меня.
Удивленно смотрю на вымотанную сестру и прыскаю от смеха.
– Что за мысли, Лин? Что значит не для тебя?
– Ну, Толик меня затаскал по свиданиям. А я бы дома повалялась, сериальчик посмотрела. Так нет же, то романтик на острове, то ужин, то в боулинг, то прогулка на катере. У-у-у-у-у-у, – хватается за голову.
А я уже не могу сдержать громкого хохота:
– Бедная, бедная сестренка. Парень пытается угодить, так и тут промахнулся.
Линка смотрит на меня так жалобно, что я становлюсь серьезной.
– Ну а если честно, Лин, скажи ему прямо, что весь этот движняк просто не для тебя. Он же тебя совсем не знает толком, поэтому и лезет вон из шкурки, чтобы произвести на тебя впечатление.
В домофон звонят, и сестра бодрой козочкой подрывается, словно только что не плакалась мне в жилетку, как она устала.
– Да. Кто? А, ладно.
Тишина в коридоре меня немного напрягает, но я вытаскиваю мальчишек из стульев и прибираюсь на кухне.
– Лен, это к тебе! – доносится крик из коридора, а у меня из рук выпадает тряпка.
Это что-то новенькое. Выхожу, и настроение тут же ухудшается, когда вижу на пороге Рому.
– Я тут вот… – в коридор вносит коляску, – ты же сказала, что коляска сломалась. Вот, извини.
Линка удивленно хлопает глазами, и я читаю на ее лице вопрос.
– Мне не нужны подачки, Роман Сергеевич. Можете вернуть, где взяли.
Лицо сестры вытягивается еще больше.
– Лен, я просто же…
– Не надо…
– Надо! – перебивает сестра и выдергивает коляску из рук Ромы. – Спасибо за заботу. А вы начальник сестры, да?
– Угу, – Рома продолжает прожигать меня взглядом, пока я испепеляю сестру.
– Так проходите, чайку попьем.
– Спасибо, я тороплюсь. Лен, завтра на работу?
– Я помню, Роман Сергеевич.
С наслаждением наблюдаю, как он злится. Но мне плевать на его чувства. Он мне никто!
Могу выдохнуть, только когда Рома выходит из квартиры. Хотя нет…
Три, два, один.
– Что это такое было? – таращится на меня сестра. – Откуда он узнал про коляску? Ты ему сказала про детей?
Наступает моя очередь таращиться.
– Не сказала, – слышу злой рык сестры, – мы это не будем больше обсуждать. Насчет коляски… Он просто проезжал мимо парка, где мы гуляли, и встретил там нас. Случайно.
Сестра выгибает бровь, а я понимаю, как глупо это звучит.
– Ты сама в это веришь?
Молча пожимаю плечами и ухожу от греха подальше.
– Нет, а что ты сматываешься сразу? Видно же, что ты ему небезразлична.
– Ну и что, Лин? Что это меняет?
Сестра закусывает губу и возвращается на кухню. Гремит посудой, холодильником.
– А где сахарница?
Вот же ж! Никогда она с сахаром не пила, а тут решила. Сестра снова появляется в поле зрения и складывает руки на груди.
– Что? – вскидываю руки. – Случайно разбила. Со всеми бывает.
– Ну-ну.
Мальчишки ползают по коврику, и я наконец-то отвлекаюсь от сегодняшнего дня и переключаюсь на бесят.
– Ну что, бесята?
Павлушка ползет ко мне и лезет на коленки.
– Что такое, малыш?
Сын хнычет, чувствую, как он горит, и становится страшно.
– Лин, тащи градусник.
Сестра через секунду прилетает в зал и плюхается рядом.
Ощупываю десна и не сдерживаю стон.
– Что, очередная бессонная ночь, привет? – морщится сестра.
– Извини. Сейчас посмотрю, что у нас есть в аптечке.
Линка удивленно выгибает бровь.
– А извинить-то за что?
Дергаю плечом и встаю с сыном на руках. Надеюсь, капли при прорезывании зубов еще остались и не придется на ночь глядя нестись в аптеку.
– За то, что ты не высыпаешься из-за нас.
Сестра фыркает:
– Ты мне брось эти мысли, Лен. Вы же мне не чужие, и я вижу, как сложно тебе и что ты делаешь все возможное, чтобы меня не нагружать. Но я, честное слово, не против. Сегодня Мишаня с тетей поспит, да, мой юный друг?
Подхватывает Мишаньку на руки, и тот громко хихикает.
– Да перестань, – пытаюсь сыграть в героя, хотя представляю, во что превратиться ночь, если Миша и Паша будут в одной комнате.
– Не обсуждается! Так хоть один выспится.
– Систер, я тебя люблю! – кричу вслед этому дуэту и слышу ее смешок.
* * *
Утром с трудом отрываю себя от кровати. Паша заснул только под утро, и поспать удалось от силы два часа, поэтому сейчас чувствую себя так, словно по мне проехался каток, и не один раз.
Умываюсь ледяной водой, чтобы хоть как-то уменьшить припухлость возле глаз. Хотя похожа я сейчас больше на вампира, чем на живого человека. Линка выходит из комнаты и смотрит на меня с таким сочувствием, что хочется упасть в ее объятия.
– Как Павлик?
– Нормально, уснул под утро. Может, мне отпроситься?
Линка крутит головой. Тоже прекрасно знает, что у нас это не приветствуется и карается очередными штрафными санкциями. Поэтому за все время я отпрашивалась один раз, и то почувствовала потом на заработной плате. Больше не рискую.
– Иди с миром, я справлюсь.
– Спасибо, зато потом, представляешь, как просто будет, когда своих родишь.
Линка прожигает меня таким взглядом, что мне становится смешно.
Сегодня нет настроения прихорашиваться, поэтому закручиваю волосы в гульку и надеваю самую удобную пару обуви.
В полудреме приезжаю в квартиру Ромы и с облегчением выдыхаю, когда охранник отдает мне ключи от квартиры и говорит, что хозяин уехал раньше и просил передать, чтобы я могла приступать к работе.
Вещи Ромы уже разобраны, и коридор больше не завален коробками. Приступаю к уборке, протираю пыль, постепенно погружаясь в мысли. Мою бурную деятельность прерывает звонок в дверь. Вытираю руки о фартук и иду смотреть, кто там.
Смотрю в глазок: Ромина невеста. Первая мысль: не открывать. Но она явно знает, что я здесь. Поэтому распахиваю дверь и пытаюсь выглядеть невозмутимо, хотя тошно становится при мысли о ее поступке.
– Привет, служанка, – проплывает мимо меня, обдавая сладким запахом. – А где Рома?
– Доброе утро. Не знаю, меня охранник впустил, сказал, что Роман Сергеевич уже уехал по каким-то делам.
Лицо Лизы меняется, и на нем отражается злость какая-то животная. Делаю несколько шагов назад и упираюсь спиной в стену.
– Ты ему что-то сказала, дрянь? Да?
Я распахиваю глаза и мотаю головой. Лиза приближается ко мне, и я ощущаю, как от нее исходят волны агрессии. Пытаюсь не поддаваться панике и не зажмуриться.
– Я ему ничего не говорила, клянусь, – сжимаю в кулаке подол фартука.
Главное, не паниковать. Мне не за что бояться. Я не говорила.
– Тогда почему мой жених так вот резко
