В заключение генеральный инспектор подчеркнул, что парадно — выходной костюм не должен стать атрибутом только лишь офицерского состава. По его мнению, возможность носить такой костюм должна быть предоставлена и младшему командному составу. Однако в любом случае парадная форма одежды должна быть единообразной.
Инициатива по введению парадного обмундирования изначально исходила от ВВС. Военные летчики хотели соответствовать традициям и внешнему виду союзников. Это и правда выглядело несколько странно, когда на банкетах британцы, французы и американцы блистали лоском парадных мундиров, а рядом стояли их немецкие коллеги в повседневной униформе. Наконец на заседании Военного оперативного совета предложение ВВС было одобрено генеральным инспектором, который, однако, предложил инспектору сухопутных войск подумать о возможности замены цвета мундиров с черного на какой-нибудь другой темный цвет. Тем самым был открыт путь для дальнейшего обсуждения вопроса о парадном обмундировании на уровне начальников отделов министерства.
Не менее интересной была дискуссия по вопросу о прическах военнослужащих, до которых тогдашнему министру Хельмуту Шмидту, как известно, не было никакого дела. Было ли так на самом деле, осталось недоказанным. Проблемы возникли лишь накануне Олимпийских игр 1972 года в Мюнхене, где немецким военнослужащим, носившим тогда косички и сеточки для волос, предстояло представлять вооруженные силы страны. Что тогда пришлось испытать генералам! Тем не менее они были вынуждены уступить политикам. Мучения как в войсках, так и в министерстве длились до тех пор, пока адмирал Циммерман во время совместного выхода в Балтийское море не вынудил министра обороны пойти на уступку и пообещать вновь сделать обязательными для личного состава регулярную стрижку и бритье. В противном случае, пригрозил Циммерман, он откажется от назначения на должность генерального инспектора.
Автор (на фото слева) и генерал Армин Циммерман, 5–й генеральный инспектор бундесвера (1972–1976). Циммерман стал первым офицером ВМС, занявшим этот пост.Сейчас, когда бундесвер «защищает интересы Германии в горах Гиндукуша» (как выразился министр обороны Петер Штрук [СДПГ]), этот вопрос уже больше не поднимается. Единственное, о чем здесь можно было бы подискутировать, так это о том, в какую сторону следует смотреть немецкому солдату, когда он во время патрулирования проезжает мимо цветущего макового поля…
Военный оперативный совет (ВОС) был важным инструментом военного управления и планирования, тогда как Совещание начальников отделов (СНО) собирало за одним столом представителей всех структур министерства, как военных, так и гражданских. Значение ВОС часто недооценивается. Обсуждавшиеся на его заседаниях вопросы и принимавшиеся решения никогда не становились достоянием общественности. Совет состоял из генералов, что давало генеральному инспектору уверенность в том, что ни одно слово, произнесенное на заседании, не то что не будет предано огласке, но даже не станет известным в отделах министерства.
С введением в состав ВОС гражданского служащего эта абсолютная секретность оказалась под угрозой. Звучали предложения проводить обсуждение особо чувствительных вопросов без участия гражданского коллеги, но это определенно было невозможно. Так же как военные вызывают настороженность у гражданских чиновников, так теперь гражданский начальник отдела волею министерского решения стал объектом недоверия со стороны военных. Обсуждалась возможность проведения заседаний ВОС в широком и узком составе — по примеру предложенной министром Шмидтом модели Большой и Малой коллегии. Однако и эти планы были сразу же отброшены. И что же оставалось? Для начала решили дождаться результатов этого «эксперимента» — до сих пор подобная тактика оказывалась весьма практичной. Таким образом, генералам пусть и неохотно, но пришлось смириться. Однако уже вскоре они могли констатировать, что все их опасения были лишены всякого основания. Новый член ВОС демонстрировал полную лояльность, не давая ни малейшего повода для беспокойства.
Министру такое решение принесло очевидную выгоду. Теперь он мог получать информацию из первых рук, еще до того как тот или иной вопрос будет вынесен на обсуждение начальников отделов и о нем доложит генеральный инспектор. Хельмут Шмидт был настоящим мастером в вопросах тактики, но не только. В области политики ему также едва ли можно было найти равных.
Одной из наиболее интересных тем, обсуждавшихся на заседаниях ВОС, были вопросы присвоения очередных воинских званий, особенно вопросы повышения в звании генералов, которые обсуждались в присутствии начальника кадрового отдела. Это и вправду весьма интересно, как в бундесвере становятся генералами. И вовсе не по недоразумению, как многие склонны думать. Однако пути, ведущие к новому званию, порой кажутся непостижимыми для обычного человека. В мою бытность генералом мне дважды приходилось слышать от товарищей слова разочарования по поводу моего повышения в звании или продвижения по службе. Так было, в частности, в случае с моим назначением начальником Службы военной контрразведки. Некоторые мои коллеги считали, что они больше, чем я, подходят для этой должности. Двое из них с горечью сами признались мне в этом. Несмотря на столь высокую самооценку, им, как они ни старались, так и не удалось достичь своей цели. Не помогли здесь ни приложенные усилия, ни угрозы подать жалобы.
Мои воспоминания о Военном оперативном совете омрачает одно событие, которое до сих пор никак не может оставить меня равнодушным. Однажды, ближе к обеду, мне в Гамбург позвонил тогдашний генеральный инспектор адмирал Армии Циммерман. Он хотел излить мне душу и поделиться своим горем. Утреннее заседание, очевидно, прошло очень напряженно. Адмирал был разозлен.
Спустя несколько часов я получил еще один звонок — из Бонна. Взволнованная секретарша адмирала сообщила мне, что тот во время конференции ВОС потерял сознание. Адмирала перенесли в кабинет, где за ним следили врачи. Я был растерян, так как знал, что во время войны адмирал получил ранение в голову, куда ему была имплантирована серебряная пластина. Любое потрясение могло стать для него смертельным. В его лице бундесвер потерял своего генерального инспектора, который всей душой болел за войска и в то же время был джентльменом.
Поездка в Испанию
Незадолго до окончания срока своей службы генеральный инспектор Ульрих де Мезьер хотел посетить с официальным визитом своего испанского коллегу. Заручившись надежной поддержкой испанского посольства, он тщательно подготовил все необходимое для визита в начале марта. Испанская сторона также была заинтересована в визите. Готовясь к поездке, я узнал, что испанцы хотели сделать генеральному инспектору предложение о закупке 500 танков «Леопард I». Техническое оснащение испанской армии все еще оставалось на уровне гражданской войны. Командование испанской армии хотело заручиться поддержкой вермахта, полагаясь на прошлые связи, и вновь установить братские отношения в поставках вооружения, как это было во время Гражданской войны (легион «Кондор») и восточного похода. При подготовке визита на всех встречах в испанском посольстве я чувствовал заметную любезность. В результате я предложил генеральному инспектору весьма интересную программу визита. С немецкой стороны, правда, была одна проблема — для министра Хельмута Шмидта решающим было следующее важное условие: ни при каких обстоятельствах нельзя было встречаться с каудильо Франко. Я был поражен этим фактом, так как всему миру было известно, что Франко лично подготовил Испанию к переходу в современную монархию, а король Хуан Карлос уже был в полной боевой готовности, чтобы превратить Испанию в конституционную демократию. Политическая верхушка из Бонна выставила еще одно условие: генеральный инспектор не должен был покровительствовать испанцам в сделке при покупке танков «Леопард II»; то есть в этом вопросе ему попросту заткнули рот политическими методами.
Как плохо я еще тогда понимал Хельмута Шмидта! Там, в Мадриде, один человек лежал при смерти, а вся нация, эта гордая нация, готовилась к переменам исторического масштаба. Испания искала поддержки Германии. Германия довольно сильно симпатизировала этой стране. Немецкие политики в корне неправильно оценили действия испанской верхушки. Революция была уже позади, и Испания собиралась стать полноправным участником мирового сообщества. Испания гордилась тем, что смогла защитить Пиренейский полуостров от коммунизма и при этом заручиться поддержкой Германии. А как же боннское правительство? Оно видело там, на юге, только фашистов. Одних фашистов! Без сомнения, в тот год политики в Бонне никоим образом не были дальновидными. Они видели только товарищей, которые вместе с коммунистами оказывали сопротивление испанским фашистам, которых в то время уже не было.
