– Я так любила Марию! В ней была моя кровь. Она – дочь моей дорогой сестры. Для меня это то же самое, что и моя собственная дочь.
– Сочувствую Вам. Я слышал, что Ваша сестра умерла при родах. А что случилось с отцом Марии?
– Разве Вам еще никто не рассказал из Ваших приятелей или обитателей этого дома? – В ее голосе прозвучали нотки сарказма. – Весь городок в невероятных подробностях описывал происшедшее на охоте и все последующие несчастья нашей семьи.
– Да, я кое-что слышал, но хотел узнать больше об этой истории от Вас, госпожа Алиса.
– Почему Вас это так интересует?
Я замялся. Сказать или не сказать? Знает ли она о призраке Марии? Какая будет реакция? Однако госпожа Алиса настаивала:
– Что же Вы молчите? Или вам нечего мне ответить? – Она встала, готовая со слегка презрительной улыбкой уйти. Нужно было действовать. Иначе упущенный шанс на откровенность раз и навсегда превратится в пропасть между нами.
– Постойте, госпожа Алиса!
Она снова присела и пристально посмотрела мне в глаза:
– Постарайтесь со мной быть откровенным, Алекс. Иначе доверие, которое Вы мне внушили улетучиться, как мыльный пузырь. Ясно я выразилась?
– Яснее не куда.
– Тогда ответьте, пожалуйста, зачем Вам знать подробности смерти Марии? Если, конечно, это не простое любопытство скучающего отдыхающего.
– Нет, не простое. – Я сделал паузу. Набрался смелости и сказал следующее:
– Я разговаривал с призраком Марии. Она приходила в свои апартаменты. Душа ее томится и не может покинуть этот дом, пока не будет найден убийца девушки.
– Что? Что Вы сказали? – Строгая дама побледнела.
– Да. Она именно так и сказала. Ваша племянница была убита, как не прискорбно Вам это слышать. И убийца живет под этой крышей. Именно поэтому я собираю сведения, чтобы помочь девушке. – Я прокашлялся, так как мой голос охрип, что было верным признаком сильного нервного напряжения. – Вернее, ее душе.
Госпожа Алиса вздрогнула и с минуту молчала, глядя куда-то в пространство. Потом медленно подняла на меня глаза. В ее взгляде было недоверие, глубокая печаль, легкое любопытство и что-то еще, не передаваемое словами.
– Вы так… так о ней говорите, будто она живая!
– Для меня это действительно так. Ведь я разговаривал с ней, как с Вами сейчас! Не знаю, почему только я ее вижу. Но это факт.
– Невероятно! Ведь столько раз я заказывала для ее души молебен! Почему же она не пришла ко мне? – Размышляя вслух, задала она вопрос. – Но если верно то, о чем Вы рассказываете, тогда Ваши намерения благие. Допустим, я поверила Вам. Как Вы докажете, что не лжете? У Вас есть неопровержимые доказательства?
– Мария сказала, что Вы обвиняете себя в ее смерти, а это не соответствует истине. Она это точно знает. Еще Ваша племянница в одной из бесед, вспомнила солнечный майский день, кода вы обе случайно попали в заезжий театр Шапито. Вы смеялись как никогда, – до слез, потом в кафе пили горячий шоколад с пирожными «корзинка» и снова смеялись, несмотря на то, что Мария испачкалась шоколадом и даже запачкала Ваш белый шарф. Это похождение осталось маленькой тайной только для вас обеих.
Еще более бледная, госпожа Алиса сидела, не шевелясь. Тихо, лишь одними губами она прошептала:
– Спрашивайте. Я отвечу.
– Пожалуйста, сосредоточьтесь и постарайтесь вспомнить тот день, когда Марии стало резко плохо. Опишите все, что вспомните, даже если на первый взгляд, это не имеет никакого отношения к делу. – Сделав секундную паузу и собравшись с духом, продолжил:
– Меня так же интересует, кто был в доме, где и чем занимались слуги. Что делала Мария и каждый член семьи, включая Эву, бухгалтера и Кэтти.
Госпожа Алиса побледнела, нахмурила лоб и начала свой рассказ:
– Мария очень любила цветы. Она собирала пышные букеты и совсем маленькие, в стиле бутоньерок восемнадцатого века. Это был настоящий ритуал: она надевала длинное платье и набрасывала на голову прозрачный шарф. В таком виде гуляла по саду и собирала цветы. Затем расставляла их по всем комнатам, в холле, даже на террасе. – На мгновение приятные воспоминания озарили ее лицо светом, но затем тень снова омрачила его. – Именно с цветов все и началось. Врачи сказали, что, возможно, это аллергия на какое-нибудь растение. Найти причину так и не смогли. У нее началось недомогание, а потом случился рецидив. Мария внезапно слегла и больше уже не поднималась. Потом… Впрочем, Вы знаете.
– Хорошо. Почему Ваш муж сердился на Эву?
– Это она Вам сказала?
– Нет. Домоправительница слишком Вам предана, и отказалась со мной говорить на щекотливую тему. Я сам понял после ее слов «Не слишком любил, но уважал».
– Филипп видел, как она что-то подсыпала в стакан с соком.
– Видел?
Алиса задумалась:
– Нет. Потому что я тоже его переспросила. У него были какие-то подозрения, насчет Эвы. Кажется, он видел пыльцу или порошок на стекле стакана. Да, вспомнила! Он видел ее в Музыкальной гостиной, размешивающей ложечкой коктейль из соков. Именно после этого Марии стало резко плохо, и она слегла. Я была в столовой, готовилась к приему VIP– персон с благотворительного фонда. Тот день для меня был очень важен. Поэтому запомнила детали.
Это было тридцатого мая. Кэтти была в кабинете и занималась работой. Ефим Львович – прежний бухгалтер отсутствовал. Не помню, но у него была какая-то уважительная причина. Они – вне подозрения. Даму, которую Вы видели за ужином в первые дни своего приезда, появилась в этом доме уже после смерти Марии, – она так же вне подозрения. Так вот, в тот день я волновалась, хотела, чтобы прием именитых гостей прошел на высшем уровне. Старалась проконтролировать все сама. Дверь из столовой была открыта и я слышала, как Эва на кухне разговаривает с кухаркой. Я позвала ее, чтобы отдать распоряжения по сервировке стола. Она заглянула в столовую и сказала, что должна отнести сок в Музыкальную гостиную, где находился Филипп и Мария, так как девочка захотела коктейль из свежевыжатых соков. Эва спешила отнести его. Ведь все знали – Мария не была капризным ребенком, но фреш любила с пенкой. Поэтому я отпустила домоправительницу и попросила ее зайти в столовую на обратном пути. Она вернулась в кухню за соком, чтобы отнести его Марии. Именно после этого злополучного коктейля девочке стало хуже. Возможно, поэтому Филипп несправедливо заподозрил ее.
– Несправедливо?
– Да. Я уверенна в этом. Эва вырастила Марию и боготворила, как свою дочь. Она могла бы пожертвовать всем ради нее. – Помолчав несколько секунд и мило улыбнувшись, госпожа Алиса сказала, что позволит домоправительнице отвечать на мои расспросы. Я вежливо поблагодарил.
– Еще я хотел бы с Вашего разрешения побеседовать с бывшим бухгалтером, Ефимом Львовичем. Мне понадобиться от Вас записка с Вашей подписью, так как финансовые тайны семьи хороший бухгалтер, даже если он и «бывший», разглашать не станет. С моей стороны Вы можете рассчитывать на полную конфиденциальность.
– Следуйте за мной. – По-деловому, без лишних слов сказала хозяйка, и мы прошли в ее кабинет. Там она быстро написала нужное письмо и скрепила свою подпись печатью. Поблагодарив госпожу Алису, я прочел в ее глазах вопрос, который она озвучила:
– Вы не спрашиваете, где живет бухгалтер…
– Спасибо. Я уже знаю.
Она с удивлением и улыбкой посмотрела на меня.
Направившись к выходу, я остановился и задал последний вопрос:
– И все же, госпожа Алиса, почему вы считали себя виновной в смерти племянницы?
От неожиданности вздрогнув, женщина резко вскинула голову. Однако выдержка и присутствие духа не изменили ей.
– И продолжаю считать себя таковою. – Немного помолчав, она с трудом выдавила из себя слова: – Я дала согласие на новый медицинский препарат, который с трудом достал муж. Его только разрабатывали. Он не был еще апробирован. Это был большой риск. Я взяла, как опекун всю ответственность на себя. Больше шансов не было. Но она …все же умерла. Поэтому убийца – я.
15
«Филипп подозревал Эву. Он что-то заметил, но что? Чист ли сам покойный опекун перед племянницей? Может быть, бросив тень на домоправительницу, он, таким образом, пытался снять с себя подозрение? Впрочем, у него была весомая причина лишить девушку жизни до совершеннолетия. Однако почему он сам так рано умер, сразу вслед за племянницей? Простое совпадение? Что там говорил полковник о странном случае на охоте? Эти вопросы не давали мне спокойно жить. Нужно было срочно расспросить Эву и других жильцов особняка, а так же найти бывшего бухгалтера. Их ответы должны были прояснить запутанную ситуацию. «Зеленый свет», данный хозяйкой дома, был ободряющим и хорошим знаком. Все же начать расследование я решил с дома под черепичной крышей возле кафе Игоря. Именно на него мне указала Кэтти.
Созвонившись с Ефимом Львовичем, я от имени хозяйки особняка попросил его о встрече. Он пригласил к себе на следующий день. В назначенное время, я дергал за шнурок старинного колокольчика, стоя на каменном, гранитном крыльце. Дверь открыла домработница и проводила меня в кабинет. Бухгалтер предстал предо мной таким, каким описала его Кэтти. Выслушав меня и, внимательно изучив письмо от госпожи Алисы, он учтиво поинтересовался ее здоровьем, а так же здоровьем Эвы. После этого попросил задавать вопросы коротко и ясно, дорожа его и моим временем.
