прежде не узнала его как следует. А ты… Я с тобой позже поговорю!
— Обожаю, когда ты такой… сердитый. Поговорим. Я начну разговор с поцелуя… твоего члена.
Доротео смутился.
— Перестань! Не рассчитывай, что я прощу тебя из-за какого-то… секса.
— Разумеется, не простишь. Но я-то тебя прощу. Это будет сладко, поверь мне, — Алтадимор облизнулась.
Эмиль подошел к дочери.
— Поздравляю, дорогая. Не буду лгать или лукавить: твой выбор кажется мне очень странным. Но я смиряюсь с твоим вкусом, ибо не хочу тебя потерять. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.
— Спасибо, папа. Обещай мне, что на свадьбе ты хотя бы притворишься, что безумно счастлив… за свою дочь.
— Обещаю. «Мы знаем, что любовь сильна, как смерть — зато хрупка, как стекло». Это сказал Мопассан, а он умел говорить о любви. Берегите Вашу любовь.
Эмиль обнял и поцеловал дочь.
— Пойдемте к столу.
После ужина Деми сказала матери:
— Я пойду, поговорю с Декьярро. Скоро вернусь.
— Не слишком набрасывайся на него. Даже у подсудимых есть право на последнее слово.
— Кто сказал, что я сержусь на своего жениха?
— Я тебя знаю. Для тебя такие поступки неприемлемы.
— Ладно, буду с ним строга, но терпелива. Сойдет?
— Да, доченька. Ты действительно его любишь?
— Да. И сейчас, после его дикого поступка, в особенности. Удивительно, да?
— Нет, — Одетта поцеловала дочь.
Деми вышла к машине, где сидел Декьярро. Она постучалась в стекло. Декьярро открыл дверцу и Деми села рядом с ним.
— Зачем ты закрываешь лицо? — спросила его Деми.
— Ты же собираешься побить меня или… поцарапать. Я защищаюсь.
— Какая глупость? Я кошка, по-твоему?
- «О милых спутниках, которые наш свет Своим сопутствием для нас животворили, Не говори с тоской: их нет, Но с благодарностию: были».
— Что это?
— Это цитата. Сказал Жуковский. Да, Дарио ты разлюбила, но ты злишься, что я посмела причинить ему боль. Ты жалеешь его… по привычке. И еще ты добрая, к сожалению.
— Ты хотел жениться на злой девушке? Да убери ты руки от лица!
Декьярро выполнил приказание.
— Ты ведь… не ударишь меня, любимая? — он смотрел на Деми с легкой тоской.
— Делать мне больше нечего! Я не хочу тебя бить и не желаю, чтобы ты бил меня.
— Я?! Никогда! Но тебе я позволяю делать со мной все, что ты захочешь.
— Я лишь хочу спросить, зачем ты это сделал?
— Я думал, ты сама догадаешься. Из ревности. Когда я ревную, то злюсь и во мне растет желание отомстить. Обычный человек. Не ангел и не герой, как ты думала обо мне. Скажи честно, ты согласилась выйти за меня замуж лишь потому, что считала меня благородным, замечательным, примером для подражания?
— Да. Но это не значит, что сейчас я откажусь от этой затеи.
— Это значит, что сейчас ты полезешь целоваться, и попросишь отозвать иск и вернуть компанию ее законному владельцу.
— Нет, — она рассмеялась.
— Но идея о поцелуях мне нравится. Мы же жених и невеста, — и она потянулась к нему.
Декьярро поцеловал ее, потом обнял и полез руками под платье. Деми застонала и обняла его за шею. Декьярро опомнился и отстранился.
— Прости, что умею целоваться. Мне хотелось бы, чтобы я не умел ничего до того, как встретил тебя. Я считаю, что так и должно быть у пары, которая впервые будет сочетаться узами брака.
— Однажды меня поцеловал парень на дне рождении подруги. Такая гадость! Меня чуть не вырвало.
— Зачем же ты позволила ему целовать себя? — спросил Декьярро, притянув ее к себе ревниво.
— Он и не спрашивал разрешения. Мы играли в бутылочку — неудобно было отказываться.
— Я так и знал.
— Что я развратница? Зачем же стремился заполучить меня любыми способами?
— Не это. Я знал и знаю, что ты женщина. Все Вы кокетливые и женственные. Ты тоже любишь дразнить.
— Верно. У меня еще есть особенности, о которых я предпочитаю умалчивать до наступления подходящего момента.
— Скажешь после свадьбы? Хорошо, я готов ждать.
— А теперь признайся мне вот в чем: почему все мужчины после поцелуя в губы трогают грудь?
— Не знаю. Инстинкт, наверное, — он смутился.
— Слава Богу! Я уж вообразила, что мне в мужья достанется гений! Хоть чего-то ты не знаешь!
— Выходит, тебе не нравится, что я умен?
— Очень нравится. Умные мужчины выглядят… сексуально.
— Прекрати, а то я за себя не ручаюсь! — он поцеловал ее в губы.
— А мне нравится, что ты хочешь меня. Вот и мое первое преимущество: как только я получила статус невесты, я сразу же приобрела возможность дразнить тебя и доводить до сумасшествия! — Деметра счастливо рассмеялась.
— Сейчас ты скажешь, что некрасиво так поступать с несчастным влюбленным.
— Тебе можно все, — еле выдохнул он, с усилием отодвигаясь от нее.
— Я так счастлива, что моим мужем станешь именно ты!
— Это потому, что я дурак и надо мной можно издеваться или… экспериментировать — называй, как хочешь.
— Это потому, прелесть моя, что ты смешной! И я намерена наслаждаться нашими отношениями и выжать из нашего брака максимальное количество возможностей.
— Потрясающе. Я правду говорю. Вот поэтому я советовал Дарио не влюбляться.
— Ты не рад, что влюбился в меня? — с беспокойством спросила Деми, трогая его за колено.
— Это ты нарочно, да?
— Что?
— Задаешь провокационные вопросы и при этом делаешь мне приятное, — он посмотрел пристально ей в глаза.
— Приятное? Ах, это! Прости, случайно вышло.
— Случайно? Надеюсь, ты знаешь о последствиях.
— Какие могут быть последствия от невинного прикосновения?
— Очевидно, ты еще не понимаешь, что я мужчина. Я покажу тебе наглядно.
Он очень ласково, но настойчиво задрал ей платье, положил ногу между ее ногами и сказал:
— Что ты чувствуешь?
— Незнакомые ощущения. Родители, думаю, до свадьбы такое не одобрили бы.
— Правильно думаешь. До завтра, Деми. Я хочу тебя, поэтому мы расстанемся сейчас.
— Зачем ты рассказал родителям о своем неэтичном поступке? Сначала ты собирался умолчать об этом.
