По мере раскрытия затемненных участков картины появлялись детали, которые усложняли ее смысл. Начиная распутывать это дело, я и предполагать не мог, что оно окажется таким сложным. Теперь, ко всему прочему, мне надо отыскать моего скрывающегося друга и убедиться, что с ним все в порядке.
По тону Штейнберга вчера я понял, что он совершенно потерял терпение и не собирается больше церемониться со мной. Во что это выльется – также было не очень ясно.
У меня зашевелилась было малодушная мысль выдумать себе какую-нибудь страшную хворь и хотя бы недолго отсидеться дома, дождавшись, когда начальство остынет и соскучится.
Но как можно покинуть свой наблюдательный пост в центре событий? Наконец, надо как можно быстрее узнать: куда могла пропасть карточка Сергеенко. Ясно только, что выкрал ее тот, кто отрезал бедняге почку. Если я найду его, то, с него начиная, и можно распутать весь клубок.
Посему я взял себя в руки и отправился на рабочее место. Первым делом узнал в справочной телефон инкассационной службы «Эдельвейс». Мне удалось даже раздобыть телефон отдела кадров.
Приятный, чуть холодноватый женский голос рассказал мне, что Ураев уволен за прогулы, за расчетом еще не являлся. После того как я назвался следователем, мне дали его домашний телефон. Этот нехитрый прием действовал всегда безотказно – никто не смел перечить даже самозваному представителю власти.
Позвонив по этому телефону, я, естественно, услышал только болтовню автоответчика. Это ни о чем не говорило – Роман мог просто не подходить к телефону или отсиживаться у родственников. Как выходить из подобной тупиковой ситуации, я плохо представлял. Я никого не знал из его знакомых. Оставалось только надеяться, что он еще жив.
Получалось так, что мне были известны мотивы, почти известны преступники, но все это не окончательно и бездоказательно. Те, на кого работали мои преступные сослуживцы, так же являлись фигурами туманными. Было ясно, что это – представители администрации какого-то закрытого медицинского учреждения, которых в Москве и ее окрестностях было огромное множество. Что доставка осуществлялась через инкассаторскую службу. Неясно, насколько в курсе происходящего сами инкассаторы и фирма, которая оказывала подобные услуги. Могло быть так, что они действовали, совершенно ни о чем не подозревая – если судить на примере Ромы Ураева. Они – исполнители. Курьеры. Другое дело, что начальники их наверняка знают...
Нужно выяснять. Для этого, никуда не денешься, надо посетить фирму, поговорить с кем-то из сотрудников. Правда, ни о чем таком мне они не расскажут... Ну, не мытьем – так катаньем. А сейчас – сейчас нужно изображать служебное рвение, иначе мое увольнение будет быстрым и вполне обоснованным.
* * *
Перед Димой стоял пожилой человек с морщинистым темным лицом и всклокоченными седыми волосами. В прореху на темной клетчатой рубахе были видны его ребра, а штаны спадали складками на просящие каши тапки. Судя по всему, он гостей не ждал. Мужчина уставился на Диму влажным взглядом из-под косматых бровей и спросил хриплым голосом:
– Тебе чего, малец?
Дима долго не мог прокашляться и начать говорить. Наконец у него получилось:
– Извините, могу я у вас немного погреться?
Мужчина поскреб грудь под рубахой и распахнул дверь:
– Проходь, – кивнул он Диме. – Вона, тапки только надень.
Попав в теплую комнату, Дима просто рухнул на пол и долго смотрел на свои руки, не понимая, как с помощью этих онемевших пальцев можно развязать шнурки на ботинках.
Мужчина присел перед ним на корточки.
– Что, обморозился, сердешный? – спросил он, участливо заглядывая Диме в лицо.
Дима ничего не ответил, закусывая губу от начинающейся ломоты в отмороженных пальцах.
Мужик без лишних слов стащил с Димы ботинки, мокрые носки, верхнюю одежду и потащил его к софе, застеленной грязным покрывалом. Дима покорно перетерпел все манипуляции, остро чувствуя, как распухают и краснеют его нос и уши.
– Хорош! – покачал головой стрелочник и достал откуда-то бутылку с мутноватой жидкостью. Наверняка самогон.
Налив полный граненый стакан, он протянул его Красникову:
– На, малый, пей! – А сам намочил самогоном какую-то тряпицу и стал растирать Диме отмороженные ноги.
Дима держал стакан в трясущейся руке, не в силах унять озноб. Самогон расплескивался и стекал по рукам на пол.
– Э-э, ты что держишь? Ты пей, – с укоризной сказал мужик, взял стакан и поднес его к Диминым губам.
Дима послушно выпил, задохнулся и закашлялся.
– Так-то лучше. Тебя как звать-то, герой? – поинтересовался мужик.
– Дима, – прошелестел Красников.
– Значит, Митька? Тезка, – умиленно протянул стрелочник. – Я Дмитрий Матвеич. Но ты меня можешь звать просто – Матвеич или дядя Митяй.
Матвеич вытащил из-под Димы покрывало и бросил его на пол. Потом нажал Красникову на плечи и уложил его на софу, укрыв красным ватным одеялом, заштопанным разноцветными лоскутами.
– Ты спи давай. Завтра будем разговаривать, – строго заявил дядя Митя, расстилая себе на полу тертое пальтишко.
Дима уткнулся лицом в подушку и сразу же провалился в сон.
ГЛАВА 14
– Нет, я не понял – это все?
– Все, – упавшим голосом сказал он.
– Это что, чаевые?
– Нет, это ваш с нами заработок.
– Вы издеваетесь?
– Ну, почему – издеваюсь? Это оговоренный нами заранее процент, который я вам плачу с полученной от заказчика суммы. Я понимаю, вы ожидали большего. Но видите ли, в свете предшествующих событий...
– Морду бить вам или кому-то другому?
– Ну, зачем вы так? – Он попятился от надвигающейся на него внушительной фигуры.
Тут в кабинет заглянула лукавая девичья мордочка и тоненько протянула:
– Вас вызывают к главному – с отчетом!
Поняв, что угроза счастливым образом миновала, он развел руками и ретировался.
* * *
Несмотря на то что мне пришлось отказаться от обеда, я чувствовал себя отлично. Неожиданно мне улыбнулась в конце концов неслыханная удача. Не успев попасть в офис «Эдельвейса», я встречался с девушкой, которая, как выяснилось, была подружкой моего Романа. Когда она поняла, что я ему тоже не чужой, она схватила меня за пуговицу и потащила в какую-то комнату с пальмами.
– Скажите, – спросила она, ломая пальцы. – Вы не знаете, что с ним? Он не звонит мне уже неделю и не появляется.
По всему было видно, что девушка страдает. Она смотрела на меня умоляющими глазами и теребила какую-то бумажку. Что я мог ей сказать?
– Видите ли, – растерянно протянул я. – Я бы сам не прочь узнать, где он. Вообще у него были какие-то проблемы, насколько я понимаю. Вы не знаете, у него не было родственников и знакомых, у которых он мог бы без затруднений пожить?
Судя по всему, Роман обычно жил у нее. Она вздохнула и сказала:
– Знаете, он был так одинок... Мы только однажды ходили к его брату на день рождения...
– Вы помните – куда? Адрес или телефон этого брата помните?
Она кивнула головой и полезла в сумочку. Достав оттуда записную книжку и найдя нужную страницу, протянула мне.
– Вот его адрес и рабочий телефон. Мне Роман его дал, чтобы, если что, обращаться к брату. – Она еще раз всхлипнула. – Скажите, а что случилось? С ним все в порядке?
– Думаю, ничего страшного. Когда я увижу Романа, я ему обязательно передам от вас привет и попрошу его первым делом позвонить вам, хорошо?
Она закивала, и я повел ее из комнаты, приговаривая попутно какую-то ерунду. По дороге нам встретились уже знакомые водитель и инкассатор, которые посмотрели на меня достаточно косо.
Выйдя из офиса, я пошел к телефону. Мне удалось застать брата Романа на рабочем месте.
– Здравствуйте, Алексей!
– Добрый день, – осторожно отозвался он.
– Вам звонит знакомый Романа Ураева. Вы не могли бы мне подсказать, где я могу найти вашего брата?
Он ничего не ответил и положил трубку. Я пожал плечами и снова набрал номер. Ждать ответа мне пришлось достаточно долго. После того как трубку взяли, я услышал:
– Ты, подонок, не лезь к моему брату, понял?!
– Извините, тут какая-то ошибка. Я не подонок и вашим братом интересуюсь только потому, что мне от него на днях пришла очень странная посылка и я за него беспокоюсь.
На том конце провода повисла долгая пауза. После этого голос зло спросил:
– Ты кто?
– Я – Ладыгин. Мы с вашим братом занимались боксом вместе, и тренер у нас был один – Юм Виктор Дмитриевич. И ваш брат дрался со мной на том соревновании, где ему так досталось от Брюнова. – Я выпаливал эти доказательства собственной лояльности с быстротой пулемета, боясь, что меня снова не дослушают.
Алексей снова молчал. Потом все-таки сказал:
– Хорошо, давайте с вами встретимся. В восемнадцать пятнадцать у метро «Пушкинская». Я буду в малиновом пуховике, – и он снова положил трубку.