Вряд ли кто-то из знакомых Лорен мог появиться в этом месте и увидеть ее.
На автостоянке перед выбранным ею стрелковым полигоном было довольно много машин, но других БМВ она не заметила. Женщина вытащила из багажника вещевой мешок с оружием и, перекинув его через плечо, вошла внутрь.
Обшитые деревянными панелями стены были украшены головами диких животных. Она чувствовала на себе взгляды мужчин. Примерно так же смотрели на нее в супермаркете. Если бы ее груди были гораздо большего размера, мужчины, возможно, сказали бы Лорен, что она ошиблась дверью. Лорен оказалась единственной женщиной в тире. Однако вряд ли бы ее приняли здесь за стриптизершу. Слишком худа… слишком стара… слишком бледна… слишком забита жизнью…
Не вступая в излишние разговоры, Лорен зарегистрировалась и разобралась со всеми бумажками. Мужчина за столом осмотрел «вальтер» и предложил ей бумажные мишени с кругами. Лорен раскошелилась на мужские силуэты в полный рост.
В тире женщина надела на себя защитные очки и сунула затычки в уши, прикрепила мишень и запустила ее. Когда мишень отъехала на пятнадцать футов, Лорен остановила ее и внимательно посмотрела вперед.
Впервые с того момента, как женщина в спешке выскочила из кабинета Анны Леоне, она почувствовала себя относительно спокойно. Разум ее очистился. Она задышала ровнее. Руки не дрожали.
Глубоко вобрав в себя воздух, Лорен подняла руку с «вальтером» и, перейдя на знакомый ритм, начала…
Бах! Бах! Бах! Вдох. Бах! Бах! Бах! Вдох. Бах! Бах! Бах! Вдох. Перезарядка. Бах! Бах! Бах!
В туловище. В туловище. В голову. Вдох… В туловище. В туловище. В голову. Вдох…
Каждый выстрел находил свою цель. Бумажные мишени превращались в клочья. Одна мишень… другая… третья…
Закончив, женщина протерла оружие, выкинула стреляные гильзы и разорванные мужские силуэты в мусор, а затем сложила свои вещи обратно в мешок.
Когда Лорен повернулась, чтобы идти, она увидела, что упражнявшиеся по соседству в стрельбе мужчины прекратили все свои дела и смотрят на нее. Один из них забрал свою сумку с задней скамьи и открыл перед Лорен дверь.
Когда они дошли до реквизиторского цеха киностудии и вытащили затычки из ушей, мужчина, бросив на женщину оценивающий взгляд, сказал:
— Леди! Я хотел бы познакомиться с вами.
Лорен шла, щурясь под лучами яркого солнца, и жалела о том, что выбросила солнцезащитные очки.
«Нет, — подумала она, — ты не хочешь стать Роландом Балленкоа».
* * *
Фотоаппарат показывал ее крупным планом. Он видел, как женщина выходит из тира и направляется к своему черному седану БМВ-5. За прошедшие годы она сильно изменилась. Элегантную одежду женщина сменила на голубые джинсы, черную футболку и бейсбольную кепку. Обычно уложенные в модную стрижку темные волосы теперь были стянуты в конский хвост. Ни дорогих украшений, ни искусного макияжа. Однако, несмотря на утомленный вид и истощенность, она по-прежнему была сексапильной телкой.
Женщина подошла к машине и сунула свой черный вещевой мешок в багажник, не зная, что смотрит прямо в объектив его фотоаппарата. Лорен захлопнула багажник.
Затвор клацнул. Машина отъехала.
16
В доме, который Роланд Балленкоа арендовал у Карла Эддарда, явно давно никто не жил.
Старик отпер дверь, и они вошли внутрь. В помещении пахло моющими средствами и пылью. Воздух стоял спертый. Так пахнет в домах, в которых ни одно живое существо давным-давно не тревожило воздух.
Вся мебель — на своих местах. Ничего не пропало, но ничего и не прибавилось — ни журналов, ни туфель, ни распечатанных конвертов с неоплаченными счетами, ни рубашки, ни куртки, ни бейсболки, ни зубной щетки, ни расчески, ни ватной палочки… Ничего… Никаких остатков пищи. Ни мусора, ни обрывков бумаги, ни обертки от жевательной резинки… Создавалось впечатление, что Роланд Балленкоа никогда сюда не наведывался.
— Полагаю, вы можете давать объявление и искать нового арендатора, — сказал Мендес.
Карл Эддард бросил на детектива снисходительный взгляд.
— Зачем? Пока Балленкоа платит, он будет моим лучшим арендатором.
— Зачем ему платить за дом, если он не живет в нем? — задумчиво спросил Хикс.
— А мне какое дело? — вопросом на вопрос ответил старик.
Видя, что смотреть здесь, в сущности, нечего, Мендес подавил в себе желание поискать под кроватями, между матрасами и матрасными пружинами. Ему хотелось выдвинуть ящички комода и проверить, не приклеено ли липкой лентой что-нибудь к их донышкам. Ему хотелось взобраться на чердак и найти там спрятанную коробку с чем-то.
Но ничего такого он делать не стал.
В принципе, назвать их действия противозаконными нельзя, поскольку они вошли в дом вместе с его владельцем. Если даже какое-нибудь инкриминирующее Балленкоа доказательство по недомыслию окажется у всех на виду, особых проблем не будет. Остается только надеяться, что у него обычный адвокат, а не прожженная бестия. Они могут навлечь на себя гнев всего полицейского управления Сан-Луис-Обиспо, но, с юридической точки зрения, тыл у них довольно прочный… кажется…
Но на этом их юрисдикция заканчивалась. Без ордера на обыск и формального повода они имели право только осмотреть дом. Они не расследовали никаких преступлений. И здесь они оказались только из-за любопытства Мендеса, из-за его сочувствия к женщине, которую все считали сукой, находящейся на грани безумия.
Карл Эддард начал нервничать, когда истекли обещанные ему двадцать минут.
— У меня еще много дел, — пожаловался старик. — Этот парень из воздуха перед вами не материализуется.
«Зато он как в воду канул», — подумалось Мендесу.
Они поблагодарили Эддарда. Старик запер дом и пошел по своим делам. У заборчика к нему привязалась Мейвис Витейкер и зашагала за ним по улице.
— Я говорила вам, что ничего хорошего из этого не выйдет! Приютили у себя извращенца!
Эддард отмахнулся от нее, словно от назойливой мухи.
Мендес и Хикс поехали в центр города. Там они пообедали в небольшом, весьма живописном мексиканском ресторанчике. Стоящие на улице столики прятались от солнца в тени двух высоких раскидистых деревьев.
— Чертовски странно, — произнес Хикс, внимательно рассматривая лежащие на тарелке рыбные тако[10] под острым соусом из красного перца. — Кому нужно арендовать дом в одном городе, а жить в другом?
— Я хочу знать, как он может позволить себе такое. Арендную плату ни здесь, ни в Оук-Кнолле пустяковой не назовешь. Неужели свободные фотографы так много зарабатывают?
— Если это правда, то я иду прямиком в магазин фототоваров, чтобы зарабатывать этим на жизнь.
— Теперь у нас больше вопросов, чем ответов, — пожаловался Мендес.
Он поддел на вилку ломтик тамале[11] и с кислой миной на лице принялся жевать.
— Но главный вопрос в том, какого черта он это делает, — сказал Хикс.
— Честно говоря, у меня нехорошее предчувствие насчет этого парня. Люди не скрывают своего места пребывания, если им нечего скрывать.
— Думаю, в отделе транспортных средств его нынешнего адреса не знают.
— Как думаешь, сколько писанины уйдет на то, чтобы узнать его адрес через почтовую службу? — спросил Мендес.
— Уйма. И что нам это даст? Если почту не приносят ему прямо домой, у нас будет номер его ящика на почтамте.
— Мне бы для начала и его почтового индекса хватило, — не согласился Мендес. — Надеюсь, он не окажется из Оук-Кнолла.
17
Положив скрипку в футляр, Рэни Паквин покинула комнату для занятий музыкой и, пройдя через холл, очутилась на улице. Стоял горячий калифорнийский полдень. После пребывания в прохладном, оборудованном кондиционерами здании девушка почувствовала, как все ее тело окутывает тепло, приятное и нежное, словно бархат. Рэни полной грудью вдохнула пахнущий эвкалиптами сухой воздух и улыбнулась.
Ее шея и плечи ныли, но занятие прошло сегодня плодотворно. Она была довольна собой. Скоро летний музыкальный фестиваль. Рэни не только будет играть вместе со своим камерным ансамблем, но еще и выступит соло. Ее выбрали на одном из вечерних концертов. Огромный успех для любой студентки Мак-Астерского колледжа, особенно второкурсницы.
Жизнь прекрасна.
Тяжелая работа принесла свои плоды. Участие в фестивале докажет ее родителям, что их дочь поступила правильно, оставшись в Оук-Кнолле на лето, а не поехала домой, чтобы убивать время на берегах озера Мичиган.
Рэни шла по территории кампуса с лучезарной улыбкой на лице. Сейчас она вернется домой, переоденется, постирает грязное белье, а потом вместе с Мишель, Ксенией и Дженной будет играть в теннис. После этого они поедут в центр и перекусят в одном из придорожных кафе на площади.
